Янгцзе Чу - Невеста призрака [litres]

Тут я кое о чем вспомнила:

– Я назначила встречу с Фэн на завтра. Она обещала показать дорогу назад – или я могу пойти с тобой?

– И речи быть не может. Путь, которым я пришел сюда, не для тебя. – Следователь решительно потряс головой, отчего широкополая шляпа заколыхалась. На кончике языка вертелся вопрос о том, почему он ее носит, но я снова подумала о вероятном скрытом уродстве и проглотила любопытство.

Наше продвижение обратно к особняку было медленным. Эрлан ступал бесшумно, то и дело останавливаясь и замирая в тенях или у стен. Я вынуждена была просто следовать за ним, словно во время спешной боевой вылазки, постоянно приглядывая за вездесущей прислугой. На всем месте лежал отпечаток старинной китайской атмосферы, которую я почти не видела в Малайе. Мне стало любопытно, на что похожа загробная жизнь сикхов, тамилов, малайцев и арабских купцов. А на что похож рай католиков? Почему-то вспомнился сон Тиан Бая о португалке Изабел Соуза. Если бы она умерла, думала я, пришлось бы ей убегать по землям враждебного дома, как мне? Сомневаюсь.

В другом месте и времени я бы с удовольствием изучила некоторые из этих сооружений, часть из которых видела только на картинках в книгах и живописных свитках. Маленькие павильоны, низенькие корявые деревья, редкие пагоды казались мне странно знакомыми. Но в этом месте царил жутковатый холод, а мертвенность цветов и пронзительный свет словно переносили куда-то в бумажный ландшафт, где я была очередной фигуркой на ваянг-кулит – сцене теневого театра кукол. Однако, даже ненавидя окружающий пейзаж, я была вынуждена признать: шнырять по собственности Лим Тиан Чина оказалось очень волнующе. В конце концов, сколько раз он сам вторгался в мои сны без позволения?

Мы подошли к маленькой двери в стене. Эрлан положил ладонь на деревянную поверхность, и она поддалась.

– Хорошо, – удовлетворенно подытожил он. – Пока никто ее не запер.

– Где мы? – прошептала я.

– За личными апартаментами семьи. Я вчера сходил на разведку и оставил эту дверь открытой.

Я устыдилась недавнего гнева по поводу своего запоздалого спасения.

– За ней лежит ряд маленьких двориков. Если в поместье живут важные гости, их должны были поселить где-то тут. Твоя задача – отыскать покои господина Оуяна. Делай, что нужно, но вернись к закату.

– Сюда? – спросила я.

– Видишь тот павильон вдали? – Обернувшись, я заметила лишь черепичную крышу и покрытые красным лаком колонны. – Жди там. Если по какой-либо причине я не вернусь к следующему утру, сама найди выход из поместья и свяжись со своей подругой Фэн.

– И просто бросить тебя?

– Я-то в состоянии о себе позаботиться, – промолвил он. – Это у тебя могут возникнуть проблемы во время отъезда с Равнин мертвых.

Он проскользнул сквозь ворота, как капля чернил, и исчез.

Я открыла дверь. Внутри располагался личный дворик – чистое, но безжизненное огороженное местечко, где ровными рядами стояли растения в горшках. Все они были одинаковыми, вплоть до количества цветов и рисунка листьев. В голову пришла мысль о том, что их наверняка напечатали на открытке и сожгли в честь какого-то давно почившего родича Лим. В каждой из трех оставшихся стен дворика также имелась дверь. Я вновь заколебалась, выбирая между ними. Поскольку самая простая, очевидно, являлась служебным входом, я попробовала надавить именно на нее. Она внезапно и бесшумно распахнулась, открыв взору коридор.

Вскоре стало ясно: это частное крыло, в котором я прежде никогда не бывала. Коридор сделали уже, но роскошнее, чем просторные переходы в главном здании. На стенах висели шелковые свитки [50] Шелковые свитки – приблизительно в эпоху Цинь (221 до н. э. – 206 до н. э.) в Китае получили распространение шелковые свитки с двумя видами живописи – красками и нитками. Работы выдающихся мастеров ценились очень высоко и служили предметом коллекционирования. , и, разглядывая их, я осознала – это часть личной коллекции живописи. С полотен на меня чернильно-темными очами взирали странные существа; по мере того как я шла дальше, картины становились все более и более причудливыми и даже смущающими, поскольку изображали пары во время совокупления, женщин-оборотней и упырей с ввалившимися глазами, грызущих кости. Я отвернулась от наиболее страшных, так как нарисованные фигуры, казалось, жили собственной жизнью.

Звук шагов человека, легко и быстро семенившего по прохладному плиточному полу, напомнил мне о порученной миссии. Я спешно кинулась искать убежище. Рядом была дверь, но такая великолепная и разукрашенная, что я бы не рискнула сунуться туда, если бы не страх разоблачения. Я толкнула створку, и, к моему удивлению, она открылась. Слава небу, там никого не было, хотя обстановка подсказывала, что в комнате кто-то живет. Я увидела письменный стол и в дальнем углу – традиционную кровать-альков [51] Кровать-альков – появились в Китае в эпоху династии Мин. Простейшей формой такой кровати являлась цзяцзычуан – кровать с балдахином из легкой ткани, спасавшим от насекомых, но впоследствии плотники стали изготавливать бабучуан – кровать с балдахином помещалась на помост в замкнутый кубический каркас, где были окошки и вход, при необходимости также закрывавшиеся на ночь. . Повсюду в беспорядке валялись книги и бумаги, но у меня не оставалось времени, чтобы изучить окружающие предметы. Единственный большой платяной шкаф, в котором я могла бы спрятаться, оказался запертым. Я безуспешно подергала дверцу, а затем проскользнула в кроватную коробку. Парчовые занавеси были наполовину спущены, и я скорчилась за одной из них с бешено бьющимся сердцем. Человек сейчас пройдет мимо, внушала я себе… но его шаги затихли как раз у двери комнаты.

– Оуян! Господин Оуян! Где вы?

Голос матери. К вящему ужасу, я поняла, что неплотно закрыла дверь, и она предательски приоткрылась. Минутное замешательство – и тонкая белая ручка, унизанная тяжелыми перстнями, открыла дверь настежь. Я мигом спряталась глубже за занавесями.

– Вы тут? – окликнула она.

Я могла слышать, как она ходит по комнате, заглядывая в раскрытые книги и сдвигая стопки бумаг. Что же она искала? И почему пришла сюда? Понимая, что малейшее движение меня выдаст, я согнулась в своем уголке и понадеялась, что ей не придет в голову обследовать кровать. Альков построили в виде коробки с занавесями и тремя стенками, причем боковые вырезали низко, чтобы можно было опереться. В традиционных сентиментальных романах часто изображали подобные кровати, а также прекрасных героинь, томно ожидавших внутри. Никогда не мечтала, что однажды смогу найти приют в одной из таких «шкатулочек» – стану прятаться в мире призраков от мертвой матери, которая начнет рыться в секретах неприятного старика. Я прикусила щеку, поскольку неуместный хохот грозил меня задушить. Что за насмешка! Я тосковала по матери, грезила о ней, предвкушала и воображала наше воссоединение, и вот каков результат.