Лорет Уайт - Колыбельная для моей девочки [litres]

Как отмечал Такуми, русская мафия в Ванкувере действительно предпочитала клуб «Оранж-Би», иронически названный в честь запрещенного пищевого красителя, которым сосискам в хот-догах придавали аппетитный ярко-красный цвет, пока управление по контролю качества пищевых продуктов и лекарств не объявило «оранж-би» канцерогеном. Мэддокс хмыкнул, вспомнив Хольгерсена: надо же, смертоносные «красные»! У русской мафии много имен и помимо «красного спрута»… Детектив отправил в рот последнюю порцию тайской лапши.

По информации тайного агента, клуб «Оранж-Би» славится своими экзотическими танцовщицами и русской кухней, а в комнатах на втором этаже предоставляют эскорт-услуги – проще говоря, работает бордель.

Мэддокс читал убористые строки. Подобно компаниям-импортерам морепродуктов, о которых шла речь на брифинге, «Оранж-Би» имел множество хозяев – клубом владели сразу несколько фирм и холдингов. Неоднократно заводимые уголовные дела и предъявленные обвинения ни разу не дали сколько-нибудь значимых результатов, хотя отдельные члены клуба и получили сроки за различные преступления. Легальным бизнесом «Оранж-Би» заправляла одна фирма – «Абрамов, Мейзель и Дейч».

Начав читать досье этой адвокатской фирмы, Мэддокс присвистнул про себя: филиалы в Ванкувере, Монреале, Оттаве и Торонто, среди клиентов – многие известные преступники, подозреваемые в связях с русской мафией. Мэддокс отпил газировки, листая список дел за несколько десятилетий. Партнеры фирмы, видимо, появлялись и выбывали, однако две фамилии оставались неизменными – Абрамов и Мейзель (видимо, подключались потомки). Чем более давним оказывалось дело, тем мельче был масштаб, однако и тогда многие подзащитные подозревались в связях с русской мафией. Основал компанию в конце 70-х русский экспат Абрамов, иммигрировавший в Канаду из Израиля. Сначала он вел сравнительно мелкие дела других выходцев из России – ограбления, изнасилования, нанесение тяжких телесных, незаконное владение оружием или наркотиками, но позже поднялся на криминальных разборках и превратил свою контору в целую империю, отстаивающую в суде интересы преступников и заправляющую незаконным бизнесом.

Мэддокс просматривал первые дела компании Абрамова и вдруг замер и напрягся.

Он перечитал имя клиента, обвиненного в изнасиловании и нанесении побоев в 1991 году: Майло Белкин. Помечен как участник русской мафии. Пульс Мэддокса участился – это к Белкину Энджи поехала в тюрьму, это его отпечатки найдены на дверцах бэби-бокса в восемьдесят шестом! Мэддокс взглянул на часы – черт, Энджи уже переговорила с заключенным и должна сейчас возвращаться в Ванкувер! Он принялся читать с удвоенным вниманием.

Обвинение в изнасиловании против Белкина таинственным образом было снято буквально за несколько дней до суда, когда заявительница – Надя Мосс, экзотическая танцовщица из «Оранж-Би» – отказалась от своих показаний, заявив, что ошиблась и это не он. Позже Мосс сделали менеджером бара в «Оранж-Би».

Абрамов защищал Белкина и в 1993 году в деле о перевозке наркотиков и вооруженном сопротивлении полиции. Кроме того, Абрамов был адвокатом и подельника Белкина, Семена Загорского.

Осужденные не выдали своих сообщников, скрывшихся с места преступления на черном «Шевроле». Белкин выйдет на свободу через полгода, отсидев от звонка до звонка, потому что отказался назвать следствию имя убийцы полицейского. Это говорило о многом. Если конфискованная партия наркотиков действительно принадлежала русской мафии, Белкин не сдал своих, и теперь его вознаградят за верность.

Семену Загорскому влепили срок посолиднее – обвинению удалось доказать, что срикошетившая пуля 22-го калибра, попавшая в позвоночник случайному прохожему, выпущена из пистолета Загорского: только он стрелял из такого оружия. Загорский тоже отказался назвать подельников, и хотя до окончания срока ему оставалось еще несколько лет, через два дня у него назначено очередное слушание об условно-досрочном освобождении.

Развернувшись к компьютеру, Мэддокс ввел свой пароль: ему требовалась подробная информация о Белкине и Загорском. Он набрал «Майло Белкин», и на экране появился крупный снимок заключенного вместе со списком задержаний и обвинений. Разглядев на шее Белкина синюю татуировку в виде краба, Мэддокс обмер и тут же набрал «Семен Загорский». Снова краб, но меньше и на запястье. Возле фамилии Загорского стояла пометка «фигурант текущего расследования». Мэддокс нажал на ссылку, и по спине у него пробежал мороз.

Стирлинг Харрисон – случайный прохожий, оставшийся инвалидом из-за пули Загорского, три дня назад погиб во время пожара, начавшегося от взрыва газа, в Сквомише, небольшом городке в горах к северу от Ванкувера. Жена Харрисона Элейн тоже погибла в огне. Элейн и Стирлинг Харрисон, в девяносто третьем – молодые супруги и родители малолетних детей, дали на суде показания о тяжелейшем вреде здоровью и качеству жизни и неизменно появлялись на каждом слушании об условно-досрочном освобождении Загорского, повторяя свои показания.

До нынешнего года.

Теперь они ничего не смогут сказать, потому что мертвы.

А это значит, что Загорского могут выпустить за примерное поведение – несколько лет назад его даже перевели к общему контингенту на обычный режим.

Мэддокс поднес газировку к губам, прежде чем сообразил – банка пуста. Он рассеянно поставил ее, читая дальше. Взрыв газа при пожаре – классический прием мафии. По информации в базе данных, такие же взрывы газа разносят предприятия конкурентов в Монреале уже не первый год. Сейчас следователи ищут в деле Стирлингов след мафии, а расследование засекречено.

Мафия расправилась с парализованным и его женой, чтобы Загорский вышел досрочно? Плата за молчание?

Мэддокс выпрямился, потирая подбородок.

Во что, черт побери, ввязалась Энджи? Это же смертельный риск! Ее вопросы к Белкину будут восприняты как угроза. Или уже восприняты. Заключенный, которому до конца срока осталось всего ничего, очень не обрадуется новым обвинениям. А если она проболталась, что начала вспоминать свое прошлое… Пожар в доме Стирлингов наглядно продемонстрировал, на что пойдет русская мафия, чтобы заткнуть свидетелям рот.

Мэддокс поднялся и взглянул в узкое окно, выходящее на улицу. Он напряженно думал, не зная, как быть. Это сверхсекретная информация, он узнал о ней только благодаря своему участию в «Эгиде». Белкин с Загорским сидят в тюрьме уже много лет – вряд ли они как-то связаны с торговлей «товаром со штрихкодом», однако они, несомненно, члены русской мафии. Утечка информации из досье «Эгиды» станет серьезнейшим нарушением протокола – Мэддокс поплатится карьерой, а то и загремит под суд, если это откроется.