Рейчел Бердж - Корявое дерево [litres]

Я пристально смотрю на печь и лихорадочно соображаю. Лица появляются в темных уголках, движение, которое я видела раньше, происходило в глубокой тени.

– Скорее, нам нужно больше света! Кажется, им легче образовываться в темноте.

Стиг бросается в кухню и зажигает несколько масляных ламп. Вернувшись, он отдает одну из них мне.

– А почему их не вижу я?

– Не знаю. Сама я могу видеть их только левым глазом, тем, который слеп.

Стиг смотрит на меня с недоумением.

Я бросаю взгляд в темный угол кухни, и меня пробирает дрожь. Еще вчера бревенчатый дом казался мне таким пустым без Мормор. Теперь же он полон призраков. Сколько еще лиц ждут своей очереди проявиться среди теней? В моем мозгу роятся мысли, от них начинает кружиться голова. Чего эти призраки хотят? Могут ли они дотронуться до нас или причинить нам вред?

Стиг еще раз щелкает выключателем – и опять ничего, потом начинает озираться по сторонам, точно загнанный зверь. Он берется за занавеску, хотя снаружи сейчас наверняка кромешная чернота, и рывком отодвигает ее. Со стекла на нас глядит сонм лиц, полных отчаяния. Я истошно кричу, а Гэндальф неистово лает.

Стиг отпускает занавеску.

– Что ты там увидела?

Я закрываю рот рукой. Их так много, и на всех написано такое страдание! Должно быть, они образовались на конденсате, так же как и то лицо на зеркале в ванной. Я пытаюсь заговорить, но слова вдруг сделались тяжелыми, словно камни.

– Марта, пожалуйста. Ты меня пугаешь.

Я загоняю свой страх в самый дальний уголок сознания.

– Там лица. Их десятки и десятки. Они были нагромождены друг на друга, словно… словно погребальный холм. Как на том рисунке.

Стиг достает из ящика буфета коробку свечей. Потом быстро зажигает их и расставляет по всей комнате. Вскоре вокруг нас мерцают уже десятки свечей. Совсем как в кино про ведьм.

Стиг останавливается и переводит дух.

– Они исчезли?

Я оглядываюсь по сторонам, но все снова выглядит нормальным.

– Кажется, да.

Вдалеке раздается вой.

Я сжимаю кулаки, и мои ногти вонзаются в ладони.

Стиг бросается к входной двери и проверяет засов, который остался задвинут еще с вечера.

– Я проверю, заперты ли все окна! – Он выбегает из комнаты, и я следую за ним. Стоя между гостиной и спальнями, я смотрю, как он вбегает в комнату Мормор и трясет окно, проверяя плотно ли все заперто. Потом проделывает то же самое с комнатой для гостей и ванной.

Он проносится мимо меня.

– А ты проверь окно в кухне!

Я вхожу в гостиную и останавливаюсь как вкопанная. Посреди пола что-то лежит.

Тряпичная кукла из сундука.

Ее желтые волосы веером раскинуты вокруг головы, что сделало ее вид еще более гротескным, чем прежде.

– Но как? – бормочу я.

Я только что видела, как Стиг вбежал в комнату Мормор и выбежал из нее. У него не было времени залезть в сундук, к тому же, если бы он это сделал и вытащил из него куклу, я бы это увидела.

Я делаю шаг вперед, и мои ноздри наполняет запах плесени и гнили. Когда я обнаружила, что дневники сами собой перенеслись из сундука на пол и сложились в стопки, кукла осталась в сундуке. Она и дневник Карины. Меня снова пробирает дрожь. Кто-то хочет, чтобы я наткнулась на эту куклу, но зачем?

Стиг открывает дверцу одной из кухонных полок и достает бутылку бренди. Я смотрю, как он отпивает большой глоток и вытирает губы тыльной стороной ладони.

Кукла отсутствующим левым глазом смотрит в потолок. На ней надето замаранное платье, посеревшее от возраста. Его юбка порвана и потрепана, один из рукавов наполовину оторван, так что видна комковатая, усеянная пятнами рука. Кистей у куклы нет – ее руки кончаются чем-то, похожим на культи. Гэндальф с подозрительным видом обнюхивает ее, затем, поджав хвост, отходит.

Я встаю рядом с куклой на колени и слышу, как Стиг что-то предостерегающе бормочет. Бутылка бренди выпадает из его руки и закатывается под диван. Я вытягиваю руку и сажусь на пятки, ощущая во рту горький вкус. Окруженная мерцающими свечами, кукла сейчас похожа на что-то вроде жертвы, принесенной богам.

Вдалеке опять раздается вой.

Перед моим внутренним взором встает мертвое, окоченевшее лицо Иши.

Сделав глубокий вдох, я закрываю глаза, подношу руку к кукле и держу ее над ней на весу.

– Нет, Марта! Не надо!

Другой рукой я сжимаю амулет- валькнут на своей шее, и он сразу же успокаивает меня. Не зная и не понимая природы того, что делаю, я сосредотачиваю все мои мысли на кукле, пока мое сознание не превращается в одну-единственную точку сконцентрированного помысла. И в то же самое время какая-та часть моего разума уносится прочь, расширяясь, расширяясь…

Я дотрагиваюсь до куклы, и мои глаза резко открываются.

Кукла дергает головой. Я затаиваю дыхание, глядя, как она переворачивается на живот, затем начинает ползти в мою сторону.

Моя щека ударяется об пол, и все погружается во мрак.

Не бойся темноты.

Я продолжаю крепко зажмуривать глаза, слишком испуганная, чтобы шевелиться или говорить.

Голос шепчет опять:

– Я знаю, что ты испугана, но темнота – это твой друг. И я – твой друг.

Эти слова звучат в моей голове. Вот только это не слова – это чувство, смутное ощущение, которое я сама облекаю в слова. Голос принадлежит мне, а мысли – кому-то еще. Мой мозг трепещет от желания постичь, что же со мной происходит.

– Кто ты?

– Карина. Я пыталась сделать так, чтобы ты меня увидела. Я пришла, ибо тебе грозит опасность.

Я киваю, понимая, насколько нелепо было бы отвечать сейчас.

– Ты должна пойти к дереву. Норны помогут тебе все исправить.

Нет, я не могу туда пойти! Что-то внутри меня сжимается от страха. Где Мормор? Почему она не говорит со мной?

Твоя бабушка застряла у дерева, мучимая горькими сожалениями. Она умерла, зная, что не сумела убедить твою мать поливать его, и боясь, что больше никто не будет этого делать.

У меня екает сердце. Что ты имеешь в виду, говоря «застряла»? Разве ты не можешь ей помочь?

– Ты единственная, кто может спасти ее, Марта. Ты должна пойти к дереву и вернуть души уиерших обратно в подземный мир.

Но каким образом? Я не могу! Драге разорвет меня в клочки, как Олафа и Ишу!

– Иди к дереву. И не бойся.

Какое-то время она молчит. Может быть, она уже ушла? Когда шепот в моей голове раздается снова, он звучит настойчиво: Задуй свечи и не шуми. Скорее!

Что-то касается моего лба, и мои глаза открываются. Комната словно перевернулась набок, кукла лежит рядом со мной, не шевелясь.

– Марта? Ты была в обмороке. – Стиг помогает мне сесть.

– Она хочет, чтобы я задула свечи.

– Кто?

– Моя прабабушка. Она говорила со мной с помощью этой куклы.