Георгий Старков - Страшная история [сборник]

Вскоре на свете не осталось места, где не было вспышки. Ленни Карнович вернулся в свой дом, заперся в комнате, откуда предварительно вынес все книги и часы, занавесил окна. Зато он вносил в комнату много зелёных бутылок. Ленни оброс волосами, разжирел, но не обращал внимания на слезные уговоры Марши выйти из комнаты и начать нормальную жизнь. Нормальной жизни теперь быть не могло — от неё остались только воспоминания. Ленни захлёбом погружался в эти воспоминания, и в этом ему верным помощником была хмель.

Облачным мартовским утром он по-прежнему лежал на своей кровати и пил вино, вяло прислушиваясь к разговору домашних за стеной. И вдруг вскочил с кровати, как подброшенный, распахнул дверь комнаты пинком и выбежал в гостиную.

— Что ты сказала? — прокричал он.

— Ты о чём, пап? — растерялась Криста, которая вслух зачитывала матери заголовки утренних газет.

— Что ты читала только что? Ну же, давай сюда газету!

Дрожащими руками он выхватил газету из рук дочери и прочитал заголовок: «В Остине, штат Техас, впервые отмечен случай повторной вспышки».

— Ура! — закричал Ленни Карнович и на радостях подпрыгнул на месте. — Ура!.. Всё возвращается на свои места! Я еду сей же час в Остин! У меня там живёт дядюшка Билл!

Всю долгую дорогу в Остин он буквально светился от счастья. Он был до того рад, что разговаривал сам с собой.

— Значит, всё-таки случилась повторная вспышка! Я знал, что в конце концов так и будет, это было моей единственной надеждой за последние месяцы. Была вспышка, щелк — левое и правое поменялись местами, потом ещё одна, щелк-щелк — и двойной минус даёт плюс! Понимаешь, народ, о чём я?

Он подмигнул своему отражению в зеркале.

Следующим вечером он приехал в Остин — точнее, въехал в территорию города. Доезжать до городских кварталов нужды не было, дядюшка Билл жил в своём ранчо в трёх милях от города. Съехав с шоссе, Карнович подкатил автомобиль к подъездной дорожке дома. За спиной простирались бескрайние техасские степи.

— Вот я и… — Ленни вдруг схватился за лицо. — Чёрт, голова закружилась. Наверное, из-за длительного пребывания в пути. Поскорее войду в дом и буду наслаждаться общением с нормальными людьми!

Но пока Ленни подходил к двери, головокружение не прошло. Наоборот, самочувствие становилось только хуже. В ушах загудело, мысли путались, голова стала горячей и тяжёлой. Он почти навалился всем весом на дверной звонок. В доме мелодично зазвонили колокольчики, и дядин густой бас отозвался: «Иду-иду!».

— Что-то опять не так, — пролепетал Ленни, едва не теряя сознание от головокружения. — Что-то… я чувствую…

Степь, автомобиль, даже небо. Что-то с ними было неправильно, и это «что-то» было значительнее, чем простой горизонтальный оборот. Ленни не покидало настойчивое ощущение, что он находится в некой нелепой позе и взирает на окружение тоже как-то… странно.

Дверь открылась. Ленни Карнович выпрямился из последних сил, деловито протянул дяде руку… и едва не завыл от ужаса и отчаяния. Он всё понял.

— Племянничек! — восторженно пророкотал дядя Билл. — Сколько лет, сколько зим! Рад, что наконец заглянул ко мне. А это мода у вас такая в Орегоне — приветствовать, стоя на голове?

2008 г.

Город объят вечерним пожаром. Тьма бессильно отступает от полыхающих неоном улиц, от домов, стены которых лижет электрическое пламя. Город этим вечером наряжается в свои лучшие одежды — сверху он напоминает искрящийся всеми цветами радуги кристалл, лежащий на чёрном полотне.

Город многолюден. Кварталы полны искушений и сладостных удовольствий. Этим вечером у каждого есть своё наслаждение — и поэтому никто не видит, как на один из немногих тёмных тротуаров Города с неба спускается нечёткий сгусток света, тут же обретающий форму человека. Это — Ангел, и его появление в Городе не обещает последнему ничего хорошего.

Ангел, как и подобает высшим существам, может принять любой облик, который пожелает. Сейчас он выглядит как красивый юноша с ярко-синими глазами. Он озирается, смотрит на мигающие вывески, но их сияющие обещания не в силах его обмануть. Когда Ангел выходит из проулка и шагает по хорошо освещённой улице, слыша смех и песни вразнобой, он остаётся бесстрастным. Очарование этого волшебного вечера — ничто для небесного посланника.

Дойдя до пересечения улиц, Ангел останавливается. Взгляд скользит по целующимся парам и проезжающим мимо автомобилям. Заметив вблизи двух молодых людей, припавших друг к другу, Ангел подходит к ним и кладёт руку парню на плечо.

Парень оборачивается. Он ошарашен, разозлён таким вмешательством. Он хочет снова коснуться возлюбленной своими губами, ощутить мягкость её языка. Но что-то в глазах Ангела заставляет его оцепенеть. Девушка с удивлением взирает на обоих.

— Скажи, — тихо говорит Ангел, — зачем ты это делаешь?

— Делаю что? — спрашивает парень. Рядом проносится ещё один автомобиль, на мгновение окатив их дождём холодного жёлтого света.

— Целуешь её, — отвечает Ангел. Парень снова удивлён, он близок к злости, но наваждение не отпускает его.

— Потому что она мне нравится, — отвечает парень.

— Ты её любишь? — вопрошает Ангел. Девушка в ярости. Она берёт парня под локоть, чтобы увести его, но тот остаётся на месте.

— Да, — говорит парень. — Я делаю это, потому что я её люблю.

— Когда ты познакомился с ней?

— Полчаса назад.

Ангел смотрит на парня, на его красивом лице нет ни тени каких-то эмоций:

— Ты думаешь…

— Да! — восклицает парень, не дав ему договорить, и Ангел отпускает его. Девушка быстро ведёт парня прочь от Ангела, что-то возмущённо нашептывая ему в ухо.

Ангел идёт дальше. Город продолжает тщетные попытки ослепить его и завлечь в свой сумасшедший хмельной вихрь.

У следующего перекрёстка под красным навесом стоит седовласый проповедник. Он продаёт золотые украшения в виде крестов, иконы, выполненные в пастельных тонах, карманные Библии, отпечатанные на дешёвой бумаге. Торговля идёт не очень бойко. Ангел рассматривает разложенные на лавке товары, потом поднимает один из крестов. В его руке он начинает светиться чистым голубым сиянием. Раз глянув на такое чудо, проповедник замирает. Крест на его груди поблескивает золотом в лучах фонаря, но голубой свет из него не исходит.

— Скажи, — тихо говорит Ангел, — зачем ты это делаешь?

— Делаю что? — бормочет проповедник.

— Продаёшь свою веру.

— Я считаю, — говорит седовласый человек с некоторым вызовом, — что вера тоже должна сослужить мне кой-какую службу, раз я служил ей в течение всей моей жизни.

— Ты не боишься гнева Всевышнего?

— Я боюсь, — грустно отвечает проповедник. — Но есть и другой страх — страх, что моя семья останется сегодня без ужина, если я не продам хоть что-то.