Елена Арсеньева - Темное пламя любви [litres]

Наконец добралась, глянула через обнос [13] Обнос – оградка, перила (старин.). – и голова у нее закружилась. Когда снизу смотришь на колокольню, она вроде бы так себе, не больно высока, а отсюда глянешь – да как же далеко земля, оказывается!

Ольгушка отпрянула, покрепче вцепилась в веревку, привязанную к языку колокола, би́лу, – и дернула за нее что есть силы.

Первый удар получился слабоватым, но в ушах Ольгушкиных все равно загудело, заломило голову. Ничего, она потерпит!

Дернула за веревку снова, и опять, и еще раз…

Казалось, гудит и земля, и небо! И наконец увидела Ольгушка в ярком лунном свете, что начали выбегать из дверей люди с иконами в руках, озираясь и поднимая их, крестясь, готовые отразить всякую злую силу.

Ну, теперь можно и унять трезвон, передохнуть немного, разжать усталые руки.

Ольгушка бросила веревку – и ноги у нее подкосились, когда за спиной прозвучал тихий ехидный смешок.

Обернулась и увидела на противоположной стороне площадки скорчившуюся под обносом фигуру в белом колпаке.

Сердце замерло у бедняжки!

Неужто поджидал ее колокольный мертвец?!

Всем известно: колокольный мертвец – это дух самоубийцы, тела которого не принимает земля. Днем на колокольне его не разглядишь, а по ночам он тут как тут – сидит в углу на верхнем ярусе да в белом колпаке. Лишь только взберется после полуночи туда человек, нечисть начнет ему свой колпак навязывать: надень да надень! Иные колпак надевали и тут же бывали колокольным мертвецом удушены.

Говорят, находились «удачники», которые срывали с колокольного мертвеца его белый колпак и даже умудрялись дать деру, спрятаться у себя дома. Однако эта «удача» им потом поперек глотки вставала: колокольный мертвец еженощно шастал под их окнами, нудя и завывая, умоляя вынести ему колпак. Спать не даст, измучит всех! Ну а не вытерпишь да вынесешь – он тебя немедленно придушит. Возьмет свое!

– Говорил же я тебе, сиди дома! – послышался коварный смешок, белый колпак полетел на затоптанные доски пола, открыв черные кудри и бледное зеленоглазое лицо Демона, а затем и он сам поднялся во весь рост.

Ольга задумалась и не заметила, как догнала Гантимура и уткнулась в его спину. Тотчас отпрянула, испугавшись, что он сочтет это прикосновение намеком на то, о чем говорил, и еще решит, что и Ольга жаждет этого же, поэтому выпалила первое, что пришло в голову и что могло отвлечь его:

– А нас могут увидеть местные обитатели?

Гантимур ответил не сразу, настолько не сразу, что Ольга взглянула на него недоумевающе: о чем это он так задумался? О трудностях пути, которые им предстоят? Или, как уже не раз бывало, проникнул в ее мысли – на сей раз весьма сумбурные! – но однозначно не оставляющие его плотским желаниям никакой надежды.

Наверное, хороший удар по его самолюбию! Он-то, небось, с шаманками хороводился, не исключено, менял их как перчатки, а тут какой-то страж какой-то высоты ему дает отставку!

– Нет, они нас не увидят и не услышат, если мы сами этого не захотим, – ответил Гантимур каким-то странно вздрагивающим голосом. – Голос живого человека будет восприниматься обителями Буни как треск огня, шаги – как вой ветра…

Чего это у него голосок дрожит? Неужели его так проняло то, что он прочел в Ольгиных мыслях? Неужели это ему такие страдания причинило?

Тут вдруг Гантимур как-то странно хрюкнул, и Ольга наконец догадалась, что голос у него дрожал от смеха – с трудом сдерживаемого смеха.

Если его насмешило то, что он прочел в Ольгиных мыслях, то… то…

Ольга не вполне понимала, почему ее так раздосадовал этот смешок. Нет, надо отвлечь Гантимура, отвлечь серьезным разговором! Поэтому она спросила настойчиво:

– Что это значит – если мы не захотим?

– Не понимаю, что сложного в моих словах? – удивился Гантимур. – Все как раз очень просто. Если мы пожелаем с кем-то поговорить, то они нас услышат и увидят. Если нет – мы пройдем незамеченными куда хотим и где хотим, минуя любую опасность.

– А какие могут нас ждать опасности в этом мире? – снисходительно вскинула брови Ольга. – Если нас никто не видит и не слышит среди местных призраков, то чего бояться?

– Ты когда-нибудь слышала такое выражение: мысль материальна? – прищурился Гантимур. – Надеюсь, что да, ведь среди европейцев оно очень популярно. А у нас говорят: нэ лэтчэ-ми нэлэ, что означает – бойся страха! То есть остерегайся думать о том, чего боишься, ибо именно это непременно встанет на твоем пути. Поэтому лучше держи свои страхи и мысли об опасностях при себе.

– Ладно, я постараюсь, – пробормотала Ольга, оглядываясь и изо всех сил стараясь не думать о том, что за каждым деревом может таиться призрак какого-нибудь кровожадного медведя или волка, который только и ждет, чтобы о нем подумали и испугались его – хотя бы мысленно. И тут-то он и…

В это мгновение все волки и медведи, как кровожадные, так и не очень, вмиг вылетели из головы, потому что только сейчас Ольга заметила: за путаницей гнилых стволов, казавшейся бесконечной, забрезжило не серое, тусклое небо ни дня, ни ночи, ставшее уже привычным, а нечто напоминающее яркий закат.

– Там солнце, что ли, садится? – изумилась Ольга.

– Сам не пойму, – пробормотал Гантимур. – Кажется, костер горит… Но откуда бы ему здесь взяться, кто мог его зажечь? Здесь поблизости нет селений жителей Буни, а до того места, которое мы ищем, еще далеко.

– Ты имеешь в виду, что до мугдыкена далеко? То есть около этой сухой лиственницы зажжены костры? – недоверчиво нахмурилась Ольга. – Около них мертвые души греются, что ли? А как насчет лесных пожаров? Сухое дерево жарко горит!

– Мы пока еще идем не к мугдыкену, – качнул головой Гантимур. – Мы идем к тыксама дю, берестяному урасу [14] Урас – то же, что чум, жилище эвенков. моего дальнего предка, великого шамана.

– Так он что, жив до сих пор?! – изумленно воскликнула Ольга, но тут же вспомнила, где находится.

Предок мертв, но душа его жива! Забавно звучит, конечно! Или не очень забавно?..

– Ах да, понятно, – продолжала она. – Мы идем к его духу. Но зачем нам твой предок или его дух? Ты просто решил навестить старика? Ну что ж, похвально, похвально! Или он нам в самом деле нужен? Как его зовут, кстати?

– Хедеу, – ответил Гантимур. – Его назвали именем нашего великого героя Хедеу, который некогда гнал по небу лосиху с лосенком. Малыш испугался стрелы, которая чуть не попала в него, оступился и провалился через отверстие в небе – Буга чуӈурэн, русские называют это место Полярной звездой, – на землю. Он стал прародителем земных лосей.

– Внушает уважение, – не без зависти пробормотала Ольга, которая всегда страдала оттого, что совершенно ничего не знала о своих предках – даже близких, не то что дальних!