Мария Британ - Чувствуй себя как дома

Тик-так.

Песня клубится дымом. Заполняет пространство расплавленным металлом. Я и есть расплавленный металл.

Через миг все застывает, температура падает на тысячу градусов. Плеер умолкает. Чужак включает новую песню. А я, кусок остывающего металла, не могу пошевелиться. Из меня можно выковать железные набойки для пыльных сапог.

Я бы хорошо стучала в ритм этой песне.

Нас, как видеопленку, кто-то перематывает. Кому-то скучно. Кто-то ищет сцену поинтереснее.

Я на макушке холма. Дом рядом, но уже не со мной. Ветер треплет мои волосы.

Я обнимаю плюшевого кота с белым пятном на спине. Облако?..

Лес дышит в затылок. Он не воткнет мне нож между лопаток. По крайней мере, без моего ведома. Он мой друг.

Дом полыхает. Дом – печка. Огонь пожирает мои шторы.

Визг пронизывает воздух. Точно строители проложили между кирпичами голос, а не цемент. Он таился много лет, ждал пламя и – дождался.

Я чувствую почти физически, как сгорают мои рисунки. Мама любила развешивать их по комнате, чтобы прятать пожелтевшие обои.

Я сжимаю кота до звездочек в глазах. Он – единственное доказательство того, что дом существовал . Мама держит меня за плечи и, если сейчас же не ослабит хватку, сломает их, как одноразовую вилку.

Тик-так.

Над нами пролетает ворон.

– Мам, это он! – кричу я и устремляюсь в лес.

Босые ноги шлепают по кафелю. Раздается стук. Кто-то ломится в комнату. Что, если этот «кто-то» поможет мне отыскать себя?

Я размазываюсь по обоям и сочусь через трещины пола. Скоро, скоро я впитаюсь в землю.

– Артем, что ты вытворяешь? Зачем тебе лопата?

Голос почти детский, сонный и спокойный. Он не представляет, кто перед ним. Или представляет слишком хорошо.

– Я собираюсь похоронить игрушки.

– Ты опять за старое?

Суета. Хныканье. Скрежет… лопаты?

Ступни затекли. Я чертыхаюсь: когда во мне оглушительно тикали часы, я сидела, забившись в угол и обняв Облако.

Облако.

Где же он тебя нашел?

Кот наблюдает за мной со смертельным безразличием. Он забыл, как мы дружили, да и я тоже.

Щелкает замок. Я поднимаюсь и одергиваю платье, новое, в горошек. Сейчас на нем серые полоски грязи и алые пятна псевдокрови.

– Вы кто? – На пороге появляется женщина лет сорока. Глаза наполнены теплотой, как огромные солнца. Кудри – белоснежные облака. Она и сама как облако. Бесхвостый кот подошел бы ей куда больше, чем мне.

Я переминаюсь с ноги на ногу.

– Извините. Ваш мальчик… Он позвал меня.

Из-за спины женщины выглядывает Темыч – без дурацкого пакета. Я наконец могу его рассмотреть: он – уменьшенная версия мамы. На щеке – родимое пятно, по форме напоминающее настенного монстра.

– Он говорил, что… – я закусываю губу и киваю на кота.

– Я Илона.

Мы жмем друг другу руки.

– Аня.

Она держит мою ладонь чересчур долго для обычной гостеприимной хозяйки, словно мы прощаемся, а не здороваемся.

– Очень приятно. – Илона гладит мальчика по почти лысой макушке. – Что нужно сказать, Артем?

– Простите, – морщится мальчик. – Я не специально вас напугал.

– Славно. А теперь беги к папе.

Темыч машет мне и, застыв в тени коридора, кидает, обернувшись:

– Нашла, что искала?

Этот мальчик чересчур серьезен для ребенка. Будто в маленькое тельце запихнули взрослого, и он не может разорвать кожу и выбраться.

– Нашла.

Илона стягивает с люстры хвост кота.

– Комнату ищете?

– Да. Приехала полчаса назад.

Она предлагает мне поселиться на втором этаже и – тараторит, тараторит, тараторит так быстро, что я половину пропускаю мимо ушей:

– …называемся «Свежесть». Как думаете почему? Конечно, из-за кондиционеров в каждой комнате. У нас очень уютно и красиво. Это слова гостей, не мои. Во дворе – камеры, ворам сюда не проникнуть. По утрам – горячие круассаны с шоколадом. Лидочка волшебница, а не повар!..

Бла-бла-бла.

Забрав чемодан, я поднимаюсь за Илоной по лестнице. Она обещает снизить для меня цену на пятнадцать процентов за стресс.

Мы ныряем в коридор, пустой, выложенный кафелем. Он стерилен , как скальпель перед операцией.

Такой чистоты не бывает в обычном доме – наверное, хозяевам есть что скрывать. К примеру, мальчиков с пакетами на головах или трупы игрушек.

Илона всучивает мне ключи и хвост Облака.

– Артем же вам подарил кота, да?

Мы пересекаем коридор и замираем у последней двери. Дернув за ручку, Илона пропускает меня вперед. Пахнет стиральным порошком. В углу гремит холодильник, а вместе с ним и граненые стаканы на его макушке. Люстра с абажуром и кисточками, кровать на пружинах, скрученный полосатый матрац – так выглядит мой временный дом.

– Обустраивайтесь, – сияет Илона. – Столовая в соседнем домике. Маленькое оранжевое здание. Лидочка волшебница, а не повар!

– Вы говорили.

– Правда? Простите… о чем это я? Ах да, завтрак через час!

– Спасибо. – Лучезарность Илоны не дает мне покоя. – Темыч… ваш сын?

На миг ее глаза-солнца затмевают тучи, но она быстро успокаивается.

– Артем . Дурацкое сокращение. – Она взлохмачивает волосы. – Да, сын.

– Он издевается над игрушками. С ним что-то…

…Не так.

– Мы пытаемся ему объяснить, но он же мальчишка. Любит хулиганить. Клянусь, – Илона хватает меня за локоть, – он нормальный . Ему нравится играть в смерть, вот и все. Он больше не будет вас пугать.

От напора Илоны рука плавно превращается в пластилин, и я с виноватой улыбкой высвобождаюсь из ее хватки.

– Ну, располагайтесь. И… приглашаю вас вечером на концерт. В рок-клуб на пляже. – Илона разворачивается к выходу. – Хм, Артем неплохо заманивает клиентов, правда?

Я глотаю нервный смешок и обнимаю Облако. Пальцы щекочет мокрая от «крови» шерсть.

– А можно вопрос? Где вы нашли кота?

– Ах, его. На холме возле леса. Он мне сразу же понравился. У бедняги оторвался хвост, и нам пришлось похлопотать над ним. Кстати, это его проклятие.

– Какое?

– Терять хвосты.

«А вместе с ними – и хозяев», – думаю я.

Я забираюсь в ванну и окунаюсь в прохладную воду. Этим летом я бы здесь ночевала. Шумит кран. Гогочет, визжит, словно пытается сообщить о чем-то важном.

Когда я ныряю и поднимаю под водой веки, вертикальные красные полосы на обоях запутываются в огромный узел. Сердце, не иначе. В реальности линии идеально прямые, будто здесь кого-то зарезали и струйки крови стекают по стенам.

В умывальнике лежит мокрый Облако. Я почти отстирала пятно на нем.

Легкие лопаются от воздуха, давят на грудную клетку. Если бы я писала об убийствах, то местом действия сделала бы именно эту ванную комнату.

Закончив с купанием, я раскладываю вещи и спешу в столовую. Тарелки выдает пожилая женщина. В морщинах на ее лице вполне бы спрятался континент. Где-то между зелеными тенями и ярко-фиолетовой помадой она потеряла красоту.