Роберт Блох - Рассказы. Том 4. Фатализм [Компиляция, сетевое издание]

А потом разразился ад. Неважно, о чем была картина. Это все, на что намекал Терри Сильвестро, и даже больше. Странные музыкальные эффекты, искаженные фокусы камеры и угловые ракурсы съемки, а также фантастическая история о человеке, который стал зомби, спустя много лет после смерти — ходячий мертвец, чья голова стала голым и ухмыляющимся черепом.

Сюжет двигали диалоги. Луиза и Блинн доминировали в первых сценах. Но все это время фильм подходил к кульминации — моменту, когда Базилов, как зомби, или Человек-череп, восстанет из мертвых.

Момент настал.

Сцена представляла собой подвальный склеп под старым домом.

Здесь Человек-череп лежал днем в жутком сне, ожидая заката, чтобы встать и идти. Когда свет померк, камера сместилась на дверь подвала. Затем наступила самая страшная часть. Фильм оказался трехмерным! Публика ахнула. Так вот что было у Сильвестро в рукаве — вот почему он придумал специальный грим и занимался чем-то с оператором Монсеном! Трехмерная пленка. Синхронная работа двух проекторов — это устаревший, несовершенный процесс. Но сейчас все было по-другому. Я посмотрел на заднюю часть дома. Фильм был снят только на одну камеру. И все же иллюзия была совершенной. Можно было видеть, как дверь выделяется на экране — ярко и четко.

Публика неистовствовала. Зрители сидели на краешках своих кресел, эти провинциальные простаки, и ждали, когда на экране появится ужас. Когда распахнулась дверь наружу, я мог бы поклясться — фигура монстра стояла словно в реальности.

Человек-череп! Я видел, как обретает объем блестящее серебристое тело и лицо, скрытое тенями. Руки качнулись вперед, почти за пределы экрана. И монстр двинулся прямо на камеру.

Это был обычный кадр со среднего расстояния, и изображение было в натуральную величину. Тени исчезли. Я видел лицо Человека-черепа.

Луиза ахнула рядом со мной, но я этого не заметил. Все, что я мог слышать, это пульсирующий ужас — биение моего собственного сердца. Ибо лицо Человека-черепа было лицом живой смерти. Клыки застыли в злобном оскале. Костлявая морда смерти смотрела с экрана. И его глаза… его глаза выпучились и сверкнули из пустых глазниц взглядом, который пронзил мой позвоночник. Человек-череп двинулся вперед, к зрителям. Толпа закричала. Казалось, монстр действительно входит в кинозал. Его руки вытянулись вперед, его ноги двигались.

А потом Человек-череп сошел с экрана! Я видел это собственными глазами. Пятьсот других зрителей тоже. Мы не заметили приглушенного грохота в проекционной кабине позади нас. Мы также не заметили, как замерцал и погас экран. Все, что мы видели — все, что могли видеть, — это невероятная серебристая фигура, сошедшая с экрана на сцену. Серебристый образ в натуральную величину — облик ходячей смерти. Он двинулся к краю сцены. Толпа вскочила на ноги. Луиза держала меня за руку, пытаясь что-то сказать. Ее голос затерялся в едином вопле, вырвавшемся из глоток зрителей. Я даже не взглянул на нее — смотрел на Человека-череп.

На него и сквозь него.

Его силуэт был прозрачен. Тверд — но прозрачен и объемен.

Пока я смотрел, монстр двигался. Его ноги сверкнули и Человек-череп спрыгнул со сцены в зал!

Серебристое тело пронеслось сквозь темноту, раскинув руки. Я видел, как он спикировал и приземлился. Голова монстра опустилась, руки сомкнулись на шее какого-то мужчины. Теперь все в панике карабкались по сиденьям подальше от чудовища.

Крики переросли в крещендо страха. Кто-то в задней части зала включил свет. На этом все закончилось. В том месте зрительских рядов, где приземлилась серебристая фигура, освободилось несколько кресел. Бегущие зрители жались к человеку, который теперь задыхался в удушье под этими серебристыми пальцами. Я видел, как его тело извивалось и поворачивалось, видел его багровое лицо.

Но Человека-черепа нигде не было! Фигура с экрана исчезла, когда включили свет, и все же тело жертвы повисло в воздухе за мгновение до того, как упасть на пол прохода. Черепоголового существа нигде не было видно! Затем толпа отступила. Что-то проталкивалось сквозь плотную массу. Что-то сильное и невидимое. На мгновение, когда волна движения прокатилась мимо меня, я заметил отвратительный проблеск серебристо-прозрачного торса на фоне темного женского пальто. Только мельком, ничего больше. А потом все исчезло.

Терри Сильвестро потащил меня из театра. Я чуть ли не на себе пронес Луизу через толпу. За нами следовали Монсен, Блинн и Большой босс. Выпученные глаза Монсена закрылись, когда он закричал мне в ухо:

— Ради бога, Пэт, придумай что-нибудь! Он сбежал из кинотеатра и теперь вырвался на волю!

Каким-то образом мы выбрались наружу. Но только когда мы заперлись в кабинете менеджера, мы начали разговаривать.

Тогда говорить было уже не о чем, и нечего делать. Мы не могли помочь ни менеджеру, ни шокированному киномеханику. Никто из них ничего не знал и ничего не мог объяснить. Все, что мы могли сделать, это до прибытия полиции уйти с места происшествия.

Когда мы уехали, Терри Сильвестро подвел итог в своей машине.

— Я думал, что делаю что-то новое, но оказалось, что это все-таки Франкенштейн. Я создал монстра. Молюсь, чтобы это не уничтожило меня — и всех нас.

— Но как? — прошептал Большой босс, его губы посерели, когда кончик сигары сжался между ними.

— Даже не знаю. Я не понимаю. Трехмерный эффект достаточно обычен. Мы с Монсеном придумали кое-что вместе для сюрприза.

Это революционная технология, но она здесь не причем, клянусь.

Конечно, мы использовали новую косметику для грима. Я часами работал с Базиловым. Я хотел, чтобы он вжился в эту роль. Боюсь, что каким-то образом мне это удалось слишком хорошо.

— Но как ты это объяснишь? — настаивал Большой босс.

— Не знаю. Ничто в физике и любой другой науке, и ни в каком суеверии не может объяснить этого. Это что-то новенькое.

Изображение человека появляется на экране в виде проецируемых световых лучей, а потом обретает телесное проявление. Как бы оживает. И с определенной целью, собственной волей. Волей к разрушению.

— Да, — пробормотала Луиза. — И он сбежал в город.

— Верно. — Сильвестро вздохнул и с отчаянием провел рукой по волосам. — Он скрывается. Что это такое и чего оно хочет, мы не знаем. Но мы должны что-то предпринять.

Сильвестро снова вздохнул.

— Что же нам делать? — подал голос Монсен. — Если это изображение из фильма, то его не видно при свете ламп. Мы обнаружили это, когда в зале зажегся свет. Он виден только на фоне в темноте. Конечно, даже в темноте невозможно увидеть изображение под углом 180 градусов.

— Точно. — Это был дрожащий голос Дика Блинна. Парень был сильно напуган. — А если увидеть его — что тогда? Как можно убить изображение?