Егор Осипов - Явления природы. Эпизод 2

Я не спеша поплелся напрямик на север к колодцу. Жгучая боль то и дело стреляет по голени. Я добрался до борта и уселся прямо на него, наклонился и принялся разглядывать сваренные друг с другом камни. Где ж тот бледный осколок? С этой стороны его не видно. Я слез с борта и, опираясь о него, медленно обошел вокруг. Нет? Может, это я отвлекся на боль и пропустил, не заметил? Осколок, вроде как, был неподалеку от лавки. Я направился к лавке, уселся на нее как вчера, осмотрелся: ничего — лишь серые пестрые камни.

Боль в ноге начала утихать. Я решил никуда не дергаться, отсидеться, передохнуть немного. Откинулся спиной на борт, прикрыл глаза, даже слегка задремал. Мой покой через некоторое время спустя нарушил какой-то незнакомый голос:

— Ого, здравствуй, брат! — звонким голосом поприветствовал меня какой-то пернатый.

Я сидя подпрыгнул от неожиданности, открыл глаза и попытался рассмотреть его, оглянул с ног до головы: бледные пушистые брови, бледное лицо, широко распахнутые глаза, улыбка до ушей, бледно-желтые перья собраны в хвост, перевязанный коричневыми суконными лоскутами на несколько раз. Невысокий рост, темно-красная плохо, неумело прокрашенная мантия. В руках меж пальцев он перебирал какие-то гладкие иголки ржавого цвета.

Из-за его пояса сбоку торчал короткий диковинный кинжал. Десятисантиметровая рукоять оплетена черной кожей. Четыре узкие дужки гарды, направленные вперед по направлению клинка, своими острыми концами так и норовили распороть его одежду. Сужающиеся зазубренные лезвия, по одному от каждого из штырей, обухами сжимали между собой полупрозрачный потертый бесформенный темно-красный камень и сливались воедино в острие. Гарда и лезвия сделаны из какого-то твердого металла, сильно похожего на красный мутноватый потрескавшийся камень, от чего выглядели достаточно хрупко. Местами во впадинах и проемах виднеется запекшийся багряный песок.

Я резко поднялся, позабыв о боли в ноге. Стиснул зубы от жжения, вскоре пронзившего мою голень.

— Чего от меня надо? Кто ты такой? — резко спросил я, посторонился и, стиснув зубы, зашипел от нараставшей горящей боли в ноге — рана начала подсыхать.

— Амеленаэ — брат. Ты мог слышать от «наших» обо мне, — улыбнулся он и окинул взглядом мою забинтованную ногу. — Или Амелеон. Не думал встретить тебя так. Кажется, тебе нужна помощь… — утвердительно вздохнул он, оценивая взглядом мою травмированную конечность. — У меня нюх на травмы и боль…

— Какой я тебе брат? Я тебя не знаю! — осмотрел его лицо я в попытках хоть что-то вспомнить, я не хотел ему грубить, но боль так сильно отвлекала…

— Ну, как же, мы встречались раньше. Ты хвастался мне огромной душой, — искренне доказывал он, но тут же задумался вслух, — Но я тебя так и не застал ни на одном нашем собрании… Признаюсь, я сильно завидовал поначалу, вырастить такую огромную чистую душу, — замечтался он, прикрыл глаза, и растянул улыбку до ушей. — Ты мог бы поделиться своими успехами и с остальными.

Я же вовсе не понимаю, о чем он говорит. Да и мне было не до этого!

— Ну так, тебе помочь? — снова спросил он, указав на мои ожоги.

Он — лекарь? Или кто-что? Багряные цвета не вызывали доверия, но интерес, который он проявлял в моей ноге, был вполне профессиональным.

— Ну, можно попробовать, — неуверенно согласился я, о чем тут же пожалел:

Пернатый тут же смело протянул руку и положил ее мне на плечо и слегка нажал — тут же я почувствовал сильную колющую боль, пронзающую мою шею. Мои конечности тут же лишились чувств и повяли вниз, и весь я рухнул обратно на лавку. В ответ на мои попытки чем-то подвигать или что-то поднять мышцы слегка подрагивали — лишились последних сил. Что касается головы: мышцы ни лица, ни шеи так же не могли двигаться, за исключением глаз и век. Я вполне легко мог дышать, но едва — что-то промычать. Вряд ли это кто-то услышал.

Амелеон приблизился и слегка покрутил между пальцев какой-то иглой, что торчала из моей шеи сзади: бледно-розоватый костяной вытянутый острый осколок десяти сантиметров торчал на треть своей длины из слегка кровоточащей дырки и лениво сиял еле уловимым глазом розоватым свечением. Наглец убрал руку от моей шеи, убедившись в правильности расположения иглы и прибрал остальные две в багряный рукав.

— Я над ними еще только работаю, может быть немного больно, — преуменьшил он и присел перед моей ногой на корточки. — Дурно попахивает… и выглядит уже не очень. Сколько ты уже с ней мучаешься?!

Он ощупал, осмотрел присохшие к вчерашней мази тряпки. Достал из-за пояса свой четырехконечный кинжал и ловко рассек в двух местах тряпки вдоль длины ноги острым кончиком орудия. Амелеон отогнул верхний краешек одного из кусков ткани и ощупал насохшую мазь вперемешку с кровью.

— Отличная работа! Отличная мазь, чисто, — тихим шепотом про себя пробубнил пернатый.

Он схватился за край пальцами и посмотрел мне в глаза:

— Не бойся, больно не будет… наверное, — так же тихо в полголоса попытался успокоить меня он и резко дернул за край пальцами обеих рук.

Амелеон откинул тряпку в сторону. Оголенные розоватые ткани на поверхности медленно покрылись тысячами очагов колющей и режущей боли. Я чуть стиснул зубы — на это у меня откуда-то взялись силы. Глаза зажмурились, и на мгновение послышался мой короткий писк. Что происходит?! Не понимаю. Какая нелепость! Проводить осмотр на пыльной дороге?! Больно. Как же больно!!! Что за дрянь он засунул мне в шею? Я не могу пошевелиться, но все чувствую! Меня просто обездвижил какой-то прохожий! Я абсолютно беззащитен!!! Где Мелек? Где Матиас? Они-то знают, что я в немного беспомощном состоянии, а сейчас так вовсе!..

Поверхность передней части моей голени начала покрываться красноватыми пятнами от выступающих крапинок крови. Амелеон приподнял ее за пятку и таким же резким движением ободрал бинты с задней части. Другой рукой он схватился за мое колено, отпустив пятку, и сильно его сжал. Лоб пернатого сморщился, глаза зажмурились. Он стиснул зубы и что-то прошипел от нарастающей боли. Будто чувствует ее так же сильно. Я же не знал куда деваться — да и не мог, конечно же.

Что он делает?! Что мне делать?! Как быть?! Неужели никто не вмешается?! Никого это не смущает? Где мои товарищи?! Как же больно!!!

Амелеон развернул свой кинжал лезвием на себя и огладил одним из острых краев обе свои ладони, дважды каждую, оставляя на них глубокие крестообразные рассечения.

Нет, он этого не сделает!!! Не посмеет, правда?!

Амелеон поднес ладони к моей ноге. КАРАУЛ!!! Это уже близко не похоже на осмотр!!! Из рассечений на его ладонях показались темно-красные тонкие блестящие струйки. Словно нити они стремительно обхватили мою голень с двух сторон и сжали с своих тугих объятиях. Режущая боль под ними сменилась легким слегка ощутимым удивительно приятным жжением.