Роберт МакКаммон - Час волка

Опять его разбудил этот сон, и он лежал в темноте, в то время как порывы ветра звенели стеклами окон и хлопал незакрепленный ста– вень. Ему снилось, что он волк, которому снится, что он человек, ко– торому снится, что он превратился в волка. В этой путанице сновидений обломками разломанной механической головоломки лежали обрывки и фраг– менты воспоминаний: окрашенные в тон сепии лица отца, матери и стар– шей сестры, лица, как будто с фотографии с обгоревшими краями; дворец из обломков белого камня, окруженный непроходимым дремучим лесом, в котором лишь вой волков переговаривался с луной. Проносящийся мимо состав с паровозом, светящий фарами, и маленький мальчик, бегущий ря– дом с рельсами, все быстрее и быстрее, ко въезду в открывающийся пе– ред ним туннель.

Из головоломки памяти: старое, сморщенное лицо с седой бородой, губы, открытые в шепоте: «Живи свободным».

Он уселся на корточки и понял, что лежал не в постели, а на хо– лодном каменном полу перед камином. Несколько угольков, мерцающих в темноте, ожидали, чтобы их поворошили. Он поднялся – обнаженное и му– скулистое тело – прошел к высоким выступающим наружу окнам, выходив– шим на безлюдные холмы Уэльса. За стеклами свирепствовал мартовский ветер, редкие атаки дождя и льда били по окнам. Он смотрел из темноты во тьму и знал, что они идут.

Они оставили его слишком надолго. Нацисты отходили к Берлину под мстительным натиском Советов, но Западная Европа – Атлантическая сте– на – все еще находилась под пятой Гитлера. Сейчас, в 1944 году, на– двигались великие события, события с большой вероятностью победы или риском поражения. А он слишком хорошо знал, что будут представлять собой последствия поражения: Западная Европа в руках объединившихся нацистов, вероятно усиленное наступление на русские войска и неисто– вая схватка за территории между Берлином и Москвой. Хотя их ряды по– редели, нацисты все еще были лучшими убийцами в мире. Они все еще могли остановить русскую военную машину и опять хлынуть к столице Со– ветского Союза.

К столице родины Михаила Галатинова.

Но теперь он был Майклом Галатином и жил в другой стране. Он го– ворил по-английски, думал по-русски и мог предугадывать с помощью языка более древнего, чем каждый из этих человеческих языков.

Они направляются сюда. Он чувствовал, что они приближались, так же верно, как ощущал ветер, прорывающийся зигзагами через лес в шес– тидесяти ярдах отсюда. Происходящие в мире события вели их все ближе к этому дому на каменистом побережье, которого большинство людей при– вычно сторонилось. Шли они по одной причине.

Они нуждались в нем.

«Живи свободным», вспомнил он, и рот его искривило что-то похо– жее на улыбку, в которой была какая-то горечь. Свобода под кровом его дома на этой штормистой земле, где ближайшая деревня, Эндрос Рил, располагалась в целых пятнадцати милях к югу, была лишь иллюзией. Для него смысл свободы заключался в уединенности, он все больше и больше убеждался, прослушивая коротковолновые радиопередачи от Лондона и до Европы и вслушиваясь в голоса, разговаривавшие цифрами сквозь шквалы атмосферных помех, что узы человеческого вязали его по рукам и ногам.

Поэтому он не откажет им войти, когда они придут, потому что он – человек, и они тоже люди. Он выслушает то, что они ему скажут, может быть, даже кратко обсудит это, прежде чем отказаться. Они про– едут долгий путь по разбитым дорогам, и он, вероятно, предложит им кров на ночь. Однако его служба для приемной родины выполнена, и те– перь пришло время молодых солдат с забрызганными грязью лицами и нер– вными пальцами на спусковых крючках карабинов. Генералы и начальники могут отдавать приказы, но пусть молодые, умирая, выполняют их. Так было во все времена, и в этом отношении будущее войн не изменится ни– когда. Люди будут такими же, какие они есть.

Конечно, нет причин давать им от ворот поворот. Он может запе– реть ворота, поставить перед ними знак, что дальше дороги нет, но они найдут способ обойти это или просто перекусят забор из колючей прово– локи и пройдут. У британцев огромный опыт в том, как перекусывать ко– лючую проволоку. Поэтому самое лучшее – оставить ворота не запертыми и ждать их. Это может случиться завтра или послезавтра, или на следу– ющей неделе. Как бы то ни было, когда-нибудь это случится.

Майкл на мгновение прислушался к песне пустыни, голова его слег– ка повернулась. Затем он вернулся на каменные плиты пола перед ками– ном, сел, обхватив колени руками и попытался успокоиться.

– Он выбрал для себя чертовски безлюдное место, не правда ли? – майор Шеклтон зажег сигару и опустил со своей стороны стекло сверкав– шего черного «Форда», чтобы дым вытягивало наружу. Кончик сигары рдел в неуютном сумраке позднего вечера.– Вы, бритты, таковы же, как эта погода, а?

– Боюсь, что у нас нет другого выбора, кроме как только любить ее,– ответил капитан Хьюмс-Тельбот. Он улыбнулся как можно вежливее, его аристократические ноздри чуть вздернулись.– Или хотя бы мириться с ней.

– Воистину так.

Шеклтон, офицер армии Соединенных Штатов, с лицом, похожим на обух секиры, выглянул наружу; серые низкие тучи и мерзкая морось. Он больше двух недель не видел солнца, а от холода у него ныли кости. Пожилой, с распрямленной спиной, британский армейский водитель, отде– ленный от пассажиров стеклянной перегородкой, вез их по узкой, моще– ной булыжниками дороге, змеившейся между темными, скрываемыми тучами утесами и участками густого соснового леса. Последняя деревня, кото– рую они проехали, Хьюлетт, осталась в двенадцати милях позади.

– Вот почему вы такие бледные,– продолжал он, ведя себя как слон в посудной лавке,– все тут похожи на призраков. Приезжайте к нам в Арканзас, я покажу вам весеннее солнце.

– Не уверен, что у меня будет для этого время,– сказал Хьюмс– Тельбот и опустил стекло на полтора оборота. Это был бледный и тощий двадцативосьмилетний штабной офицер, чье первое тесное знакомство со смертью произошло в Портсмутском канале, когда в семидесяти футах над его головой провыл истребитель «Мессершмит». Но это было в 1940 году, а сейчас ни один самолет «Люфтваффе» не осмеливался перелетать через пролив.

– Итак, Галатин проделал отличную работу в Северной Африке? – зубы Шеклтона сжимали сигару, и окурок ее был мокр от слюны.– Это бы– ло два года назад. Если он с тех пор ничем не занимался, что застав– ляет вас думать, что он может справиться с этой работой?

Хьюмс-Тельбот незряче уставился на него своими голубыми глазами:

– Потому,– сказал он,– что майор Галатин – это профессионал.