Рэт Уайт - 400 дней угнетения

- Да, да, это так. И ты прав. И я, вероятно, звучу для тебя, как какой-то неприязненная расистская мудачкa.

- Нисколько. Неприязненная? Возможно. Расистка? Нет. Если ты не оттуда, откуда ты знаешь, каково это?

- Что ж, ты был прав. Я выросла в трейлере. Я была так же бедна, как и любой ребенок в гетто, поэтому я немного знаю о бедности.

- Да, но преступность в трейлерном парке сильно отличается от того, что происходит в переполненном районе города.

- Отличается, но не лучше и не хуже. Ты также не увидишь, чтобы многие дети покидали трейлерный парк ради школ “Лиги плюща”.

- Не сомневаюсь.

- Слушай, извини. Я знаю, что, вероятно, полностью тебя отвлекла...

- Я не отвлекся. Я не ожидал, что белые люди будут иметь представление о черном опыте. Все ваши мнения созданы СМИ, a американские СМИ заинтересованы в демонизации черного мужчины. Монстры продают газеты, и молодой темнокожий мужчина стал американским монстром.

- Да, и черные люди также заинтересованы в демонизации белого мужчины и белой женщины, если на то пошло. Из нас получаются отличные козлы отпущения.

Я не могла удержаться от улыбки, сказав это. Трудно было поверить, что я стою посреди переполненного танцевального клуба с самым красивым чернокожим мужчиной, которого я когда-либо видела в политических дебатах о расе. Это было слишком сюрреалистично.

- Сейчас ты просто дразнишь меня. Смотри, у меня нет никакой враждебности по отношению к белым женщинам. Вы можете не осознавать этого, но белые люди притесняют вас так же, как и наших людей. Женщина - негр мира.

- Ты цитируешь Джона Леннона?

- На самом деле, я думаю, что это была Йоко Оно. Я мог бы процитировать Малкольма Икс [13] (1925 - 1965) - афроамериканский исламский духовный лидер и борец за права чернокожих. Среди сторонников Икс известен как защитник прав чернокожего населения США, резкий критик американцев европейского происхождения, виновных, по его мнению, в преступлениях против афроамериканцев. Противники Икса обвиняли его в апологии расизма и насилия. Икс был назван одним из наиболее влиятельных афроамериканцев в истории. , если бы ты предпочла?

- А теперь кто кого дразнит?

- Ты начала это.

Он снова улыбнулся, и снова мое сердце вздрогнуло. Я не могла вспомнить, чтобы мужчина когда-либо влиял на меня таким образом. Это было чертовски неприятно.

- Конечно, хорошо, женщинам тяжело. Черным людям тяжело. Так что же нам делать? Плакать над стаканом и обвинять всех остальных, пока наша жизнь продолжает превращаться в дерьмо?

- Нет. Мы преуспеваем и процветаем, несмотря ни на что. Успех - лучшая месть.

Он подмигнул мне, когда сказал это, как будто мы были заговорщиками. Я снова улыбнулась, а затем засмеялась.

- Ладно, мне это нравится.

- Тем не менее, как только мы получим свое, мы должны вернуться, чтобы помочь тем, кто, возможно, не добился такого же успеха. Как я уже сказал, я сбежал из гетто, потому что не ходил в соседнюю школу, и поэтому я получил достойное образование. Мне повезло, чисто и просто. Но эта школа выпускает шестьсот учеников в год. Шестьсот! Те, кто не попадают в тюрьму или не принимают наркотики, попадают на социальное обеспечение или на работу с минимальной заработной платой, то есть прямо в гетто. И по всей стране сотни таких школ. Мы не можем просто повернуться к ним спиной или спустить в унитаз целое гетто. Они заслуживают кусочек американской мечты так же, как и другие люди. Мы должны помочь, потому что разочарованный и игнорируемый студент сегодня - наркоторговец, убийца-наркоман завтрашнего дня. Поверь в это.

Я кивнула в знак согласия. Блин, мне понравился этот мужчина.

- Ты должен быть политиком.

- Черный политик, который болтается по ночным клубам и цепляет белых девушек, не слишком-то преуспеет.

- Наверное, это правда. Тебе придется отказаться от белых девушек.

- Ты будешь скучать по мне?

Его улыбка теперь выглядела почти хищной, когда он наклонился ближе ко мне и протянул руку, чтобы погладить мою щеку тыльной стороной ладони.

- Мы еще не так близко знакомы.

- Познакомимся, - сказал он, наклонившись ближе и убрав волосы с моего уха.

- Да, неужели?

Я пыталась казаться дерзкой, но мои колени дрожали.

Его похотливая ухмылка снова превратилась в широкую уверенную улыбку. Его взгляд смягчился, потом он покачал головой и усмехнулся. Он слегка сжал мою руку и притянул меня ближе, пока наши тела не соприкоснулись.

- Ты прекрасна, - прошептал он мне на ухо.

- Прекрасная, невежественная расистка?

Я покраснела, подумав о некоторых вещах, которые я сказала ранее. Я не знаю, какого черта я думала. Если когда-либо и было время для политкорректности, то это было при разговоре с чернокожим мужчиной шесть-шесть [14] 1.98 м , двести шестьдесят фунтов [15] около 118 кг , особенно когда тебя влекло к нему.

- Нет. Просто прекрасна.

То, что Кеньятта не мог быть оскорблен некоторыми вещами, которые я сказала, было невероятно. Я продолжала задаваться вопросом, хотел ли он просто трахнуть меня так сильно, что подавляет желание дать мне пощечину каждый раз, когда я говорю какую-нибудь глупость. Но если все, что ему было нужно, это какая-то задница, то почему он не приставал к Тине?

Он стоял, уставившись на меня, не говоря ни слова, когда я посмотрела на него, затем отвернулась и покраснела, потом снова оглянулась, но обнаружила, что он все еще смотрит на меня, заставив меня отвернуться и снова покраснеть. Это был самый сексуально заряженный момент, который у меня когда-либо был в ночном клубе, a у меня был секс в ночных клубах и раньше. Но это было как-то более интенсивно, чем любое из пьяных ощупываний и толчков, которые я делала ранее. Все, что он делал, это держал меня за руку и смотрел мне в лицо, но я чувствовала его по всему телу. Я забыла о Тине. Я забыла, что находилась в ночном клубе, и забыла, что Кеньятта был незнакомцем, с которым я только что познакомилась. Я чувствовала, что влюбляюсь. Но я не верила в любовь с первого взгляда.

- Мне скоро нужно будет уходить. Почему бы тебе не дать мне свой номер, и я тебе позвоню.

- Почему ты так интересуешься мной? Я знаю, что просто разозлила тебя этим небольшим разговором, и моя подруга, вероятно, трахнула бы тебя прямо сейчас.

Он отступил и посмотрел на меня. Улыбка исчезла, но в его глазах все еще был теплый утешительный взгляд и игривый намек на озорство.

- Кто сказал, что я хочу ее трахнуть? Она пьяна и тщеславна, а ты красива и мила, и да, немного наивна, когда дело доходит до рас, но кто не такой?

- Я тебя разозлила, не так ли?

- Да, ну, я обычно немного завожусь, когда речь заходит о расовых проблемах. Какой черный человек в этой стране не заводится?