Мария Британ - Чувствуй себя как дома

Зато Воробей со мной по-прежнему общается. Его старенькие часы тикают в кухне. Я поинтересовался у предков, откуда они взялись, сколько лет нашему дому , а матушка сказала, что раньше их дарили направо и налево. Какая-то акция от нового предприятия – рекламировали себя.

Я бы и дальше жил в пределах своей комнаты (если забыть о прогулках в школу и обратно), но девочка-сладкая-вата опять все испортила.

Плетусь я, значит, с учебы. И тут – визг со стороны Ворона, да такой, что помидоры на огородах вянут.

Я бы не вмешивался, если бы не узнал эти вопли. Тора. Снова она.

– Помогите!

Покореженные ворота машут мне, но я не обращаю на них внимания – еще чего! – и проскальзываю в дом. Обстановочка не поменялась: пыльные тряпки, дощаной пол, наш рисунок, часы на тумбочке, шашки. Хотя нет, поменялась. Добавилась Тора, привязанная к дряхлой табуретке. На виске – ссадина. Руки – в синяках.

– Что случилось? Это… Ворон ?

– Да освободи же ты меня! – рявкает Хлопушка.

Я развязываю веревки и озираюсь. Здесь только мы.

– Почему он тебя не спас?

– После того как ты бросил его, он не подает признаков жизни. Ворон почти устал . Ты понимаешь, о чем я?

Тора подрывается и разминает спину. Она ведет себя так, точно и не звала на помощь. Точно ела мороженое с подругой и внезапно решила нагрянуть в гости к приятелю.

Я касаюсь ладонью ее раны.

– Кто тебя побил?

– Пашка.

– Вы же учитесь в разных классах! – выпучиваю глаза я.

– Да уж, преграда!

Наверное, я спал месяцев сорок и лишь сейчас очнулся.

– Я его спровоцировала. Ляпнула, что он слабак и неудачник. Что до сих пор читает детские сказочки.

– Серьезно?

– Да. У нас же с тобой общие источники, не забывай, – подмигивает она. – Он гнался за мной, но я этого и добивалась.

– Зачем?

Нет, все же я проспал месяцев сто.

– Да чтоб ты, дурак, проведал друга. И меня заодно.

Я таращусь на нее, помятую, с синяками на коленках. Она сошла с ума. Маленьким девочкам нельзя так поступать.

– Это плохо, – хмурюсь я.

– Но ведь подействовало же. Пашка хотел, чтобы я провела в заброшенном доме целую ночь. «Ворон… Так вы его называете? Ты ведь любишь его, чего тебе это стоит?» – передразнивает его Тора. – Только он не в курсе, что мне это действительно ничего не стоит.

– Ты ненормальная.

– Ты тоже.

Я бы сам побил ее за такие выходки, но, боюсь, разобьется .

В уши – словно кто-то ваты напихал. Ворон дуется на меня, как девчонка, а я… я глотаю слезы. Соскучился-таки. Позор, позор! Я стискиваю зубы. Пусть хоть ломаются – не реветь же перед Хлопушкой.

– Мы рады, что ты нас простил. – Тора повисает на моей шее.

Я хлопаю ее по плечу – надеюсь, именно так поступают настоящие мужчины – и вытираю рукавом слезу, пока Тора не отлипла.

С этого дня мы начинаем дружить. Ворон постепенно оживает и рассказывает нам все больше и больше историй о своих хозяевах. Как под Новый год Облако смылся из дому и вернулся под бой курантов. Как жена развесила письма мужа в спальне вместо обоев. Как супруги обмакнули ладони в чернила и после очередной разлуки сделали отпечатки на стене, чтобы возвращаться домой и вспоминать друг о друге.

Мы с Торой тут же натыкаемся на тусклые пятна над часами.

О-фи-геть!

Спустя черт знает сколько лет отпечатки почти стерлись, но история Ворона будто подкрасила их.

Мы прислоняемся ладонями к серым обоям.

– Круто! – Хлопушка ведет пальчиком по контуру отпечатков. – Что с ними случилось, Ворон?

– Они умерли от старости. Детей у них не было. И я… я скучаю по ним.

– Не смей грустить! Теперь мы вместе.

– Вместе, – подтверждаю я.

Следующим вечером Тора приглашает меня в гости. Классно, конечно, но я чувствую себя паршивее некуда. С непривычки, наверное.

Это похоже на праздник: ты моешься, чистишь зубы без подзатыльника матушки, выбираешь, что надеть, и натягиваешь самые чистые носки. Главное – зашитые. Причесываешься аж второй раз за день!

Предки косятся на меня, как на идиота. Или наоборот – как на улучшенную версию сыночка, которого не стыдно повести на день рождения к соседке.

– Вы чего? – я стараюсь говорить как обычно, и это уже само по себе странно.

– Куда ты? – интересуется батя.

– К подруге в гости.

– У тебя появилась подруга? Как ее зовут?

– Тора.

– Тора? Прозвище? – Матушка поглядывает на телефон. Как пить дать позвонит моему врачу, когда я слиняю.

– Сокращенное от Виктории. Живет на соседней улице. Учится в четвертом «Б». Это ее я спас.

Матушка косится на тумбочку, где валяются мои таблетки, и кусает губу.

– Хорошо тебе погулять, сынок, – кивает она.

Я вылетаю на крыльцо и молюсь, чтобы предки не позвонили доктору.

Дверь захлопывается. Через открытую форточку слышно, как матушка затевает старую песню под названием «Что-то не так». Но ведь сегодня я… улучшенная версия. Почему что-то не так, мама? Я надел самые чистые носки. Без дырок. Причесался. Я не болтал в твоем присутствии с Воробьем и не швырялся цветочными горшками.

Что со мной не так сегодня?

Я оглядываюсь и машу рукой – скорее дому, чем предкам, а мне машет калитка.

Сегодня странный день: соседи слишком улыбчивые, здороваются громко и по-доброму (их хижины – тоже), никто не пытается меня прибить. Солнце чересчур печет – дефективный ноябрь.

И я весь такой чистый. Еще бы, праздник! Иду в гости.

Я застываю перед Ласточкой.

Привет, птичка. Ты не изменилась – лишь окна новые. Надеюсь, ты не плакала.

Во двор выбегает Хлопушка и тянет меня в дом. Хвастается, что впервые сама приготовила яблочный пирог с орехами.

Предки Торы суетятся в кухне и зовут нас к себе.

Совсем недавно здесь ругались клоуны, а сейчас Ласточка дышит уютом: гудит холодильник, закипает чайник, на столе – скатерть в цветочек, из печки – аромат корицы.

Матушка Торы тараторит без умолку, и единственное, что я успеваю переварить – имена: тетя Марина и дядя Антон. Они обнажают все тридцать два и подсовывают мне табуретку, словно не видят мой диагноз под названием «Что-то не так». Наливают чай, спрашивают, как дела. У меня давно никто не спрашивал, как дела.

Тетя Марина достает из духовки пирог, разрезает и накладывает каждому по кусочку. Я сразу же его пробую. Вкуснотища!

Тора щебечет о школе, о куклах и книгах, о том, как мы подружились. Без истории с домами, естественно.

– И все же, – щурится тетя Марина, – как ты забрел сюда, Захар? Насколько нам известно, ты живешь немного ближе к морю.

– Он искал кота, мам, – выдает Тора. – У него пропал кот, представляешь?

Пирог застревает в горле, и я поспешно запиваю его чаем. Половина течет мимо рта.