Георгий Старков - Страшная история [сборник]

Дверь комнаты распахнулась, впуская торжество вечеринки.

— Час пробил, Джен! Давай, выходи!

Мама. Она у порога, счастливая и умилённая тем, что ей предстоит сейчас увидеть триумф дочери. Не чувствуя ног, Джен встала со стула и подошла к ней. Так и есть — весь дом утопает в вечернем сумраке, лишь пламя свеч на торте даёт скудный свет. Вокруг толпятся люди, радостные и улыбающиеся. Слышатся восхищённые возгласы, все взгляды прикованы к ней, виновнице торжества. Джен попыталась улыбнуться, но губы застыли воском. Единственное, что чувствовала — колкий взгляд машин на своей спине.

Мама азартно хлопнула по выключателю, и свет в спальне померк. Джен едва не вскрикнула, но вовремя закусила губу.

— Давай, Джен, задувай свечи! Чтобы ни одна не осталась гореть, тогда будешь счастлива всю оставшуюся жизнь!

Вопрос в том, сколько её осталось , подумала она, делая шаг вперёд. Лица людей стали ближе, все такие родные и знакомые. Что за бредни она взяла в голову?.. Нет никаких машин-чудовищ, просто она от скуки навоображала себе всякую жуть. Джен вскинула голову, отбрасывая страх, но вдруг поняла, что взгляд, упирающийся в спину, стал тяжелее…

… как будто не две пары глаз следили за ней, а все три. Или четыре.

Джен продолжала идти к торту. Свечи ярко пылали, плавя разноцветный воск. Восемнадцать штук, расположенных по кругу. Единственные источники света — и ей полагается сейчас их задуть. Она подняла глаза на маму, которая расположилась у стола, обнявшись с отцом. Рядом с ними был Джимми. И Эйприл. И Роза. Все её подруги и знакомые. Но за ними, у тёмного угла… кто это? Дядя Ричард? Почему ей на мгновение показалось, что это вовсе не дядя, а кто-то другой, взирающий на неё с холодным любопытством и нетерпением? Будто чего-то ждёт, какого-то события…

Мига, когда всё скроется во тьме, и он сможет унести тебя в ночь.

Торт был у неё перед лицом, и все начали дружно скандировать — сначала тихо, потом громче, распаляясь друг от друга:

— Задувай, задувай, задувай!

Джен наклонилась над тортом, увидела мягкий банановый крем, который сплетался, выводя её имя. Пламя на свечах колыхалось. Она произнесла одно слово, выплюнув его едва шевелящимися губами, но никто не расслышал её мольбу:

— Пожалуйста…

— Задувай, задувай, задувай! — так громко, что, кажется, сейчас обвалится потолок. Хихиканье, повизгивания, толчки под бок. А взгляды, исследующие её спину, подползают, готовясь к броску, первому и последнему… Нет. Это бред. Нелепая иллюзия, выдуманная ей самой. Джен зажмурилась, решительно вобрала воздух в лёгкие и со всей силы дунула на торт, сметая островки пламени.

И стало темно.

2007 г.

Явление, именованное впоследствии вспышкой, произошло в пять часов пятнадцать минут утра в маленьком городке Бетраун в штате Орегон. Поэтому оно осталось незамеченным большинством жителей, которые спали глубоким утренним сном. Небо полыхнуло беззвучным белым огнём, которое в миллиардные доли секунды поглотило вещи, проникло во все мельчайшие щели, забралось в каждый атом и что-то там поменяло. Вспышка погасла очень быстро, не оставив никаких следов. Разве что иные особо чуткие люди лениво почесали ногу во сне и перевернулись на другой бок.

Единственным человеком на весь Бетраун, который бодрствовал во время вспышки, был Ленни Карнович, инженер местного завода по производству целлюлозы. Поэтому он смог увидеть, как на мгновение неистовый белый свет захватил всё, что его окружало. Ленни в страхе зажмурился. Он был уверен, что сейчас умрёт. В голове крутились зловещие заголовки газет из пятидесятых, когда он был подростком. Слова, набранные жирным шрифтом, кричали об угрозе ядерной бомбардировки.

«Всё-таки докатились», — думал Ленни и готовился к смерти.

Смерть не наступала. Он открыл глаза и увидел, что всё осталось по-прежнему. Жизнь продолжалась. Ленни довольно улыбнулся, но быстро посерьезнел. Пусть не русская бомба, но что-то ведь было, не так ли? Вспышка, такая мощная, что он едва не ослеп.

Он присел на кровати и посмотрел на жену, которая мирно сопела рядом. Пятнадцатилетняя дочь, Криста, спала комнатой дальше.

Ленни встал и подошёл к окну. На горизонте всходило солнце. Деревья в его лучах казались розовыми. Улицы были пусты.

У Ленни Карновича начали стучать зубы.

— Что-то не так, — прошептал он, ломая пальцы. — Что-то случилось!

Он сказал это жене за завтраком, когда она наливала ему утренний кефир.

— Марша, ты не замечаешь, что… — Ленни задумался, подбирая слова. — … что вокруг кое-что выглядит не так, как раньше?

Марша пожала плечами, поставила кефир в холодильник и вынула апельсиновый сок.

— Странный вопрос, Ленни.

— Ну а ты, Криста? — Ленни повернулся к дочери, которая уткнулась носом в глянцевый журнал, дожёвывая гамбургер.

— Не понимаю, о чём ты, папа.

— По-моему, что-то не так, — сказал Ленни и широким жестом обвёл кухню. — Да вы посмотрите внимательнее, может, тогда поймёте. Глаза-то мои видят непорядок, несоответствие, но тупая башка не может взять в толк, в чём дело.

Марша и Криста посмотрели по сторонам. Стояло обычное утро, солнце светило сквозь жалюзи. Холодильник гудел, часы тикали, птицы чирикали.

— Ничего, — сказали они.

Ленни Карнович раздражённо допил кефир и встал с места.

— Вы не понимаете. Вы даже не видели это. Дрыхли без задних ног.

— Что не видели? — полюбопытствовала Криста.

— Вспышку, — сказал Ленни и уехал на работу.

По пути с ним приключилось нечто совсем уж невероятное. Его оштрафовал полицейский. Ленни зашёл в магазинчик на половине пути, чтобы купить сигареты. Когда он вышел, на лобовом стекле блестела штрафная квитанция. Ленни недоумённо огляделся, но полицейская машина уже отъехала. Дорога была пуста.

— Что за чёрт! — взорвался Карнович. — Какое правило я нарушил? Я уже лет двадцать езжу по этой дороге, и ни разу, слышите, ни разу не было, чтобы меня оштрафовали! Это вопиющая несправедливость! Я буду жаловаться!

Прохожие сочувственно кивали, но не останавливались. Ленни скомкал квитанцию в ладони и засунул в карман. Вновь ему показалось — на этот раз очень остро — что мир вокруг изменился, но он опять не смог понять, в чём конкретно заключается это изменение. Но одно он знал точно.

— Это всё та проклятая вспышка, — ворчал Ленни, усаживаясь на место. — Что бы ни случилось, виновата она. До неё всё было в полном порядке.

Его ждало очередное потрясение. Приехав на работу, он обнаружил вместо привычных заводских труб и железного ограждения маленький пруд с будкой у побережья. Ленни посидел, почесал в затылке, потом вышел из машины.

— Куда делся завод? — спросил он себя. — И что делает тут пруд Бартоломью?