Георгий Старков - Сказка об уроде [сборник]

Она вышла из ванны, перешагнув через край, и обвила руками шею Константина.

— Ты правда вернулся? — спросила она, глядя ему в глаза. — Ты больше не бросишь меня, да? Обещай мне…

Её слова пахли разложением и знакомой солёной сыростью, и у Константина закружилась голова.

— Обещаю, — прошептал он и накрыл холодные губы утопленницы своими, горячими.

2012 г.

— Страшная, — сказала Аркадия.

— Вовсе нет, — возразила Бетти.

— Страшная, страшная, страшная! — Аркадия вцепилась пальцами в свои щеки. — Не ври мне, Бетти. Ты отлично знаешь, что я страшная. Уродливая , вот что. Ты никогда мне этого не говоришь — и никто не говорит, но я не слепая, не глухая, не дура и отлично всё понимаю. Все эти жалостливые и презрительные взгляды в спину, усмешки, пренебрежительные нотки в разговорах — думаешь, я их не замечаю? Вот тебя природа наградила всем — гладкой белой кожей, шёлковыми волосами, хорошеньким личиком — и потому тебе никогда не понять, о чём я говорю. Я могу вылезти из самой себя, пытаясь быть сколь угодно милой, умной, весёлой, доброй — но всё будет напрасно, моя проклятая внешность будет перевешивать все достоинства. О, как бы я хотела избавиться от неё, оказаться в другом, более совершенном теле, которое бы помогало мне в жизни, а не играло против меня! Какой грех, какое злодеяние я свершила в прошлой жизни, что в этой мне определили такую жуткую кару?..

Бетти отложила в сторону журнал, шокированная словами младшей сестры. Аркадия, бывало, и раньше жаловалась на свою внешность, но всё больше в шутливой форме. Столь неприкрытую вспышку отчаяния и самоуничижения она видела впервые. Слова, чтобы возразить Аркадии, не находились, и Бетти беспомощно смотрела на худую спину сестрёнки, которая стояла перед трюмо и с болезненной дотошностью рассматривала своё невзрачное отражение — несоразмерно большой нос, резкие скулы, глаза навыкате, опущенные уголки рта, широкие мясистые уши. Фигура у неё была неплохая, но груди никак не хотели расти — хотя, по словам Аркадии, почти все девочки из её класса уже выглядели почти как взрослые женщины.

— Не говори так, — наконец, сказала Бетти. — Это ужасные слова. Помнишь, что говорил пастор Джонсон на позапрошлой неделе? Каждый из нас — неповторимое творение Создателя, и жаловаться на то, что мы в чем-то не похожи на других, неразумно. Каждый наделён достаточной силой, чтобы добиться своего счастья.

Немного помолчав, она осторожно добавила:

— И потом, ты слишком строго к себе относишься. Уверена, многие парни из твоего класса находят тебя очень даже симпатичной.

— Разве? — Аркадия повернулась к ней. — Тогда скажи, почему никто не хочет со мной даже за одну парту садиться, не то что ухаживать за мной? А вот стоит дурочке Мэри Кросс на перемене выйти в коридор, как вокруг неё тут же начинает виться целый рой мальчишек. Позволь, я принесу то, отнесу сё, как твои дела, Мэри, ах, что за интересные вещи ты рассказываешь, Мэри, какая замечательная шутка, Мэри!

— Ну… она… — Бетти запнулась. — Разговорчивая…

— Нет, Бет, не в этом причина. Она не разговорчивая. Мэри Кросс красивая , вот в чём дело. Как куколка. Говорят, её мать, немка, в молодости была такой же симпатичной. И такой же дурой.

— Не оскорбляй миссис Кросс, — строго сказала Бетти. — Она замечательная женщина, подруга нашей мамы.

— Красота — это сила, — Аркадия вновь повернулась к зеркалу. — Она либо есть — и перед тобой открыты все двери, либо её нет — и сколько ни прошибай лбом стены, тебя будут считать человеком второго сорта. И где справедливость, раз эта сила достаётся таким пустышкам, как Мэри Кросс или Кимберли Уилсон, а не тем, кто более её достойны…

— Более достойны? Ты имеешь в виду себя? — Бетти раздражённо привстала. — Аркадия, сестрица моя, посмотри вокруг. Видишь стену над своей кроватью? Она вся увешана грамотами и дипломами. А всё потому, что Господь наделил тебя умом и сообразительностью. Взгляни на это пианино в углу. Ты начала музицировать в семь лет, и не потому, что наши родители тебя заставляли — просто у тебя врождённый талант. Посмотри на свои альбомы с рисунками. Помнишь, ты говорила, что твой учитель рисования пошутил, что боится, как бы года через два-три ты сама не превратила его в ученика? Я не думаю, что эти ненавистные тебе одноклассницы имеют такие же выдающиеся способности. То единственное, что у них есть — это смазливость. И раз уж ты упомянула и меня, то знаешь, как я тебе иногда завидую? В школе я вечно не успевала, а на нашем пианино я могу сыграть разве что «до-ре-ми-фа-соль-ля-си», хотя мама с папой, вообще-то, купили её для меня — хотели привить любовь к музыке. Да я бы с радостью променяла «красивое» лицо на один-единственный настоящий талант, которым Бог наделил бы меня с рождения! А тебе хочется всего и сразу. Так не бывает, Аркадия. И повторю ещё раз — ты совсем не уродливая, тебе просто так кажется, потому что ты не похожа на других.

— Не похожа… — горько усмехнулась Аркадия. — Нет, тебе не понять. Когда эта сила при тебе, то её вовсе не замечаешь — всё как будто получается само собой. Зато, если ты её лишена, это очень хорошо чувствуется. Умная, говоришь? — она стремительно подошла к стене, сорвала одну из грамот и швырнула на свою кровать. — К чему мне эти бумажки? А от моего музицирования какой толк? Только нашего кота пугаю по вечерам. Что о рисовании…

— Ну, всё, всё, — Бетти встала с кресла и поймала сестру за плечи. — Успокойся, этак ты всю комнату разнесёшь. Всё не так страшно, как тебе кажется. Вообще, я не хотела тебе этого говорить — думала, будет лучше, если ты сама заметишь. Но раз дело повернуло так, то молчать далее не буду. Ты знаешь своего одноклассника — такого паренька с чёрными волосами, который ходит в светло-голубой курточке?

— Это Саймон, — сказала Аркадия. — Откуда ты его знаешь?

— Ну вот, такая умная, а ничего не замечаешь. Вот уже две недели он проходит мимо нашего дома вскоре после твоего возвращения из школы. А иногда стоит подолгу через улицу и делает вид, что читает объявления на доске. Как ты думаешь, почему он это делает?

— Ну и? — заинтересовалась она.

— А догадайся сама с трёх раз, — Бетти улыбнулась и взъерошила жёсткие чёрные волосы младшей сестры. — Не всё же этой Мэри Кросс обзаводиться поклонниками. Я думаю, кое у кого тоже появился тайный воздыхатель…

— Дура, дура, дурища! — Аркадия влетела в комнату сестры стремительно, как выпущенная из лука стрела, швырнула сумку в угол и бросилась на кровать. — Как я ему только поверила? Натуральная идиотка!

Бетти, которая смотрела телевизор, полулёжа на кресле, вздохнула. Ну вот и кончилось счастье. Честно говоря, она боялась, что в итоге всё так и обернётся. Уж слишком счастлива была Аркадия последние два месяца, слишком она обожала своего бойфренда, слишком ярко у неё блестели глаза, когда он рассказывала, какой он у неё особенный.