Кассандра Клэр - Красные свитки магии [litres]

Алек очертя голову бросился вниз.

Земля содрогалась, ветер свистел в ушах, и Магнусу чудилось, что все его тело пронзают одновременно тысячи игл. Какая-то неведомая сила захватила его сознание, подчинила себе. Ему казалось, что кто-то сжимает его мозг, стискивает, месит, как тесто, придает ему совершенно иную форму. Он кричал и кричал.

Боль окрасила окружающий мир в белый цвет. Когда Магнус открыл глаза, а пелена, застилавшая зрение, рассеялась, он увидел просторный зал с оштукатуренными стенами и услышал собственное имя, произнесенное знакомым голосом.

– Магнус.

Тот, кому принадлежал этот голос, был мертв.

Магнус медленно повернул голову и увидел Рагнора Фелла. Он сидел за старым деревянным столом, изрезанным ножом, напротив самого Магнуса – второго Магнуса. Молодого Магнуса, которого не терзала невыносимая адская боль. Оба держали в руках большие оловянные кружки, оба были взъерошены, оба были сильно пьяны. Белые волосы Рагнора клубились вокруг рогов, словно облака, попавшие в пропеллер двигателя. Зеленые щеки «раскраснелись» – приобрели темно-изумрудный цвет.

Он выглядел просто нелепо. Было так приятно видеть его снова.

Магнус сообразил, что угодил в собственное воспоминание, что его вынудили мысленно вернуться в далекое прошлое.

Он приблизился к Рагнору, и Рагнор протянул руку через стол. Магнусу так хотелось быть тем, к кому тянулся его друг. И этой надежды оказалось достаточно: он почувствовал, как его прежнее и настоящее «я» сближаются, затем сливаются воедино. Магнус снова был молодым, и сейчас ему предстояло стать свидетелем тех вещей, которые он некогда сотворил.

Рагнор мягко заметил:

– Я беспокоюсь за тебя.

Магнус, старательно изображая беспечность, махнул пивной кружкой. Бóльшая часть ее содержимого выплеснулась на стол.

– Я веселюсь.

– Ты уверен? – спросил Рагнор.

Призраки старой боли жгли его – сейчас они ненадолго ожили и подвергали его невыносимым мучениям. Его первая любовь, та, что осталась с ним на всю жизнь, умерла от старости у него на руках. С тех пор он не раз предпринимал попытки найти новую любовь, но все было напрасно. Он потерял так много друзей, но был еще слишком молод и не умел справляться с потерями.

Кроме того, его терзало еще кое-что.

– Если мне сейчас не весело, – усмехнулся Магнус, – значит, нужно просто больше стараться.

– С тех пор, как ты узнал, кто твой отец, ты сильно изменился. Ты уже не тот прежний Магнус.

– Разумеется, нет! – воскликнул Магнус. – На меня вдруг снизошло вдохновение. Я создам культ своего отца. Культ, служители которого будут заниматься самыми нелепыми и идиотскими вещами, какие только придут мне в голову. Либо это начинание с треском провалится, либо станет величайшим розыгрышем за всю историю человечества. Но и в том, и в другом случае моя цель будет достигнута.

Сотни лет назад, люди, естественно, выражались иначе, но воспоминания искажают реальность, и теперь, много лет спустя, они с Рагнором разговаривали так, как говорят в современном мире. Память – странная штука.

– Я так понимаю, это была шутка, – заметил Рагнор.

Магнус вытащил толстый кошель с деньгами, развязал его и перевернул. На стол посыпались сотни гнутых, бесформенных кусков серебра, искореженные серебряные монеты. Пьяные воры и бандиты, окружавшие двух чародеев, смолкли.

Вся жизнь Магнуса была жестокой шуткой. Он столько лет потратил на то, чтобы доказать неправоту отчима, и вот теперь выяснилось, что на самом деле он, Магнус, сын Князя Ада.

Он нелепо замахал руками над головой.

– Угощаю всех!

Посетители таверны разразились одобрительными воплями. Когда Магнус обернулся к Рагнору, то увидел, что друг смеется, покачивает головой и пьет эль из заново наполненной кружки.

– Ничего, все в порядке, – сказал Рагнор. – Мне уже не раз удавалось отговорить тебя от воплощения в жизнь безумных идей. Точнее всех, буквально всех твоих идей. А эта еще не самая нелепая из них.

Если Магнус сможет рассмешить других, он и сам научится смеяться. Если вокруг будут происходить забавные вещи, если все будут веселиться, он забудет о своем одиночестве; если притворится, что все в порядке, то рано или поздно, мысль станет реальностью. Все будет в порядке.

– Итак, – тем временем продолжал Рагнор. – Допустим, ты действительно собираешься основать дурацкий, издевательский культ. С чего ты начнешь?

Магнус усмехнулся.

– О, у меня есть план. Превосходный план. – Он щелкнул пальцами, голубые искорки вспыхнули на его ладонях и посыпались на разбросанные по столу монеты. – Вот что я собираюсь сделать…

Ярко освещенный зал таверны, потолок, пол, стены, украшенные оружием, щитами и охотничьими трофеями, растаяли. Рагнор и люди, сидевшие за соседними столами, обратились в пыль. Магнус остался один, растерянно и печально глядя на пустое место, где только что находился его лучший друг.

В следующий миг он очутился в другом зале, в другой стране, на какой-то сцене; он обращался к толпе с вопросами, страдали ли они когда-нибудь от одиночества, и не хотелось ли им когда-нибудь стать членом семьи, большой семьи. Он сделал глоток красного вина из чаши, махнул рукой и увидел, что кружки всех присутствующих наполнились элем. Магнус воззвал к Асмодею, и все люди, как один, засмеялись в изумлении и восторге.

Потолок растворился и превратился в ночное небо; канделябры сменились мерцающими звездами. Вместо деревянного пола, устланного пушистыми коврами, под ногами появилась зеленая трава, вдали виднелись аккуратно подстриженные кусты, рядом журчал фонтан. Магнус поднял руку и обнаружил, что держит высокий тонкий бокал с искрящимся шампанским.

– Великий Отравитель! – скандировали его последователи. – Великий Отравитель!

Магнус сделал сложный жест, и перед ним появился стол, на котором красовалась искусно составленная пирамида из бокалов. Наверху бил фонтан белого вина; оно каскадом лилось вниз, наполняя бокалы и образуя сверкающий волшебный водопад. Снова раздались овации, толпа неистовствовала, и Магнусу показалось, что сейчас его сердце лопнет от счастья.

Он поднял тост за последний успешный налет на сокровищницу злобного и жадного вельможи; добытые деньги были пожертвованы больницам. Его последователи подметали городские улицы, кормили бедных, раскрашивали лисиц в синий цвет.

И все это во имя Асмодея.

Его культ был шуткой. Жизнь была шуткой, и напоминание о том, что его жизнь никогда не кончится, было последней строчкой этого печального анекдота.

Магнус подошел к гигантскому костру, пылавшему посреди поля. Люди, которые с трудом удерживались, чтобы не вскакивать с мест, взялись за руки и рухнули на колени, когда высоко над ними появилась исполинская фигура Асмодея. Магнус потратил на создание этой иллюзии почти неделю и очень гордился результатом.