Георгий Старков - Страшная история [сборник]

Но что это? Моей ноги под водой коснулось нечто жёсткое и чешуйчатое. Я посмотрела вниз, но тёмный слой воды скрывал всё. Наверное, рассудила я остатками разума, это рыба. Большая рыба, судя по прикосновению. Может, даже акула. Нелепа и постыдна смерть во цвете лет от утопления в крохотной пещере у берега, но вдвойне ироничен конец в пасти хищной рыбы в том же проклятом месте! Веселье помешательства вновь ворвалось в мозг, но я удержалась от истерического хохота. Между тем рыба снова коснулась меня — на этот раз она плавала на уровне талии и задела мой бок. Без сомнения, тварь была крупной и вполне могла оказаться акулой. Два пленника одной ловушки — я и рыба!

Но нет, одернула я себя, отрешенно наблюдая за приближением новой волны. Может, я и пленница, осужденная на смерть во мгле, но не эта тварь, которая почти с нежностью проходится сейчас по моей лодыжке. Море для неё — родная стихия, мать и отец, и этот грот — не клетка вечного заточения, а всего-то тихий уголок, куда можно иногда удалиться, дабы поплавать одной. Я останусь здесь, а рыбина вольготно уплывёт в далёкие, невиданные человеком подводные края… может быть, слегка подкрепившись перед тем моей остывающей плотью. О, как несправедливо, как жутко и подло! Я бы снова разразилась беззвучными рыданиями, если бы не волна, которая вознесла меня вверх и отбросила к ненавистной отвесной стене, на которой даже не было выступов, чтобы зацепиться ногтями.

Удар был силён и беспощаден, но именно в этот момент мне пришла в голову мысль, которая полыхнула, как молния в чернильной грозовой ночи. Размеры рыбы, по всей видимости, действительно впечатлили бы даже бывалого рыбака, так может, она поможет мне покинуть этот склеп? Я могла бы крепко ухватиться за её хвост, и испуганная тварь рванулась бы вперёд — и, кто знает, с её помощью мне таки удастся опередить следующую волну? Радость переполнила меня, и я стала с нетерпением ждать нового прикосновения странницы морей к моему телу. Но проходило время, а рыба ничем не давала о себе знать. Моя надежда обугливалась, чернела, скатываясь в безнадёгу. Конечно — кто я такая, чтобы рассчитывать на такое невероятное везение? Волна отпугнула рыбу, и она теперь уже далеко, резвится в голубых просторах, и никогда не вернётся в этот грот, никогда не вспомнит о странной её обитательнице, которой она мимолётом подарила луч надежды перед самой смертью…

И тут — о чудо — тогда, когда я готова была признать своё окончательное поражение и дать воде меня поглотить, чтобы не продлевать свои мучения, рыба вновь наткнулась на меня. Она ударилась о мою грудь, и жесткая чешуя оставила на белой коже пару глубоких царапин, но зато я сумела быстро и без колебаний схватить тварь за её длинное склизкое тело обеими руками. Рыба дёрнулась, поплыла, забилась в попытках вырваться из хватки. Это ей почти удалось. Невероятно сложно удерживать живую рыбу под водой голыми руками, особенно когда ты до крайности ослабла, но на сей раз жёсткая чешуя сослужила ей плохую службу. Острые края врезались мне в ладони, но я не отпускала толстый хвост твари; одновременно я со всей силы била ногами по воде. Рыба потащила меня вперёд, глаза залило водой, и я даже не знала, куда мы плывём — к выходу из грота или вертимся кругами. Дыхание сбилось окончательно. Я несколько раз глотнула воду, она проникла в уши и нос. Я закашлялась, не видя белого света. Всё вперёд и вперёд, на немыслимой скорости… и вдруг хвост выскользнул из моих одеревенелых пальцев. Рыба мгновенно исчезла, я так и не увидела её ни одним глазом; тварь осталась для меня до конца дней нерешённой загадкой.

Захлёбываясь и кашляя, я выплыла на поверхность. Из моей груди вырвался стон радости: я была уже у выхода из грота, на линии тени и света, которая лежала на воде. Прилив продолжал своё чёрное дело, подкатывая очередного своего верного служаку, поэтому я стала барахтаться, как могла, отплывая от гиблого места подальше. Несколько длинных мгновений мне думалось, что ничего не получилось, и волна опять затащит меня вовнутрь. Но этого не произошло. Меня вновь подняло высоко на гребень, но на этот раз понесло к суше, к золотистому пляжу, где раскинулась бесформенной кучей моя одежда. Под ступнями теперь был вязкий песок; я выползла на берег на четвереньках, едва живая, со слипшимися волосами и посиневшим телом, заходясь в жесточайшем кашле и рвотных позывах, но преисполненная лучшего чувства в мире — ощущения сокрушительной победы над смертью и безумием, и это в тот час стоило всех моих злоключений и ушибов: я, Цесилия, отвоевала свою жизнь у заплесневелых призраков грота!

2010 г.

Пустота кончается внезапно. Только что было тёмное беспамятство. Через мгновение — мощный глас сирены, и тебя с силой вбрасывает в тело, как беспомощного зверька. Всё ломается! Красный свет мигает, перемежаясь со мглой. В глазах рябится. Сирена рвёт глотку, не обращая внимания на боль, сверлящую голову изнутри.

Человек вскочил на ноги, ослепленный и оглушённый. Что происходит? Где он? Что за жуткое пробуждение?

Ответов не было. Провал в памяти, зияющий, как мёртвая глазница. Сирена воет над ухом, доходя до невыносимой дребезжащей ноты. Ииииии! Ноги шатаются, глаза выискивают нечто, что поможет вспомнить всё.

Ничего нет! Комната пуста! Залитая красным светом железная коробка! Человек закрыл лицо руками, чтобы ненадолго убежать от окружающего сумасшествия. Не помогло. Безумие сочилось сквозь пальцы, прикрывающие веки. Он убрал ладонь с лица и только сейчас заметил дверной проём на стене напротив. Чёрное — красное. Дверь то исчезает, то появляется вместе с кровавым сиянием.

Бежать, бежать туда! Прочь от этого склепа! Человек сорвался с места и выбежал из комнаты. Короткий тёмный коридор привёл на лестничную площадку. Направление одно — вверх. Вверх так вверх. Главное — бежать, не останавливаться…

Вереница ступенек. Кое-где горят разноцветные лампы, которые тоже вспыхивают и гаснут. Вот синяя лампа, делающая перила призрачными и дрожащими. Человек взбирается наверх, хватаясь рукой за грудь. Сирена кричит ему вслед, оставшись далеко внизу. «Спеши! — говорит она. — Спеши, не опаздывай!». «Спеши!» — вторят подмигивающие лампы. На этом этаже — жёлтая лампа, более-менее обычная. Пять этажей осталось под ним… десять… В груди уже кипит паровой котёл, а выхода из этой вечной спирали не видно. Зелёная лампа, такой ядовитый отсвет. Сил нет больше… двадцать этажей… двадцать пять…

И вдруг — конец.

Человек недоверчиво смотрит на красивую дверь с золочёной ручкой и в изнеможении падает на пол. Больше ступенек нет, это вершина. Но в нём не осталось жизни, чтобы вступить в комнату. Да что там — не осталось даже желания. Но тут над ним взрывается трелью электрический звонок, и фиолетовая лампа окрашивается красным. «Вставай! — кричат ему. — Вставай и войди! Ты должен!». Человек поднимает голову и с задыхающимся хрипом ползёт к двери. Всего несколько шагов! И он будет внутри! Он всё узнает! За два шага до двери ему удаётся подняться на ноги. Пошатываясь, как пьяный, он хватается за золочёную ручку и тянет на себя. Он входит, чувствуя, как умирает, и дух выходит из тела.