Янгцзе Чу - Невеста призрака [litres]

– Человек у дома? – переспросила она. – Что ему нужно?

Привратник склонил голову.

– Он не подходит близко, но продолжает там торчать.

– Почему ты не спросил его?

– Подумал, он сбежит, если подойду. Но вы приказали докладывать обо всем необычном.

Ян Хон насупилась.

– Надо поглядеть.

Пока она шла по извилистой дорожке, ее бледная кебайя трепыхалась передо мной, словно мотылек в бледнеющем свете.

– Ушел, – произнес привратник, когда они достигли входа. Ян Хон выглянула и разочарованно пожала плечами.

Но при помощи нового острого зрения я приметила стоявшую в густой тени дерева фигуру. Я различила бамбуковую шляпу и блеск серебряной вышивки на подоле одежды. В испуге я вспомнила незнакомца, который очень долго советовался с медиумом, пока мы с няней ждали. Стоило мне все понять, как юноша резко повернулся и пропал в сумерках.

Когда мы направились к особняку, мое сердце упало. Я не хотела столкнуться там с Тиан Чином, будучи столь слабой и беззащитной. Пока я колебалась, Ян Хон вошла в дом, теперь освещенный лампами. Мадам Лим стояла в парадном холле.

– Куда ты выходила? – проворчала она.

Девушка потрепала ее по руке.

– Пустяки, – ответила она. – Через минутку я присоединюсь к вам за ужином.

Хозяйка дома безучастно кивнула, но как только она повернулась, Ян Хон одарила ее взглядом, полным чистейшей неконтролируемой ненависти. Удивление пересилило желание уйти, и я поднялась за ней в спальню. Заперев дверь, она торопливо открыла тяжелую крышку деревянного сундука. Там лежало много одежды, которую Ян Хон быстро выложила на пол. На самом дне лежал тряпичный сверток. Моя знакомая немного поколебалась, затем развязала узлы, словно желая кое-что проверить. Она откинула уголок и замерла со вздохом облегчения. Затем поспешно завернула все заново, но не раньше, чем я увидела бесцветный ободок селадоновой чашки.

Я так удивилась, что едва смогла собраться с мыслями. Почему у Ян Хон оказалась чашка, так подозрительно похожая на ту, что пропала у Лим Тиан Чина? Наверняка этому должно быть разумное объяснение, ведь только ненормальная сохранила бы такую вещь, а Ян Хон совсем не показалась мне глупой. Но служанка обмолвилась, что чашка – фамильная реликвия, возможно, дочь семейства не нашла в себе сил ее выкинуть. Также меня поразила бесцветность ободка. Селадон славился своей прозрачностью, и из того, что я сумела разглядеть, стало ясно – сама по себе чашка покрыта тончайшей беспримесной глазурью.

Даже сквозь раздумья я ощутила растущую подавленность, словно зловещий туман, вторгающийся в комнату. Что-то близилось, несомненно. Испугавшись, я подумала о Лим Тиан Чине или даже чиновниках пограничья, о которых он упоминал. Воздух стал тяжелым, а мою грудь сдавило. То же самое удушье, что я испытывала во время длительных визитов Лим Тиан Чина в моих снах. Во рту пересохло; я с трудом могла вздохнуть и чувствовала, что сам дом категорически протестует против моего вторжения. С усиливавшейся тревогой я подошла к окну. В густевших сумерках показалась странная процессия из тусклых зеленых огоньков. Они пугающе кланялись, минуя привратника у входа, хотя он, по всей видимости, их не замечал. Именно тогда я поняла – это мерцание духов. Я помчалась вниз по лестнице, срезала путь через апартаменты слуг и выбежала вон из второстепенных ворот. В боку кололо, легкие горели, но я продолжала мчаться изо всех сил, отчаянно стараясь увеличить расстояние между собой и этими призрачными огоньками.

Испытывая ужас, я петляла в лабиринте дальних аллей, пока наконец удушливое чувство не испарилось, а в голове не прояснилось. Сердце прыгало, мысли спутались. У Ян Хон был веский мотив убить Лим Тиан Чина и разлучить мадам Лим с сыном, отомстив таким образом за гибель собственной матери. К тому же ее муж был врачом. Ей достаточно легко было раздобыть наркотики или яд. Однако тут настроение ухудшилось: мне на ум пришла мысль о Тиан Бае, также изучавшем медицину. Он упомянул, что его занятия прервали, но я так и не узнала, по какой причине.

Дул бриз с привкусом моря, которое всегда находилось рядом с Малаккой. Напротив меня, в маленьком ряду торговых домов, зажглись лампы. Зазывно бряцали кастрюльки. Я стала уныло исследовать огороженные дворики этих лавок и наконец выбрала деревянные ворота, казавшиеся менее прочными. С огромными усилиями я протиснулась через плотную древесину и попала в каменный двор. В больших керамических сосудах хранилась питьевая вода, и девушка моего возраста наливала ее в кувшин. Упирая сосуд в бедро, она вошла внутрь. Я последовала за ней через закопченную кухню в крохотную столовую. Вот она, жилая зона типичного торгового дома, выстроенного очень длинным и узеньким – так, что каждый налегал на соседний, словно угорь в садке.

За мраморным столом сидела семья. Отец, мать, старый дедушка, двое маленьких мальчиков и девушка – моя проводница. Но я отвлеклась на аромат еды, клубившийся вокруг посуды. Блюда незамысловатые: суп и пикули, тофу, тарелка жареной скумбрии «икан кембонг», размером не больше детской ладошки. Я настолько проголодалась, что и они выглядели как пир. Но вопреки моим усилиям, запах еды оставлял меня удручающе неудовлетворенной. Видимо, мне предстояло поститься до тех пор, пока кто-то не сделает в мою честь духовное подношение. Я съежилась в уголке комнаты, пока они ели, страдая и завидуя их болтовне и каждому поглощенному куску еды. Раньше я тоже испытывала голод, но не такой. Старый Вонг всегда держал для меня несколько орешков или пригоршню дынных семечек. Сейчас я скучала по нему и нашей знакомой кухне с такой силой, что это меня напугало.

Спустя какое-то время старик повернулся к девушке:

– Ты сегодня сделала подношения предкам?

Она надула губки.

– Конечно, дедушка.

Он развернулся и сощурился на семейный алтарь.

– А как насчет голодных духов?

– Эти существа! Сейчас даже не Цинмин.

Старик покачал головой из стороны в сторону, точно в его ушах что-то застряло.

– Положи им немного риса.

Девушка со вздохом встала, сгребла немного белых зерен в миску и поставила ее на алтарь, что-то коротко проворчав. Как только она закончила, я подбежала к подношению и резко вдохнула – так, что аромат наполнил мои ноздри и, слава небесам, мой желудок. Я сложила руки у груди, благодаря старичка, хотя он целиком был поглощен ужином. Мало-помалу, убаюканная их беседой и событиями дня, я закрыла глаза. Как странно, что призрак мог спать, есть и отдыхать… но как еще можно объяснить массу бумажной похоронной еды и мебели, которые сжигали вместе с домиками и каретами для мертвых?

Проснулась я внезапно, в тишине и темноте. Семейство уже удалилось на покой, но какой-то шум заставил меня очнуться. Напрягая слух, я снова уловила короткое шуршание. Тьма вдруг разошлась, пропуская слабый зеленоватый огонек из коридора, – такой же, как те, что приближались к особняку Лим. Он подбирался все ближе и ближе, пока волоски на моей шее не встали дыбом. Окаменев, я вжалась в штабеля ящиков, надеясь на свою полупрозрачность, которая способствовала моему бегству от голодных духов.