Роберт МакКаммон - Час волка

Габи просто механически действовала. Казалось она совершенно не думала о том, что ее плотное крепкое тело было менее чем в семи футах от него, и эта ее незаинтересованность – ее уверенность в том, что она может справиться с любой проблемой, если та возникнет – заинтри– говала его. Но от холодной воды возникла только дрожь, а не пробужде– ние желания. Майкл наблюдал, как она намыливала спину, сколько могла достать, но не попросила его помылить остальное. Потом она намылила лицо, еще раз окунулась и вынырнула с розовыми щеками. Затем бросила мыло ему.

– Ваша очередь.

Майкл соскреб со своего лица маскировочную краску. Грубое мыло щипало кожу.

– Свет,– сказал он и кивнул в сторону двух ламп, свисавших на проводах на стене.– Как вы снабжаетесь электричеством тут, внизу?

– Мы подключились к линии, идущей на особняк в двух милях отсю– да,– сказала Габи. Она слегка улыбнулась, на ее волосах все еще была мыльная пена.– Нацисты используют его как командный пункт.– Она еще раз ополоснула волосы, смывая остатки мыла, хлопья поплыли от нее как кружевные гирлянды.– Мы не пользуемся электричеством с полуночи до пяти часов утра, и расходуем его не слишком много, чтобы они не заме– тили.

– Очень плохо, что у вас нет нагревателя воды.

Майкл намочил голову и волосы, окунувшись в воду, затем намылил и вымыл из волос песок. Он еще раз поскреб грудь, руки и лицо, смыл мыло и заметил, что Габи рассматривает его очищенное от красок лицо.

– Вы не англичанин,– решила она после нескольких секунд изучения его без маскировочной раскраски.

– Я – британский гражданин.

– Возможно, так оно и есть… но вы не англичанин.

Она подступила к нему ближе. Он чувствовал естественное благо– ухание ее чистой плоти, и ему вспомнился яблоневый сад, цветущий бе– лым цветом под весенним солнцем.

– Я видела многих англичан, захваченных немцами в 1940 году. Вы не выглядите таким, как они.

– И как же они выглядят?

Она пожала плечами. Придвинулась на фут-другой ближе. Его зеле– ные глаза могли бы загипнотизировать ее, если бы она позволила, поэ– тому она стала глядеть на его губы.

– Я не знаю. Может… они словно дети, занятые игрой. До них не доходило, с чем они столкнулись, когда попытались воевать с нациста– ми. Вы похожи…– Она запнулась, на ее груди задержалась холодная во– да. Она попыталась выразить то, о чем подумала.– Вы, похоже, воюете как будто очень давно.

– Я был в Северной Африке,– сказал он.

– Нет. Это не то, что я имею в виду. Вы похожи… как будто ваша война тут.– Габи прижала пальцы к своему сердцу.– Ваша битва – она где-то внутри, да?

Теперь была его очередь отвести взгляд, потому что она видела слишком глубоко.

– Разве так не у всех? – спросил он и пошел в воде к ступенькам. Пора было обсушиться и отправляться на задание.

Электрические лампочки мигнули. Раз, еще раз. Они потухли до красноватого свечения, потом совсем, и Майкл остановился в темноте, холодная вода колыхалась у бедер.

– Воздушный налет,– сказала Габи; он услышал в ее голосе дрожь и понял, что она боится темноты.– Немцы отключили электричество!

Послышался далекий приглушенный шум, как будто сквозь подушку ухнул молот, или взорвалась бомба, или выстрелила пушка большого ка– либра, подумал Майкл. За этим последовали другие взрывы, более ощути– мые, чем слышимые, под ногами Майкла вздрагивали камни.

– Сейчас может стать намного хуже,– на этот раз она не могла скрыть страха в голосе.

– Всем держаться! – прокричал кто-то по-французски из другого помещения. Раздался удар, тряхнуло, и Майкл услышал как звонко трес– нуло перекрытие, точно выстрелило. Осколки камня посыпались в воду. То ли близко над головой упала бомба, то ли зенитная батарея методич– но сплошь простреливала небо. Римская пыль забила Майклу ноздри, и следующий взрыв, показалось, ударил в пятидесяти ярдах от его головы.

Горячее, дрожащее тело прижалось к нему. Габи вцепилась в его плечи, и Майкл обвил ее руками.

Вокруг них в воду сыпались обломки камней. Шесть или семь штук, размером с гальку, упали Майклу на спину. Еще один взрыв заставил Га– би прижаться к нему теснее, пальцы ее вцепились в его тело, и во вре– менные затишья между взрывами он слышал, как она вздыхает и постаны– вает в ожидании падения следующей бомбы. Он стоял с напряженными мыш– цами и гладил Габи по мокрым волосам, пока на землю падали бомбы и гремели зенитные орудия.

Потом все затихло, и целую минуту слышались только звуки их ды– хания. Сердца их колотились, и Майкл ощущал, как тело Габи вздрагива– ло от ударов сердца. В другом помещении кто-то закашлял, и голос Мак– Каррена прокричал: – Кто-нибудь ранен?

Отвечали различные голоса, сообщая, что раненых нет.

– Габи? – позвал Мак-Каррен.– Ты и бритт в полном порядке?

Она попыталась ответить, но ноздри и глотка у нее были забиты пылью и она чувствовала, что готова отключиться. Она ненавидела тем– ноту, ощущение заточения в малом пространстве, и молотом грохотавшие взрывы, которые возбудили воспоминание о страшных мгновениях четыре года назад, когда она и ее семья сидели в подвале, пока самолеты «Люфтваффе» в щепки разносили деревню.

– Габи? – с легкой нервозностью прокричал Мак-Каррен.

– С нами все в порядке,– спокойно сказал Майкл.– Просто немного потрясло.

Шотландец издал вздох облегчения и продолжил поверку.

Габи не могла справиться с дрожью. Ее вызывала и холодная вода, и собственная стылая кровь. Она держала голову на плече мужчины, и внезапно ей пришло в голову, что она не знает – да и не должна знать – его настоящее имя. Это было одним из правил игры. Но она ощу– щала запах его тела сквозь запах носившейся в воздухе древней пыли и подумала на мгновенье – нет, конечно, такого не могло быть – что от его кожи несло едва уловимым духом зверя, похоже на то, как пахнет от животных. Это не было неприятно, просто… по-другому, она не могла точно выразить, как.

Электрические лампочки замигали. Зажглись и погасли, зажглись и погасли, когда кто-то – немецкая рука – поворачивал выключатели, да– вавший электрический ток. Затем они зажглись и остались гореть, хотя и тусклым желтоватым светом.

– Все успокоилось,– сказал Майкл, и Габи посмотрела ему в лицо. Казалось, что его глаза слегка светились, как будто вобрали в себя весь имевшийся свет, и это испугало ее, хотя она не могла в точности понять, почему. Этот мужчина был другим; было в нем что-то неопреде– лимое. Она встретилась с ним взглядом, пока время измерялось ударами сердца, и ей показалось, что в глубине зеленых глаз она увидела ка– кую-то вспышку – промелькнувшую единичную частичку света, как огонь сквозь заиндевевшее стекло. Она ощутила жар его тела, пар, начинавший выходить изо всех пор его кожи, и хотела было заговорить о чем-то, сама не заня о чем, но четко осознала, что когда голос ее зазвучит, в нем будет дрожь.