Валентина Чеботкова - Легион проклятых. Союз трех

– Марта, – прошептал он глухо. – Положите ее здесь.

Дориан и Том аккуратно уложили девушку на подстилку в углу. Малькольм был убит горем. Весь боевой дух покинул его. Он опустился на колени рядом с телом и осторожно положил ее маленькую головку себе на ноги, аккуратно убрал липкие, пропитанные кровью пряди с этого прекрасного личика. Глаза ее были широко распахнуты и полны животного страха. Охотник поднял вымученный взгляд, полный умирающей надежды, словно ища поддержки, словно они могли сказать, что все хорошо, она просто шутит. Ведь сколько раз она была на волосок от смерти, и, казалось бы, он видит ее в последний раз, а потом его сестра по оружию хмуро бросала на него полный презрения взгляд и шла ужинать, как ни в чем не бывало. Но никто ничего не сказал. Марта не ударила его по плечу и не посмеялась, какой он легковерный. И даже этот ее полный презрения взгляд не подогрел его недовольство. Как много он бы отдал сейчас, чтобы она дышала…

Дориан положил руку на его плечо. По его щекам бежали слезы.

– Мне жаль, – сказал он. Томас тихо всхлипнул рядом. Малькольм молча кивнул, рассеянно переводя взгляд на это лицо. Гримаса боли и ужаса застыла на нем. Малышка Марта до последнего не верила, что это возможно. Никто не верил. Сама смерть отступила перед ней в страхе, но вот и она взяла свое.

– Это моя вина, – тихо произнес он. В этих коротких словах прозвучало столько боли, словно ему душу наизнанку вывернули. Томас снова всхлипнул. Малькольм взял Дориана за руку, перевел взгляд на стражника, недовольно посматривающего на них. Затем сказал:

– Ты помни мои уроки, брат мой. Помни их. Почти память нашего брата Дэрила за меня. Сделай это. Ты достоин.

Дориан молча кивнул.

– Шевелитесь, а то и вас тут запру. Весело вам будет с мертвечиной, – загоготал охранник.

– Проявите уважение! – взорвался Томас.

– Что ты там сказал, сопляк? – охранник обнажил меч.

– Он слабоумный! Совсем того! Простите его!

– Да, подобрали его, когда у свиней еду воровал, – поддержал Малькольм, из последних сил стараясь усидеть на месте.

– Пошли вон, – проворчал охранник. Том в последний раз посмотрел на охотников и вышел. Дверь закрылась.

Малькольм погладил Марту по холодной щеке, попытался оттереть кровь, но его ладони сами кровоточили. Хватать лезвия мечей голыми руками было опрометчиво. Но больно не было. Сердце в груди разбилось на миллионы острых осколков, которые исполосовали душу в мелкую полоску. Даже дышать было больно.

– Я идиот, Марта. Прости, умоляю тебя, прости меня, – взмолился он, уткнувшись в ее безжизненное тело. Сердце ее не билось, она не дышала. Кровь из ран все лилась и лилась, заливая все вокруг. Стрелы обломились у самого основания, или их обломили, Малькольм не знал. Из груди наконечники не торчали – стрелы застряли в теле. Он не мог их извлечь. Охотник осторожно прикрыл ей глаза. Эти огромные желтые глаза. Как он любил смотреть в них, когда она смотрела на огонь. Тогда они становились такими волшебными, словно янтарный закат летом.

Ее последняя улыбка никак не шла у него из головы. Он видел ее перед глазами, словно она въелась ему в память навсегда. Марта так и не узнала, кто она. Выстрелили в спину, пристрелили, как лису на охоте. И кто? Те, кому она давала клятву в верности, кому служила с тех пор, как осознала себя.

– Будь ты проклят, Дитрих. Марта, милая, проснись, умоляю. Я же знаю, ты можешь. Давай, открой глаза. Я обещаю выкинуть все свое мыло. Я не буду чистить эти дурацкие сапоги, что тебя так раздражали. Я буду спать в одежде, клянусь, только прошу тебя, не умирай, ради всего святого, Марта, не оставляй меня… я все сделаю…

Он осторожно обхватил ее маленькое тельце и спрятал лицо в этой шелковой гриве, не обращая внимания на кровь. Скорбь накрыла его с головой, словно густая вязкая смола. Чувство вины обрушилось на плечи, как кусок скалы. Он медленно раскачивался, предаваясь горю и не стесняясь своих слез. Теперь им придется убить его, чтобы прикоснуться к ее телу. Никто не подойдет к ней. Никто.

В полной темноте и абсолютной тишине он остался один на один со своей болью.

В трущобах портового города было неожиданно людно. Семья Вильяма Ван Штольца была большая, но никогда еще она не собиралась вся разом. Домик у него был невелик, с трудом вмещал всех, кто прибыл. Вожак созвал совет.

Вильям Ван Штольц восседал во главе стола, хмурый, как всегда, ожидая, пока представители кланов рассядутся и утихнут. Общих сборов не было уже более ста лет, должно было произойти нечто поистине серьезное, чтобы Билл отменил охоту.

Каждое полнолуние ликаны отправлялись в леса, пополнить запасы мяса в погребах и ледниках, стараясь не попадаться никому на глаза. Вампиры благоразумно не охотились в полнолуние, однако те, кто имел неосторожность попасть между оборотнем и его добычей, очень скоро узнавали, почему стоит воздержаться от выхода в ночь полной луны.

Тессея и Адам, как и немногочисленные спутницы и дети глав, собрались в спальне. Было тесно, но хозяйка дома шустро расположила всех с удобством и легкостью, присущей только женщинам ее клана. Адам пошел в мать, и в отличие от отца, основными достоинствами которого были сила и мудрость, обладал небывалой скоростью и грацией, без труда успевая помогать матери и следить за малышами.

Наконец, все собрались. Билл смотрел на свои сложенные руки и молча размышлял. Все собравшиеся переглядывались, ожидая, когда вожак заговорит. Вдруг один из представителей – пожилой одноглазый охотник – ударил кулаком по столу.

– Черт тебя подери, Билл! Я выслеживал стадо косуль целый месяц ради того, чтобы прийти к тебе и играть в молчанку?! – сердито воскликнул он. Вильям поднял на него свой взгляд и заговорил:

– Поумерь свой пыл, Вольфганг. Или ты решил повторить наш последний поединок? Я отстоял право, полученное от своего отца, однажды, сделаю это и снова, – произнес он с угрозой. Вольфганг низко зарычал, сжав огромные кулаки, но не произнес более ни слова. Он пытался получить право на главенство, стать вожаком кланов, но потерял в той схватке глаз и навсегда был заклеймен вторым номером.

– Что стряслось, Билл? Зачем ты собрал нас? – спросила спокойным голосом единственная женщина из собравшихся за столом. Ее звали Елена, муж, бывший главой, погиб. Кланом пришлось руководить ей, пока сыновья были слишком малы. Но стоило отдать ей должное, она справлялась не хуже любого самца. Гордая осанка, седина в черных волосах, острый взгляд – Елена держалась спокойно и собрано.

Вильям обвел собравшихся взглядом и медленно заговорил:

– Вот уже сотни лет, братья и сестры, мы живем обособленно как от людей, так и от вампиров. Ни те, ни другие не заслуживали нашего внимания. До недавнего времени, – главы начали перешептываться. Вожак поднял руку, призывая к тишине, и продолжил: – Я видел нечто необычное. Моя жена и сын тому свидетели. В наш дом забрела несчастная, лунная кровь мучила ее, она вся извелась. Сестра была заражена скверной, – новая волна гневного шепота наполнила комнату. – … мы уже отчаялись, проведя ночь с ней, слушая ее истошные крики и были абсолютно бессильны как-либо облегчить ее страдания. Утром в мой дом постучал Диего Сапата в компании товарища.