Мария Британ - Чувствуй себя как дома

– Да очнись же ты!

Я в панике обыскиваю подвал. Ничего, кроме пыли, червей и тиканья. Проклятого тиканья. Взгляд цепляется за маленький пушистый комок под лестницей.

Да это же плюшевый кролик!

Я хватаю его и протягиваю Темычу.

– Открой глаза! Смотри. Он скучал по тебе.

Мальчишка отталкивает меня, и с его губ срывается крик.

Все затихает, даже тиканье приглушается. Мы молчим нестерпимо долго. Я теряю счет времени, но снова и снова прикасаюсь губами ко лбу Темыча и с облегчением чувствую, что температура падает.

– Аня.

Я вздрагиваю. Как странно… Совсем недавно я не могла различить интонации Темыча и Ворона, но теперь я ни за что их не спутаю. Маленький мальчик вернулся. Когда-то мне казалось, что Темыч сумасшедший, что как только он вырастет, то заменит жирафов и кроликов на людей, но… Он просто ребенок. Он просто защищается от монстров. Для обычных детей они вымышленные, а для него – огромные, с сердцами-шестеренками и скрипящим голосом. Ему не повезло. Он проиграл в лотерею.

– Прости, – повторяю я. – Как ты?

Темыч подтягивает колени к груди.

– Я не хочу слышать. Мне страшно. Что со мной? Почему я?

Я обнимаю его сильнее прежнего и шепчу:

– Не надевай больше на голову пакет, ладно? Я подарю тебе рыцарский шлем.

Теперь я плаваю каждый вечер. Когда кожа пляжа очищается и море – слава небесам! – выплевывает туристов, пахнет свободой. Я люблю блуждать по берегу в одиночестве и думать об акуле.

Пролетела неделя. Илона так же приветлива со мной, как и раньше. Она не возвращается к тому разговору, я – тоже. Он мне приснился. Я внушаю себе это изо дня в день. Мы с Темычем часто лечим его плюшевых друзей, читаем комиксы и спорим, кто лучше – DC или Marvel.

– DC крутые, – заявляет Темыч. – У них есть Флэш. Ты представляешь, как ему подфартило?! Этому парню не нужно платить за билеты в Прагу!

– Почему именно в Прагу?

– Это далеко, и там, наверное, нет живых домов. А еще там красиво. Я по телику видел.

Мы идем на пляж, и его лицо вытягивается, как только я достаю свое полотенце:

– Ничего себе! У меня такое же, но я его потерял…

Я стараюсь избегать Павла, ведь во мне по-прежнему бьется сердце дома. На днях я забрала Облако и постирала его, но Ворон уже проник в стеклянные глаза кота. Уже поклялся, что исполнит мое желание.

Порой меня охватывает страх. И тогда я запираюсь на ключ и не высовываюсь из номера. Разве что иногда прогуливаюсь в столовую. Лида постоянно на меня пялится. Если бы ее взгляд резал, я бы давно превратилась в бумажную снежинку.

Обычно страхи рассеиваются под вечер. Дом ослабляет тиски. Мы с солнцем свободны по очереди. Когда я прячусь, оно обнимается с раскаленной землей. Когда прячется оно, я бреду к морю и звоню Рите. Дарю ей шум волн через динамик телефона.

– Все нормально?

– Все нормально.

«Нормально» – мое любимое слово. Моя цель. Я отпросилась с работы еще на неделю – чувство, что подрывник вот-вот откроет свою тайну, не покидает меня. Когда-нибудь я забуду о домах, но сейчас прошлое непозволительно близко – за стеной. Пальцы провалились в нее, как в картон.

От мрачных мыслей меня отвлекает книга. Я пишу ее днями напролет. Если бы не Темыч, я бы вообще не выходила из номера. Мне до дрожи хочется проверить сюжет на достоверность. И опять я запираюсь, а ключ сую под подушку. Но чем дольше я противлюсь чарам дома, тем паршивее получается текст.

Однажды я едва не поддалась Ворону. Дверь в комнату видеонаблюдения кто-то открыл – должно быть, это Темыч искал кролика, – и я увидела фото Илоны и Павла-серфингиста. Голова раскалывалась от вопросов и сомнений. Что, если украсть его? Что, если похоронить фото в урне, среди шкурок бананов и помидоров? Что, если у Илоны забрать последнее напоминание о первом муже?

Стиснув зубы, я прошла мимо и в этот день не написала ни строчки. Думаю, дом был в ярости, но не желал сдаваться, потому что на следующее утро я вернулась к работе.

Я все отчетливее осознаю, что внутри меня живут две Ани: та, чьи родинки на лбу – рубцы от ампутированных рогов, и та, кого поцеловал Бог. Первая – зеркало, в котором отражается дом. Вторая – зеркало, в котором отражается старая Аня. А старая Аня пишет скучно.

Но я не вытаскиваю ключ из-под подушки. Я пишу книгу и не смотрю в зеркала.

Мне остается завершающая глава, и я отправляюсь на пляж – нужно развеяться. На часах – пять вечера. Море штормит, людей нет. Волны черные-черные, сплошная нефть. Ветер путается в волосах, а я – в нем. Я не надела купальник, решила, что холодно. Но сейчас, глядя на кипящую нефть, я не могу удержаться и снимаю обувь.

Когда идешь в гости – всегда снимай обувь.

Новая Аня меняет курс и разворачивается с юга на север. Теперь пальцы протыкают стену насквозь, а лицо застывает в бетоне. Если напрягусь, проломлю барьер. От прошлого меня отделяет миллиметр.

Здравствуй, акула. Я снова к тебе.

Волны не сбивают с ног. И все же море засасывает меня, тащит навстречу акуле, и я не сопротивляюсь. Разгадка близко.

Я ныряю. Вода щиплет глаза. Но это и к лучшему – боль неплохо отрезвляет.

Море выталкивает меня на поверхность. Я глотаю воздух. Шум волн заглушает тиканье. Видишь, Рита, я нормальная. Здоровая. Сильная.

Я гребу вдоль берега. Вода проглатывает мое тело, как мелкую рыбешку. Где-то там, по соседству с затонувшими кораблями, есть вентиляционная труба. Где-то там крутятся лопасти. Они зовут туристов к себе, им скучно без хруста костей. А я барахтаюсь и с ужасом понимаю, что не могу дотянуться до дна.

Буйков нигде нет.

Острые макушки хижин, пляж, мои ботинки – все это непозволительно далеко. До берега плыть целую вечность… Или даже больше.

Я задыхаюсь. Мои мышцы – ничто по сравнению с волнами. Я очередная гостья соленых вод, которую найдут к утру – посиневшую и мертвую. Море не пьет чай. Море пьет людей.

Илона учила на уроках йоги: «Зацепитесь взглядом за какую-нибудь крошечную деталь и замрите. Она вас удержит, не сомневайтесь».

Но мне не за что цепляться. Я одна.

Одна.

Рыдания стынут в горле ледяными колючками, и мое «помогите» сразу же тонет камнем. Волны смыкаются надо мной и вновь выталкивают.

Вдох.

Ледяная вода.

Тьма, кругом тьма…

Опять вдох.

Дурацкий камень «помогите».

Я в невесомости.

Вода.

На какой раз я сдамся? Я считаю секунды. Сердце клокочет в горле, рвется наружу. Ему страшно умирать, оно мечтает упорхнуть бабочкой и найти другого хозяина. Хозяина, ненавидящего волны и часы.

Море – огромная ванна с водой, и сейчас кто-то вытащил пробку. Меня уносит в канализацию, к таким же несчастным. Наверное, ванна забьется. Наверное, ее хозяева возьмут вантуз и достанут наши кости. Нечаянно перетрут их в пыль великанскими руками. Расчихаются и потащатся в аптеку за таблетками от аллергии.