Ричард Кэдри - Дети Лавкрафта [сборник litres]

Самой ей тягостно было. Не мне. То, о чем она говорила, никак не могло включать меня. Эти трое были связаны совместно плотью, кровью и водой, к тому же еще, если угодно, и духовно. Даже будучи ее мужем, их отцом, я все равно оставался в стороне. И тяжек был для меня путь познания, что порой лучшее соответствие этим ролям означает: заткнись и слушай.

Джинни толкнула свой телефон через стол ко мне:

– Узнаешь его?

На дисплее светилось фото крупным планом с нечетким фоном, возможно, жилой комнатой. Человек на фото выглядел на несколько лет старше нас, где-то около пятидесяти, или, может, сказывалось плохое житье: редеющие волосы, одутловатые щеки, кривой рот с поджатыми губами. Что-то в нем мне казалось сомнительным. У него был вид, какой я видел на фото, сопровождавших дела, связанные с людьми, кто на годы забивались в какой-нибудь подпол или подвал.

Фотографироваться он совсем не хотел. Уж это-то мне было ясно.

– Нет, – ответил я. – Не узнаю.

– А должен бы. Он большую часть той недели в апреле топтался на улице возле нашего дома. Практически мы соседи. Он живет меньше чем в двух милях отсюда.

– Его фамилия Барнсли?

Джинни кивнула.

– Отто. Он внук. Третье поколение на том же владении. Кто теперь так делает?

Джинни выплеснула кофе, потом обошла стол и прильнула ко мне, обняв за шею своей сильной и нежной рукой.

– Тебе надо поесть чего-нибудь, Тревор, – сказала она, упершись подбородком мне в макушку. – До сих пор я действовала на свой страх и риск, тебя в стороне от этого держала. Но остальное делать в одиночку не собираюсь.

Похоже, неразумно было оставлять машину без присмотра в местах, для нас чужих. Мы пошли пешком, когда жара только-только давала о себе знать в этот первый тихий час рассвета, пока мы пробирались по задворкам соседствующих домов, торчавших по холмам.

Земли Барнсли составляли шесть акров, ничего особенного. Хватало следов флигелей и оград, чтобы показать: десятилетия назад такое могло бы сойти за небольшую ферму. Ныне же это был захудалый очаг упадка, гнойничок прошедших времен, лепившийся к земле. Дом в два этажа обветшал, нуждался в покраске и новой кровле, он произвел на меня то же впечатление захудалости, что и снимок Отто Барнсли ранее.

И Джинни приходила сюда одна.

– Меня донимало, что Макнаб, по-видимому, не отдавал Элвину Барнсли должного, – рассказывала она по пути. – Намерение у того всю дорогу было одно: вернуться в шахту. Это, вроде бы, очевидно. Я стала прикидывать, а не знал ли он чего-то больше того, что должен был знать. Либо он уже знал о другом пути в шахту, либо считал, что сумеет его найти.

Эта мысль мелькнула у меня еще до того, как была обнаружена машина Дрю. Другой вход – это нечто, на что ты уповаешь, а ответ всегда: нет. Все ж я расспрашивал, и Де Салво еще раз тщательно проверила архивы управления. Когда она сказала, что такого пути нет, я ей поверил. Невзирая на то, что она не знала про наклонный ствол, я ей поверил.

Ведь с таким вариантом, что запасной путь существует, но никто больше не знает, где найти его, жить было бы слишком ужасно.

Возможно, нужен кто-то вроде Джинни, чтобы наплевать на экспертов.

– Иногда шахты связаны с системой пещер или более старых шахт. Или порой случается, что одно соединяется с другим, – говорила она. – Ты помнишь, как мы подростками слушали про аварию на Нокс-Майн? [48] 22 января 1959 г. в Пенсильвании произошла авария на руднике Нокс-Майн, которая стала широко известна тем, что вызвала коллапс горнодобывающей промышленности в этой зоне залежей антрацита.

Название звучало знакомо, но никакие подробности не вспоминались.

– Это ж тоже где-то здесь произошло. 1959-й. Река Саскуэханна прорвалась в одну из галерей и затопила бог весть сколько еще между Порт-Гриффином и Эксетером. Там вели добычу в местах, где делать этого не должны были. Так что связывается даже то, что, казалось бы, не должно связываться.

Слева от места, где мы стояли на этом запущенном участке, оплаченном кровью и голодными смертями, высились холмы и уходили вдаль, густо покрытые деревьями с гирляндами последних клочков утреннего тумана.

– Вода, что попала в тот ствол под нашей улицей, должна была откуда-то прийти. Ее не принесли проливные грозы. Каким бы ни был поток там, он не протянулся бы настолько далеко. – Джинни указала на затуманенные холмы. – Возможно, началось это не здесь. Но просквозило здесь.

Она произнесла это так, будто и не было у нее никаких сомнений в этом. Она узнала. Возможно, не вчера. Зато сегодня, после того, что она бог весть что делала вчера ночью в этом доме, она – знала.

– Я карту видела.

– Ты же не думаешь на основе этого действовать по официальным каналам?

Она глянула на меня так, словно бы сейчас через силу заставляет себя выносить дурака. Этот взгляд каждому мужу известен.

– Официальные каналы – это то, что завалило провал посреди недели. Эти каналы оставили тех шахтеров под землей умирать. Эти каналы меньше заботило бы то, что я выяснила, зато больше то, как я это выяснила. Так что – к чертям каналы. Я здесь ради Дрю и Кэйти.

Следом за ней я поднялся по провисшим доскам скрипучего крыльца и вошел в дом.

Дом заставил меня припомнить кабинет Уэсли Макнаба, но там была всего одна комната. Здесь же этим было пропитано все, не одну человеческую жизнь, должно быть, пронзила эта единственная одержимость, передававшаяся из поколения в поколение.

Стены были увешаны картами. Одна, похоже, была до того древней, что какой-нибудь музей отвалил бы за нее небольшое состояние, только изображались на ней географические подробности мест, узнать которые мне было не по силам, а буквы на ней не принадлежали ни одному из известных мне алфавитов. Новейшая, общемировая, с щетиной воткнутых иголок: одна в нашей местности и еще дюжины три по всему континенту, от Атлантики до Сибири. На других изображались массивы суши на разных стадиях перемещения континентов: Пангея, потом Гондвана и Лавразия и далее, на последних появился крупный остров в южной части Тихого океана, которому нет существующего соответствия. Р'льех – так чья-то изощренная рука назвала свою работу.

Фотографии? Эти тоже: запечатлены десятилетия раскопок и экспедиций, в пустынях и джунглях, в лесах и горах. Человек с зачесанными назад волосами стоит, держа мачете, на куче порубанного папоротника возле какого-то идола, которого, видимо, почитали приморские язычники. Фото в сепии: группа стоит на вершине груды каменных скал, на фоне которых кажутся карликами, в расселине далекой альпийской долины.

Книги? Боже, да. Несчетные тома по археологии, геологии, антропологии, астрономии, биологии, металлургии, высшей геометрии и математике. Целую полку заняли книги по анатомии человека, включая учебники по вскрытию трупов. Еще одна посвящена темам вокруг ритуальной магии. В придачу к ним – несчетное количество записных книжек и линованных блокнотов. Могу себе представить, с какой отрадой покопались бы с месячишко в этом во всем криминалисты и следователи Бюро.