Роберт Блох - Рассказы. Том 5. Одержимость [Компиляция, сетевое издание]

Поднявшись, я вытащил пластинку из-под иглы. Обычный черный диск с изборожденной канавками поверхностью. Я держал его в руке — он был холоден, холоден, как тело Мазин. Я потерял способность мыслить. Я не мог понять, как такое возможно. Я застыл надолго — когда сумерки вползли в комнату, я все еще стоял, держа пластинку, смотрел в сгущающуюся тень и пытался думать. Что я мог сделать?

Вздумай я обратиться в полицию — меня бы подняли на смех. Сама суть преступления Фрая казалась невероятной. Может, стоило сначала уничтожить фонограф, а потом попытаться отыскать его самого. Но разве это могло вернуть мне Мазин? А могло ли вообще хоть что-то теперь вернуть ее мне?

Я не заметил, как мои сломленные думы перетекли в сон. Да, я заснул. И тогда Фрай пришел еще раз.

Я почти вижу его… вижу, как он отворяет дверь, которую я так и не запер, вижу, как в сумерках он входит на цыпочках в комнату, покачивая головой в этом дьявольском ритме. Я вижу, как он вздрагивает, когда слышит мой голос… но потом понимает, что я сплю… и наносит последний удар.

Пользуется моей же слабостью.

Я ведь вам так и не сказал, да?

А вот Мазин говорила мне не раз. Она говорила: милый, ты очень часто разговариваешь во сне. Это так забавно!..

Конечно же, ему не составило труда поднести микрофон к моим губам — и щелкнуть рычажком записи.

…Вы меня слышите? Слышит ли меня хоть кто-нибудь? Если да — сделайте хоть что-то!

Найдите этого человека.

Найдите Густава Фрая, где бы он ни был, и разберитесь с ним. И, конечно же, уничтожьте этот адский фонограф, пока он не натворил бед. И, пожалуйста, сделайте что-нибудь. Попробуйте как-нибудь вытащить меня с этой записи.

Да, вытащите меня с этой записи, вы слышите?

Вытащите меня! Вытащите меня! ВЫТАЩИТЕ МЕНЯ!..

Толстая дама вышла из автобуса. Я посмотрел на ту ее часть, которая исчезла последней и подумал, достаточно точно: «конец».

Это завершило мой последний рейс за ночь. Конец маршрута — теперь не остается ничего иного, как вести пустой автобус в депо. Я посмотрел на часы. Ровно полночь. Я должен был быть в депо до 12:20. У меня оставалось ровно столько времени, чтобы проехать четыре квартала и мимо дома Кей.

Я всегда стараюсь проехать мимо ее дома после того, как закончу свой последний рейс, просто чтобы посмотреть, есть ли свет в окне. Это значит, что она вернулась из модельной школы. Если все в порядке, она ждет меня и машет рукой из окна. Потом, сев в автобус, я возвращаюсь и навещаю ее. Не совсем идеальный метод приглашения подруги, но это так. Она управляет школой по ночам, а я управляю своим автобусом. Я отъехал от остановки и завернул за угол. Здесь было темно. Никаких уличных фонарей. Мне не нравилась мысль о том, что Кей живет совсем одна в глуши, но ее родители оставили ей бунгало, так что это было так.

Я надеялся, что сегодня в окне будет гореть свет для ее странствующего мальчика. В последнее время огней не бывало, и я начал волноваться. Джо Слейд, ночной сторож в депо, тоже ничем не помог. Он сделал несколько намеков, очень деликатно — будто ударил меня по голове Эмпайр-Стейт-Билдинг — о других поклонниках. Ларри Килере, в частности.

Это привело меня в больное место. Ларри Килер вышел на ранний ночной рейс около 10. Он мог бы наносить светские визиты Кей. Кроме того, что он был моим лучшим другом. Но говорят, что ваши лучшие друзья такими вещами не делятся. И никто мне этого не говорил. Все, что я знал, было: никаких сигналов в последние несколько ночей. Поэтому я волновался. И поспешил. Дом Кей маячил в темноте впереди, слева от дороги. Интересно, найду ли я там кого-нибудь сегодня вечером?

Я притормозил и уставился на дом через лужайку, отделявшую его от дороги. Сегодня вечером горел свет, но шторы были опущены. Смешно. Я покосился на окно. И тут я увидел его. Тень на фоне тени была черным пятном, двигаясь взад и вперед, когда хлопала и выпячивалась. Тень была резкой, отчетливой. Там была длинная линия — и в соответствии с ней, болтающаяся форма. Я остановил автобус, и у меня задрожали руки. Кто-то околачивался возле дома Кей, точно — повис на конце веревки!

Оставалось сделать только одно. Я выключил свет в автобусе и открыл дверь. Прежде чем выпрыгнуть, я пошарил под сиденьем, пока не нашел то, что искал. Моя вспотевшая ладонь сомкнулась вокруг холодного, успокаивающего веса гаечного ключа. Пробираясь ощупью сквозь темноту лужайки, я повернул направо, стараясь попасть на тропинку, ведущую к двери Кей. Это было сложно, потому что мои ноги словно сами двигались назад, а не вперед. Но я решил не отступать. К тому времени, когда я добрался до крыльца, я был в порядке, но порядочно взмок. Я тихонько поднялся по ступенькам крыльца и позвонил. Это прозвучало громко, даже слишком. Никто не ответил. Я позвонил снова, оставив на звонке потный след. Ответа по-прежнему не было. Я действительно не ожидал этого. Парень, которого только что повесили, вероятно, слишком занят, чтобы отвечать на звонки в дверь. Дверь тоже была заперта.

Так все и было. Я мог бы вышибить дверь плечами, если бы у меня была пара плеч, предназначенных для взлома дверей. Но это не сработает. Я сбежал по ступенькам и обошел вокруг окна. А потом испытал еще один шок. Свет был выключен. Окно было открыто, но штора оказалась задернута. Мой позвоночник начал скручиваться.

Я могу понять, когда вешают людей, которые не открывают двери. Но огни, которые гаснут сами по себе, и исчезающие тени, это совершенно не по моей части. Кто-то щелкнул выключателем и откинул штору. Кто-то сделал петлю и завязал смертельный узел. Этот парень не бойскаут. Кто-то прямо сейчас находится в доме Кей! Вот и все. Это был дом Кей. Я должен был все выяснить. Окно было открыто, и я держал в руке гаечный ключ. Пути назад не было. И вот муха шагнула в сети паука. Не шагнула, точнее, вскарабкалась. Я старался вести себя тихо. Мне очень хотелось помолчать. Но мои зубы стучали в ритме барабанов конго, и это не имело большого значения. Мои ноги коснулись пола, и я медленно отошел от подоконника. Внутри было чернее, чем в аду.

Под ногами скрипнула доска. Внезапно послышалось чье-то дыхание — мое собственное. Что бы ни висело в этой комнате, оно не дышало. Я двинулся вдоль стены. Мне не хотелось натыкаться на замершую фигуру. Более того, мне не хотелось врезаться в эту болтающуюся штуку.

Моя правая рука держала гаечный ключ наготове. Когда я нащупал выключатель, моя левая рука покрылась испариной. Сейчас был подходящий момент. Я знал, на что мне придется смотреть, когда я включу свет. К этому времени я уже был почти уверен, что тот, кто выключил свет, ушел до моего прихода. Но эта болтающаяся фигура все еще была там.