Станислав Романов - Самая страшная книга 2020 [антология, litres]

– Д-да… тогда до завтра, Андрей Степанович.

– До завтра, Соня… Обними там покрепче мужа.

– Д-да… Непременно!

Шаги. Шаги. Чей-то далекий смех, голоса.

И тишина.

«Угадай, в какой руке шарик?»

Кряжевой налил себе третью стопку, забросил водку в рот, сглотнул. Отправил вдогонку колечко лука и ломтик селедки, принялся неспешно жевать, почти не различая вкуса.

– Слышь, мужик, э… У тя проблемы какие, не?

«Черный шарик – все кончится»

– Мужик, с тобой базарю, в натуре. Здесь от Темы рыло никто не воротит, слышь… А то сам огорчаюсь, и других, реально, огорчить могу.

Кряжевой повернул голову и цепко оглядел типа, настырно лезущего к нему в собеседники. Около тридцати лет, плюгавый, жидкие рыжеватые волосы зачесаны назад, впалые рябые щеки, наглые водянистые глаза. Черты лица хищные, но мелкие: точно не волчара, скорее – тощий, облезлый хорек.

Перевел взгляд ему за спину. Через столик сидел приятель Темы – явно среднеазиатских кровей, невысокий, мощный, основательно подзаплывший жирком. Короткие руки и ноги борца или тяжелоатлета. Стрижка под ноль, темно-карие, глубоко посаженные глазки, сплющенный нос, пухлые губы, дугообразный шрам на массивном подбородке, хорошо заметный даже в недельной щетине. Кряжевой машинально нарек его Батыром, на прошлой работе был похожий бугай с таким имечком…

– Че пялишься? – начал распаляться Тема. – Че, в натуре, не так?

«Красный – проигрыш. Согласен?»

Темноватая пивная «Козырная масть» – из памяти неожиданно выкатилось смахивающее на французское словцо «шалман» – пустовала на три четверти. За третьим, дальним угловым, из дюжины одноногих квадратных столиков прихлебывали недорогое пиво два пожилых субъекта с невыразительными лицами людей, предпочитающих искать гармонию с этим миром на дне полулитровой кружки. Они даже не косились в сторону Кряжевого, не то побаиваясь крепнущей злости Темы, не то были здесь завсегдатаями, и назревающее неподалеку выяснение отношений давно стало для них привычным, как скудный интерьер и плоховато вымытая посуда пивной…

Кряжевой хмуро улыбнулся. Пачка толщиной в мизинец, в которой преобладали тысячные и пятисотенные, якобы случайно показанная всем посетителям «Масти», сделала свое дело. Его не волновало, что задумали приятели – ограбить или взять на испуг, заставив оплатить их заказ. Главным было другое: своим напором Тема убивал остатки неизменных сомнений, помогая Кряжевому начать то, зачем он сюда пришел.

– Ты че лыбишься, урод?! – Тема расправил худые плечи, уперся ладонями в столешницу, навис над Кряжевым. – Борзого включил? Ща те будет, сука, симфония для очка с оркестром!

Сидящий на соседнем стуле Бесокрут поднял кустистую бровь, как будто интересуясь: «Долго еще с этим недоумком цацкаться будешь? Я жрать хочу».

Кряжевой торопливо выпил еще одну. Какое-никакое, а подспорье, тормоза ослабляет, особенно в связке с Теминой дерзостью…

Посмотрел Теме в глаза. Тот сглотнул зарождающуюся фразу с горловым бульканьем, прочитав во взгляде незнакомца что-то непривычное, пугающее. Злая сила распирала, настойчиво требовала выхода. Кряжевой скупо качнул головой в сторону Бесокрута:

– Угадаешь, в какой руке шарик?

– Какой, сука, шарик… – Тема растерянно моргнул, суетливо оглянулся на Батыра. Тот отрывисто сплюнул и начал грузно выбираться из-за столика.

Тема повернулся обратно, широко скалясь в гадливеньком предвкушении. Кряжевой равнодушно бросил:

– У тебя глаз сейчас убежит.

– Че-е-е?! – ошалел Тема. А через миг – с воем припечатал основание ладони к левому глазу. Бесокрут одобрительно кивнул. Жрать подано!

Вой сменился визгом, быстро переросшим в крик. Из-под ладони упруго брызнуло красным, Тема отчаянно мотал корпусом, словно пытался сбросить с себя нечто, причиняющее ему страдание. Батыр, сделавший первый шаг к столику Кряжевого, замешкался, на туповатом лице проступала тревога. Пожилые тоже таращились в их сторону, пока еще растерянно, непонимающе, но Кряжевой знал, что скоро им станет страшно. Очень страшно.

Тема неожиданно замолчал, а потом охнул, коротко, утробно. И резко убрал ладонь от глаза, словно тот стал нестерпимо горячим или колючим.

Бесокрут раздернул потрескавшиеся губы в радостной улыбке, выставившей напоказ редкие пеньки сгнивших зубов. Глаз Темы наполовину вылез из глазницы, словно его выталкивали изнутри черепа, и часто дергался, явно желая обрести полную свободу. На щеку полз кровавый ручеек, он быстро ширился, пока еще распадаясь на отдельные струйки.

Кряжевой не стал тянуть время.

– Змеиный язык!

Тема широко открыл рот и завыл, так же утробно, как и охал, но в этот раз – дольше. Длинный, с желтоватым налетом язык вытянулся, словно его прихватили невидимыми щипцами и собирались вырвать.

Треснуло – влажно, еле слышно. Кончик языка плавно разошелся в стороны, разрыв побежал дальше, превращая нежную плоть в уродливое подобие змеиного жала. Бесокрут мелко кивал и подсыпал в Темин вой кашляющие старческие смешки.

– Откуси его!

Капкан челюстей клацнул – глухо, резко. Нижняя с силой сдвинулась влево, вправо, не разжимаясь, мелкие острые зубы допиливали то, что не смогли прокусить полностью. Два кровоточащих шматка скользнули по черной джинсовой рубашке Темы, шлепнулись на пол. Секундой позже к ним присоединился глаз.

Батыр все же бросился к приятелю. Кряжевой поймал плотную фигуру Теминого подельника взглядом, безжалостно отмерил:

– Кишки наружу!

Желтую футболку Батыра наискось, жирно перечеркнуло красным. Его мотнуло в сторону, он подломился в коленях, задел и уронил стул. Громко, с болью выкрикнул что-то на своем языке, прижал короткопалые ладони к животу. Красная черта разбухала, делаясь пятном, Батыр завалился на бок, продолжая гортанно выкрикивать непонятные слова. Низ футболки вылез из спортивных штанов, обнажив полоску кожи, обильно поросшую короткими черными волосками, и край впадинки пупа, в которую затекала кровь.

Бесокрут ерзнул на стуле, нетерпеливо причмокнул, облизнулся. Кряжевой снова перевел взгляд на Тему. Яйца или ногти?

– Ногти – брысь!

Крепко сжатые кулаки Темы одновременно разжались, это было похоже на жест фокусника, заклинающего шляпу с кроликом. Тихонько хрустнуло-чавкнуло, и чешуйки ногтей отделились от лунок, посыпались на пол. Тема надсадно выл, распялив окровавленный рот, подрагивая обрубком языка. Перемешанная со слюной кровь текла по подбородку, выплескивалась на одежду, на пол. Через секунду он сделал два шажочка вперед, но зеленые кроссовки заглушили звук и не дали увидеть, как слезают ногти на пальцах ног…