Янгцзе Чу - Невеста призрака [litres]

Я пробегала комнату за комнатой в поисках няни или отца. Найти их оказалось несложно. Все, что мне потребовалось, – устремиться на звук криков.

Фэн стояла в столовой, держа перед собой отца, словно щит. Белки ее глаз закатились, и взгляд стал как у безумной. А предмет, от которого она пряталась, был всего лишь травяной настойкой на подносе.

– Убери это! – проорала она.

Ама взяла глазурованный горшочек и двинулась к ней.

– Что-то не так? – спросила она. Но Фэн испустила такой вопль, точно ей предлагали скорпиона.

– Прикажи ей убираться из дома!

– Ли Лан, что с тобой? – спросил отец. Он был сбит с толку, а зрачки глаз неестественно расширились. Я поняла, что он вновь курил опиум.

– Она сошла с ума, – произнесла Ама. И сделала еще шаг навстречу Фэн. – Ты еще болеешь, – нянечка говорила успокаивающе. – От настойки станет легче.

Едва не устремившись вперед, я остановилась, так как вспомнила – меня не увидит никто, кроме самозванки. Вместо этого я скрылась за стеной. С изумившей меня скоростью Фэн выбила горшочек из рук няни. Он разбился на плиточном полу, и отец вскрикнул от горя. Этот сосуд был частью сервиза из маминого приданого.

Коварная женщина отпрыгнула прочь, избегая соприкосновения даже с капелькой пролитого настоя.

– Старуха хочет меня отравить! – бросила она моему отцу. – Она наслала болезнь! На мне ее проклятье!

– Правда ли это? – спросил отец.

Ама затрясла головой, но из-за страдания ее лицо исказилось как у обезумевшей.

– Я бы никогда…

Но Фэн прервала няню.

– Прикажи ей вывернуть карманы, – сообщила она. – И увидишь, какое колдовство она припасла для меня.

Отец открыл рот. Я знала, как он презирал суеверия и как спорил с пожилой воспитательницей во время моей болезни.

– Покажи мне!

Ама разрыдалась. Дрожащими руками она вытащила несколько пакетиков трав и желтых листков с заклинаниями.

– Как ты посмела притащить такие вещи в мой дом! – воскликнул отец. – Не стоило мне допускать тебя к воспитанию Ли Лан! Надо было остановить тебя много лет назад.

– Амулеты не против Ли Лан! – сказала Ама. – Они для того, чтобы отгонять демонов и злых духов. Старый Вонг сказал…

Но отец оборвал ее:

– Что за чушь ты несешь?

Он сгреб жалкую кучку амулетов, отворил дверь во внутренний двор и вышвырнул все в ночь. Я хотела выскочить и защитить няню, но не осмелилась показаться Фэн. Она-то считала, что я уже превратилась в тень.

Самозванка скрестила руки.

– Вон! – прорычала она. – Я хочу, чтобы духу ее не было сегодня же! – И она с торжествующим видом указала на открытую дверь. Затем ее черты исказились.

Я учуяла запах до того, как увидела его самого – ту вонь паленой тухлятины, которую никогда не забуду. Кожа на моей спине покрылась мурашками от ужаса. Не осмеливаясь даже повернуть голову, я неподвижно уставилась на чудовищную тень, протянувшуюся под ногами. Тот, кто ее отбрасывал, входил через распахнутую дверь. По мере приближения заостренные рога обрисовали собственные изогнутые тени на плитках пола.

Глаза Фэн широко раскрылись и остекленели. Несмотря на укрытие в стене, я ослабла от ужаса. Наконец, не в силах его переносить, я повернулась.

Это был бычьеголовый демон.

– Ты Ли Лан из семейства Пан? – Гортанный рык сотряс стены.

Тухлый смрад заполонил воздух; в замкнутом пространстве он вызывал почти звериную панику. Я с трудом подавляла желание удрать. Фэн только лепетала что-то в ужасе. Отец и Ама смотрели на нее в изумлении, и я осознала, что они не видят демона.

– Я спросил, ты Ли Лан?

Самозванка суматошно заморгала.

– Что вам нужно?

– Она сошла с ума! – заявил мой отец.

Ама подбежала к ней, но глаза Фэн сосредоточились на демоне.

– Меня прислали забрать дочь этого дома, – произнес он.

– Нет, о нет! Я не Ли Лан!

– Ты подходишь к данному мне описанию.

– Это ошибка! – проквакала угодившая в ловушку негодяйка. – Я не она. Я просто… присматриваю за ее телом.

Отец и няня теперь выглядели убитыми горем, поскольку поверили в мое сумасшествие.

Демон недоверчиво прищурил глаза, глядя на Фэн. Пещероподобная пасть, усеянная зубами, открылась. Я почти могла учуять его зловонное дыхание.

– Мне приказано привести тебя в особняк Лим, – сказал он.

– Нет! – женщина попятилась. – Я знаю законы загробного мира. Ты не можешь взять живого человека!

Наступила пауза, словно тварь обдумывала эти слова. Я же рассудила, что Фэн могла быть права. В ее взгляде появился непокорный блеск.

– Теперь это мое тело.

Ама рванулась вперед, как будто внезапно приняла решение.

Правой рукой она пришлепнула листок с заклинаниями прямо на лоб Фэн. Эффект был моментальный. Глаза самозванки закатились, и она рухнула, как бумажная кукла. Отец издал крик отчаяния. Но я могла видеть то, чего не видели живые. Дух давно умершей женщины выскочил из моего тела. Пребывая в шоке, она заковыляла вперед. И в ту же минуту демон выскочил навстречу и схватил ее. Я увидела белое, искаженное ужасом лицо Фэн, открытый в беззвучном крике рот. Затем, одним прыжком, демон унес ее в ночь.

Няня и отец окружили мое безжизненное тело. Ама причитала:

– Не надо было мне этого делать! Медиум велела не поступать так. Амулет способен порвать все связи.

Но я ощутила сильную боль в груди. Она тянула меня, как веревка, которая обвивает и сдавливает. Задохнувшись, я подбежала к телу и упала в него.

Одинокий солнечный зайчик играл у подножия моей кровати. Через открытое окно доносились ритмичные шарканья метлы Старого Вонга, убиравшего двор, и воркование голубей. Утро выдалось совершенно обыкновенным, за исключением того факта, что я вернулась в тело. Няня вновь стояла на коленях возле края кровати, где она уснула ранее. Я нежно тронула ее жидкие седые волосы.

– Ама.

– Это правда ты? – Она постарела, хотя все еще выглядела моложе моей матери на Равнинах мертвых.

– Да.

– О, Ли Лан! Малышка моя! – Она погладила мое лицо. – Где же ты была?

– Кое-кто украл мое тело, – ответила я.

– Я знаю. Я видела, что это не ты.

Мы надолго застыли в объятиях. Позже я расскажу ей что-то о своих странствиях. Но не слишком много. Я хорошо запомнила предостережения Старого Вонга. Не стоило тревожить и без того суеверную няню. Что касается мамы, то я лишь обмолвилась о нашей встрече и ее помощи. Ама при этом расплакалась. Я не поведала ей ни о дряхлости мамы, ни о ее жизни в роли служанки на Равнинах мертвых.

Отцу мы сообщили только одно: я поправилась после воспаления мозга. Казалось, он принял это пояснение, как и странные события минувшей ночью. Без сомнения, опиум исказил его восприятие.

Непривычно было снова владеть телом. Некоторое время я провела, изучая свои ногти, голубые венки на запястьях и похрустывающие суставы коленок и щиколоток. Для меня они были чудом, хотя и оставались ничем не примечательными. Через несколько дней я полностью о них забуду. И все-таки я испытывала признательность. В конце концов, как и предрекал врач, мое тело действительно воззвало ко мне. С нелегким сердцем я размышляла – неужели только после кражи Фэн и ее демонстративных уловок обольщения моя жажда обладать телом стала такой сильной? А может, все дело в меняющей облик «ци» Эрлана. Раз или два я поймала себя на том, что надуваю губки и поглядываю искоса сквозь опущенные ресницы в зеркало, и испытала омерзение. Если таковы приобретенные моим телом привычки, придется быть осторожной.