Татьяна Мастрюкова - Болотница

Мама была озадачена, но не стала обсуждать со мной эти странности. Она всегда так поступала, когда не хотела пугать меня, испугавшись сама и не понимая, как объяснить ситуацию.

Я не говорила ей, но на самом деле это мамино поведение пугало меня гораздо сильнее, даже если я не была до этого особенно испугана.

Дома на кухне мы приготовили себе лёгкий обед (из-за жары даже при хорошем аппетите особо не хотелось наедаться) и с удовольствием поели, просматривая фотографии из леса. Даже попытались разглядеть странного лесника, но при приближении фигура его становилась ещё более размытой, и мама так и не смогла точно определить, был ли это незнакомец или всё же Василий Фёдорович.

Мама удивлялась, что в таком густом, мало посещаемом людьми лесу мы не встретили никаких диких зверей. Даже ежей и белок. Но порадовалась, что клещей мы тоже не подцепили. У неё прямо какой-то бзик насчёт насекомых.

Потом мы с мамой расположились под яблоней и позвонили папе. Он, к нашей радости, ответил с первого гудка, но голос его был очень расстроенный. На работе случился какой-то аврал, и вместо предвкушаемой поездки к нам папа отправлялся в командировку в другой город аж на две недели, где должен был работать, не покладая рук, с раннего утра до позднего вечера, а поскольку предприятие режимное, то связаться с папой будет очень сложно. Хотя он тут был абсолютно ни при чём, папа долго извинялся и беспокоился. Нам с мамой пришлось в два голоса успокаивать его и уверять, что мы не обижены, что с нами будет всё в порядке, что мы будем ему звонить только в случае крайней необходимости или если невозможно соскучимся, и станем всё время дежурить у яблони, чтобы он мог с нами связаться в любое удобное для него время.

Когда в ванной я начищала зубы (всё по правилам, не меньше минуты), внезапно начал мигать свет.

– О, главное, чтобы холодильник не потёк! – озабоченно пробормотала мама, проходя на кухню. Словно в ответ на её слова, этот допотопный агрегат дрогнул и заурчал.

– В этом рычании есть что-то успокаивающее, не находишь? – похлопала мама по боку холодильника, словно это был большой неповоротливый зверь.

– Зато ночью нам свет всё равно не нужен. И рычание тоже, кстати!

– Это нам намекают, что спать пора. Особенно тебе. Чур не сидеть в телефоне до полуночи! – предупреждающе нахмурилась было мама, но быстро спохватилась, вспомнив местную особенность. – Ах, да… Прости-прости!

– Вот именно! – не преминула упрекнуть я. – Даже початиться невозможно!

– Ничего страшного. В моё время…

– …вообще никакого интернета не было! – закончила я за маму эту ненавистную и нисколько не успокаивающую присказку. Она рассмеялась, чмокнула меня в макушку и пошла спать.

По инерции пошарив в телефоне и всего лишь пять раз по кругу погоняв плейлист, я выключила так и не пропавший свет и уже стала засыпать, когда под окном завозилось что-то крупное, как и в прошлую ночь. К счастью, окно было закрыто. Я ещё вчера обнаружила, что в доме гораздо прохладнее, чем на улице, и лишний жар к себе не запускала (тем более вместе с мошкарой).

Наверняка опять собака шастает по двору. Интересно, как она к нам пролезает? Забор, как я уже говорила, был на удивление крепким, без щелей, хотя калитки запирались чисто символически. Вероятно, опасались здесь не людей, а как раз всякого зверья.

Подумав про опасных зверей, я, успокоившая было себя, снова стала пялиться в темноту и вслушиваться. Память услужливо подкинула мне воспоминание об этой истории с оборотнем в дурацкой брошюрке. Он точно так же толкался в стекло, пытался пробраться внутрь, когда почуял, что в сторожке кто-то есть живой. Конечно, обыкновенная логика подсказывала мне, что никаких оборотней здесь нет. И вообще не существует никаких оборотней.

Под окном что-то продолжало расхаживать. Воспалённое воображение даже услышало лёгкий скрип, будто кто-то толкал оконное стекло, но это, конечно, мне только мерещилось.

Зато в памяти всплыло бессмысленное лицо старушки-соседки. Вдруг это она сейчас расхаживает под нашими окнами и, прижав лицо к стеклу, пытается рассмотреть, что творится внутри дома? И если я сейчас встану и отдёрну занавеску, то встречу этот пустой взгляд…

Сразу вспомнился мамин рассказ, как она в детстве боялась слов колыбельной из детской передачи «Спокойной ночи, малыши»: «Обязательно по дому в этот час тихо-тихо ходит дрёма возле нас». Удивительно, что песня, которая должна успокаивать и убаюкивать, наоборот, навевала на маленькую маму пугающие видения.

Дрёма…

– А Дрёма уже ходит? – спрашивала моя мама свою маму, когда та гасила на ночь свет.

– Да уж давно ходит! – усмехалась моя бабушка и прикрывала за собой дверь в детскую.

Мама была уверена, что к ним домой Дрёма не проберётся, потому что дома родители, они обязательно прогонят её и спасут свою дочку. Их комната как раз сразу напротив, и засыпают они значительно позже, так что дома безопасно. Дрёма давно ходит… Если не дома, тогда где? Да под окнами же! Шторы задёрнуты, ничего сквозь них не видно. Но мама знала: она там, притаилась и ждёт. И абсолютно неважно, какой этаж, хотя жили они на первом, что страшнее. Если тихонько подняться, прокрасться к окну и чуть-чуть отодвинуть штору, то сразу увидишь её, Дрёму. Эту неопрятную, сгорбленную, серую, в оборванной одежде старуху с крючковатым носом и злыми пронзительными глазами. Своим мерзким лицом она прижалась к стеклу и смотрит прямо на тебя! Близко-близко!

Но делать так никогда нельзя! Ведь однажды может случиться, что окно будет открыто: лето, жара… Возможно, ветер будет раздувать занавески, а ты не будешь спать и посмотришь… И Дрёма будет уже не через стекло…

Мама очень живо описывала, как она, сжавшись в комочек, во все глаза вглядывалась в темноту, прислушивалась к шорохам и скрипам, чтобы не пропустить сгорбленную тень и вовремя спрятаться. Ведь старуха могла проникнуть в дом и утащить бодрствующего малыша, навсегда. Поэтому нельзя было сразу открывать в темноте глаза, чтобы не столкнуться с Дрёмой нос к носу.

Хорошо ещё, что своими воспоминаниями она поделилась со мной уже после того, как я перестала смотреть «Спокойной ночи, малыши». Правда, теперь, когда я пялилась в темноту, мне представлялось более разумным вообще никогда не слышать этой истории…

Да нет, это, конечно, никакая не Дрёма и не соседская бабка, а просто местная собака.

Потом псина удалилась. Во всяком случае под моим окном ничего не толкалось. Ещё минут пять я лежала и смотрела в потолок.

Тут мне показалось, что у мамы в комнате что-то упало, но как бы я ни прислушивалась, больше никаких посторонних звуков не доносилось.