Рейчел Бердж - Корявое дерево [litres]

Я изо всех сил бью его ногой. Ухитрившись освободиться, я поспешно ползу к правому выходу из дерева. Я роюсь в листьях, но не могу отыскать топора! Мои пальцы зарываются в листья, шарят по земле. Трясясь от панического страха, я спешу к другому выходу из полости, затем обратно. Наконец-то я нашла топор!

Слишком поздно. Драге уже прямо передо мной, у самого выхода из полости. Должно быть, он выбрался из нее через другой выход и обошел ствол снаружи. Драге тянет ко мне руку, чтобы схватить, но вдруг что-то сильно бьет его по голове, и он, спотыкаясь, отлетает в сторону. За ним стоит мама, держа в руке толстый сук.

– Мама!

Она видит меня и кивает, затем заносит сук для следующего удара. Ее бледное лицо полно непреклонной решимости. Я с трудом верю своим глазам – она здесь и сражается! Я хватаю топор и выбираюсь из полости в дереве. Вылезши наружу, я забрасываю свое оружие на верх массивного узловатого, возвышающегося над землей корня, затем взбираюсь на него сама. Расставив ноги для лучшего упора, я обеими руками поднимаю топор над головой.

Мама спотыкается, драге уже почти над нею. Она визжит от испуга, и я показываю ей на другой вход в полость в дереве. По ее лицу я вижу, что она поняла, и мама бросается бежать вокруг ствола, а драге кидается за ней. Я в последний раз проверяю, достаточно ли устойчиво стою, и, напрягши руки, делаю глубокий вдох. Надо точно выбрать момент. И действовать четко.

Мама выбирается из полости прямо подо мной и, шатаясь, спешит прочь, затем, всхлипнув, обессиленно падает.

Потом подо мной появляется обглоданная до костей рука, за ней – голова.

Призвав на помощь всю свою силу, я размахиваюсь и наношу удар.

Я спрыгиваю с корня, и мама протягивает ко мне руки и крепко прижимает меня к себе.

– Слава богу, что с тобой все хорошо. – Я закрываю глаза, и от облегчения мое напряженное тело расслабляется, и его пробирает дрожь. Волокна ее бобрикового пальто говорят о страхе, но также о решимости и огромной любви. Она падает в мои объятия, и я помогаю ей встать.

Небо уже стало совсем темным, и светит луна. Мы с мамой помогаем друг другу не упасть, и она показывает на драге и спрашивает:

– Что это, черт возьми, за тварь? – Я смотрю на отвратительную отрубленную голову и прижимаюсь лицом к маминому плечу. Тело драге лежит наполовину снаружи, наполовину внутри полости в стволе. Десятки и десятки воронов, каркая и хлопая крыльями, острыми клювами расклевывают последние остатки его сухожилий и кожи.

– Эта тварь убила Олафа и Ишу!

Мама делает шаг назад:

– Что?

– Мы нашли их мертвые тела в снегу.

– Мы? Кто с тобой был?

– Стиг. Он должен быть где-то здесь, но я не знаю даже, жив ли он.

Мою душу наполняет страх, когда я вспоминаю слова Хель. Она не пообещала мне оставить Стига в живых. Но я вернула души умерших в подземный мир и убила драге , так что, возможно… Пошатываясь, я делаю в темноте несколько шагов в одну сторону, потом в другую.

– Стиг! – Я начинаю бегать туда-сюда, не обращая внимания на призывы мамы вернуться.

Вороны каркают и хлопают крыльями над моей головой, потом садятся справа от меня. Я подбегаю к ним и вижу бугорок на снегу. Пожалуйста, пожалуйста, пусть он будет жив!

Лицо Стига посинело. Его щека холодна как лед, но я вижу у него только одно повреждение – еле заметный розовый шрам на шее.

– Стиг! – Я зову его снова и снова, но он не открывает глаза.

Моего плеча касается рука. Я поднимаю взгляд и вижу маму. Она снимает перчатку и прикладывает палец к шее Стига.

– Пульс есть. Надо спешить.

Мы берем его за подмышки и общими усилиями кое-как тащим в сторону дома. По дороге он что-то бормочет, и от радости мое сердце чуть не выпрыгивает из груди.

– Все в порядке, Стиг, – шепчу я. – Мы нашли тебя. Обещаю, все будет хорошо.

Мама бросает на меня взгляд поверх его головы, говорящий, что она не вполне в этом уверена.

Зайдя в дом, мы укладываем его на диван.

– Одеяла, скорее!

Я бросаюсь в комнату Мормор и стаскиваю с кровати одеяло, затем бегу в комнату для гостей и хватаю там еще два. Вернувшись в гостиную, я бросаю их все на диван и помогаю маме снять со Стига пальто и ботинки.

Она укутывает его в одеяла, потом замечает беспокойство на моем лице.

– Ему надо согреться. На это нужно какое-то время. – Она качает головой и вздыхает:

– Эта тварь у дерева… Я видела это существо в своих видениях, но никогда не верила…

– В видениях?

– В галлюцинациях… Я писала эти образы на холстах, чтобы выкинуть их из головы.

Мама трогает лоб Стига, потом начинает растирать одну его руку, а я – другую.

– После начала приема лекарств я надеялась, что видения прекратятся, но они не прекратились. А потом с тобой произошел несчастный случай. Если бы я только… – Она глубоко вздыхает:

– Врачи говорили, что я не могла предвидеть того, что случилось, что это ложное воспоминание, которое я сама создала в своей голове уже после того, как это произошло, но меня и до этого преследовали образы. И в каждом из моих видений было это дерево. Я знала, что не должна подпускать тебя к нему.

Она трет свои виски, потом смотрит на Стига. Теперь его кожа уже скорее белая, чем синяя, а дыхание хотя и осталось поверхностным, но стало ровным. Если бы он только открыл глаза…

– Как раз перед твоим отъездом меня начало преследовать новое видение. Я все писала и писала эту… эту тварь, что была у дерева.

Мормор знала, что в нашем роду было много провидиц. Может быть, мама писала драге по той же причине, по которой другие женщины нашего рода рисовали углем те наброски, которые я нашла в сундуке, – чтобы предупредить нас о том, что грядет.

– Ты поэтому настояла, чтобы я покинула дом? – Она кивает, чувствуя у себя в горле ком. – Мы попытались это сделать, мама! Мы отправились к Олафу и Ише, но обнаружили их тела в снегу. Они были до смерти изодраны когтями.

Лицо мамы мертвенно бледно. Она неуверенно смотрит на меня, потом судорожно сглатывает:

– Я поеду в полицию позже. А сначала мне хотелось бы узнать, что здесь происходило. И я хочу, чтобы ты рассказала мне все .

Веки Стига начинают подрагивать, и он открывает глаза. Я обнимаю его за шею.

– Ты пришел в себя! – Я отстраняюсь и смотрю на него, но с ним явно что-то не так. Зрачки расширены, взгляд отсутствующий, как будто его самого в его теле как бы и нет.

– Мама, что с ним?

– Подожди несколько минут, Марта. – Мама старается меня успокоить, но я вижу, что она встревожена.

Стиг поворачивает голову набок и стонет. Возможно, Хель оставила ему жизнь, но теперь он стал просто пустой оболочкой или даже хуже – существом, похожим на драге . Он облизывает губы. Бросает беглый взгляд на меня, потом смотрит поверх моего плеча, как будто увидел знакомого.