Виктор Лаваль - Подменыш [litres]

Эмма наклонилась к нему и нежно коснулась спины.

– Я знаю, что ты голоден, – сказала она. – Сейчас мы позовем официанта.

Нишель заказала натуральную утку Лонг-Айленд (сорок пять долларов). Эмма – натуральную баранину из Колорадо (пятьдесят три доллара). Затем официант повернулся к Аполлону.

Аполлон протянул ему меню и показал на пустую маленькую тарелку, стоявшую посреди стола.

– Я бы хотел еще немного хлеба, – сказал он.

К тому времени, когда они покончили со второй бутылкой «Шабли», Нишель практически парила над своим стулом. Она переходила по циклу от легкого опьянения до торнадо. Теперь она говорила так громко, что миссис Грабовски с сыном могли услышать ее в Куинсе. Самым верным знаком полнейшего опьянения были не ее невнятная речь и не отсутствие контроля за телом – хотя присутствовало и то и другое, – но то, что она перестала слушать остальных. Подвыпившие люди становятся болтливыми, а пьяные произносят речи.

Однако не все было так плохо, потому что к десяти часам Эмма и Аполлон потеряли способность поддерживать беседу. Эмма, почти не спавшая в последние дни, задремала, погрузившись в уже ставший привычным поверхностный сон. Дома она «спала» полулежа, подложив под спину подушки, и ей без особых усилий удалось задремать в «Були». Между тем Аполлон пил воду из-под крана и ел только ресторанный хлеб. И, хотя он оказался очень вкусным, этого было недостаточно. К десерту у Аполлона и Эммы подсели батарейки, но Нишель, казалось, функционировала от генератора.

– Лимбо? Кулимбо? Я не могу вспомнить, как называлась та проклятая штука, – сказала Нишель.

Она заказала портвейн с горячей анжуйской грушей с карамелью. Эмма попросила принести ей «Амаретто флан», хотя и клялась, что хочет только один кусочек. Аполлон уже не знал, сколько это будет стоить, потому что в глазах у него самого все начало двоиться. Он бы не смог прочитать меню, даже если бы захотел, и ему лишь оставалось надеяться, что не существует такой вещи, как «второй десерт», или послеобеденная винная карта, или еще какое-нибудь престижное дерьмо, которое будет стоить столько, что ему придется отдать за него часть сбережений.

– Эта девушка уговаривала меня посмотреть фильм о восстании рабов, когда я пыталась понять, как мне выйти замуж за парня из «Нью эдишн». – Прежде чем Аполлон успел ответить, Нишель небрежно махнула рукой. – Нет, не за Ральфа и не за Бобби. Мне нравится Майкл Бивенс. Он умеет трахаться.

Возникла пауза, в течение которой ни Аполлон, ни Эмма не успели ни моргнуть, ни вздохнуть.

– Киломбо! – заявила Нишель и стукнула по столу так сильно, что перевернула бокал с портвейном. – О, проклятье, – пробормотала она, посмотрела на официанта и знаком попросила принести ей другой бокал, хотя, если быть честным, в перевернутом оставалось пятнышко размером с десятицентовую монету.

– Я смотрела с ней этот фильм один раз, и примерно через десять минут, я такая, спрашиваю: «Проклятье, какой странный английский?» А Эмма сказала, что это португальский. Я сняла наушники и оставила ее наедине с видеомагнитофоном.

Эмма наконец поднесла вилку к десерту.

– Тебе понравилась «Прощай, Бразилия», – напомнила она подруге.

– Бетти Фария, – сказала Нишель, поджав губы и закрыв глаза.

Ей принесли новый бокал с портвейном, а Эмма попробовала свой десерт. Несмотря на усталость и ужас при мысли о счете, Аполлон покраснел от счастья. Ему нравилось думать об этих женщинах, как о девушках из Бунс-Милл, штат Вирджиния, которым улыбнулась удача, и они сумели найти друг друга и полюбить.

Не так давно Аполлону удалось найти друга, коллегу по книжному бизнесу. Патрис Грин, ветеран армии, занялся книгами после возвращения в Штаты из армии. Обычно на местных распродажах присутствовало только два черных любителя книг. С тем же успехом они могли оказаться двумя единорогами, встретившимися на одном поле. Конечно, они сблизились. «Благодарю тебя, Господи, за дружбу», – вот о чем сейчас думал Аполлон. Нишель и Эмма, Аполлон и Патрис. И, прежде чем он успел себя остановить, Аполлон поднял руку и заказал стаканчик виски.

К тому моменту, когда виски принесли, Эмма уже тяжело дышала рядом с ним. На мгновение Аполлон встревожился, но она держалась за горло, а не за живот.

– Пирог хочет выйти обратно, – тихо сказала Эмма.

Нишель предложила ей выпить воды, но стало только хуже.

– Я пойду поищу туалет, – сказала Эмма.

Аполлон помог ей подняться и смотрел, как она, покачиваясь, идет к официанту. Тот быстро кивнул и повел ее из столовой залы. Когда она исчезла, Аполлон повернулся к Нишель и обнаружил, что она смотрит на него очень внимательно и серьезно. Казалось, она лишь делала вид, что напилась, а теперь прекратила игру.

– В художественной галерее в Амстердаме есть фотография твоей жены, – сказала Нишель.

Существовал ли правильный ответ на такое откровение?

– Фотография цветная или черно-белая? – спросил Аполлон.

Ничего лучшего он придумать не смог.

– Ты же знаешь, она уезжала в Бразилию. Она рассказала мне, как ты ее ждал в аэропорту, когда она вернулась. Очень мило с твоей стороны. Ты заработал много очков. Пока она жила в Бразилии, у нее было несколько приключений. Я уверена, что она тебе говорила про некоторые.

– Красная нитка. Она мне рассказала.

– Три желания! – воскликнула Нишель, словно ей только что принесли торт на день рождения. – Да. Должна сказать, что ты поступил очень смело, Аполлон. Мне понравилось.

– Я сохранил нитку, – сказал Аполлон. – Чтобы не забыть собственное обещание.

И сейчас она лежала в его бумажнике рядом с водительскими правами.

Нишель кивнула, но он уже не был уверен, что она его слушает. Слишком пьяна, однако она игриво улыбнулась.

– Кстати, ты должен гордиться, – заявила Нишель. – Ты уже помог ей осуществить два желания из трех. Она ведь никогда не говорила тебе, что загадала. Чтобы не сглазить. Но, думаю, сейчас все в порядке.

Нишель сжала правую руку в кулак и подняла указательный палец.

– Здоровый ребенок, – сказала она. – Кстати, я вспомнила. Вам уже известен его пол? Эмма говорит, что вы не хотите знать заранее, но, брось, со мной ты можешь поделиться.

– Эмма сказала тебе правду, – ответил Аполлон. – Мы хотим узнать это вместе в тот момент, когда все случится.

Нишель покачала головой.

– Я никогда не встречала черных хиппи, – заявила она. – Но теперь уверена, что двух знаю.

Нишель так и не опустила руку. Аполлон смотрел на третий палец, тот, на котором она носила кольцо. Он дрожал, словно сейчас поднимется, и Аполлон узнает третье желание, но Нишель разжала кулак, и все пять пальцев оказались открытыми.