Лорен Кейт - Непрощенный [litres]

Звук бас-гитары пробивался сквозь стены.

– Это не ручей Гремучей Змеи, – сказала Лилит. – Но думаю, мы справимся.

– Мы можем и лучше, – сказал Кэм. – Мы можем потрясти это место так сильно, что стены рухнут. Рим снова падет.

– О боже, ты амбициозен, – поддразнила его Лилит, беря под руку.

– Спасибо, что подбросил, Роланд. – Кэм повернулся к демону, закрывшему дверь лимузина за ними.

– Удачи, брат, – сказал Роланд другу.

Кэм и Лилит вошли в фальшивый Колизей через высокую арку, собранную из золотых и серебряных шаров. На другой стороне вечеринка была в полном разгаре. Ученики собрались вокруг коктейльных столов со свечами, смеясь, флиртуя, поедая кубики сыра и попивая пунш. Другие танцевали под звуки попсовых песен на большом паркетном танцевальном полу, открытом звездам.

Взгляд Кэма привлекла задняя стена Колизея, где построили огромную сцену, поднявшуюся на двадцать футов над остальной площадкой выпускного. Красные бархатные занавески создавали закулисье, где другие музыкальные группы могли подождать до выступления. С одной стороны стоял маленький судейский стол, над которым висел баннер: «Школа Трамбулл приветствует “Четырех всадников”».

Лилит толкнула Кэма и показала на танцплощадку.

– Посмотри на Луиса.

Кэм проследил за ее пальцем и увидел гитариста в белом смокинге, петухом вышагивающего вокруг Карен Уолкер, спрятавшей лицо в ладонях.

– Давай, Луис! – окликнула Лилит. – Это моя любимая. Нужно двигать ногами.

Именно тогда Дин Миллер подошел к Лилит и Кэму. На нем был темный смокинг с тонким черным галстуком, бегущим полосой по его груди.

– Тебя весь вечер искал Таркентон. – Он передал Кэму сложенную синюю ткань. – Выпускной двор. Тебе нужно это надеть. Ты бы знал, если бы соизволил появиться на последней встрече.

Лилит заглушила смех, спрятав лицо в изгибе локтя, когда Кэм поднял атласную широкую ленту пастельного голубого цвета с его именем, напечатанным белыми буквами. На Дине поверх смокинга была похожая лента с надписью «Дин Миллер».

– Отлично. – Кэм поднял пояс. – Удачи сегодня вечером, старик.

– Спасибо, но, в отличие от тебя, мне она не нужна, – сказал с усмешкой Дин, когда подошла Хлоя Кинг и взяла его под локоть.

– Дин, ты мне нужен для фотографии…

– Хлоя, – сказала Лилит. – Привет.

Хлоя глянула на платье Лилит, явно впечатленная.

– Ты что, наняла стилиста? Ты выглядишь действительно круто.

– Спасибо, наверное, – ответила Лилит. – Ты тоже выглядишь замечательно.

Хлоя повернулась к Кэму и сощурилась.

– Лучше бы тебе хорошо с ней обращаться, – сказала она, прежде чем увести Дина прочь.

– С каких пор ты дружишь с Хлоей Кинг? – спросил Кэм.

– Я бы не была уверена по поводу «дружишь», – сказала Лилит, – но мы кое-что недавно выяснили. Она не так плоха. И она права. – Лилит вскинула бровь. – Тебе бы лучше хорошо со мной обращаться.

– Знаю, – сказал Кэм. Это была его самая главная задача во Вселенной.

Лилит взяла его голубую ленту выпускника и бросила ее в ближайший мусорник.

– Теперь, когда с этим разобрались, давай составим план. – Она глянула на часы. – Битва начинается через двадцать минут. Думаю, у нас есть время на танец, прежде чем мы начнем готовиться.

– Ты босс, – сказал Кэм, притягивая Лилит к себе и двигаясь на танцпол.

К счастью, следующая песня была медленной, такой, во время которой каждому хочется кого-то обнять. Вскоре Лилит и Кэм окружили парочки, танцпол засверкал от платьев цвета драгоценных камней и элегантно контрастирующих с ними смокингов.

Ребята, мимо которых Кэм проходил десятки раз в непримечательных коридорах Трамбулла, теперь выглядели невероятно под светом звезд, улыбаясь и кружась в такт музыке. Кэма мучала мысль, что все здесь словно чувствовали себя на краю мира, когда в действительности они стояли на краю конца света.

Он притянул Лилит поближе. Сосредоточился только на ней. Ему нравилось прикосновение ее пальцев к его плечам. Нравилось, как пахла ее бутоньерка из ирисов, и ощущение жара ее тела рядом с ним тоже нравилось. Он закрыл глаза и позволил остальному Кроссроудс исчезнуть, представляя, что они одни.

Они лишь раз танцевали вместе до прошлой ночи у ручья Гремучей Змеи – в Ханаане, у реки, сразу после предложения Кэма. Он помнил, какой невесомой казалась Лилит в тот первый танец, поднимаясь с земли от малейшего движения Кэма.

Она казалась сейчас точно такой же. Ее ноги скользили по танцполу, и она смотрела на Кэма с чистой радостью в глазах. Она была счастлива. Он чувствовал это. Он тоже был счастлив. Кэм закрыл глаза и позволил воспоминаниям забрать его в Ханаан, где когда-то они были так открыты друг другу и свободны.

– Я люблю тебя, – прошептал он, прежде чем успел себя остановить.

– Что ты сказал? – прокричала Лилит, ее голос едва ли был громче музыки. – Ты ищешь туалет? – Она отошла и огляделась, ища указатели на мужскую комнату.

– Нет, нет, – сказал Кэм, притягивая ее обратно, жалея, что испортил настроение. – Я сказал, – но теперь он не мог это произнести, еще нет, – я сказал «красиво танцуешь».

– Наслаждайся пока что, – прокричала она. – Нам нужно пойти за сцену.

Песня затихла, и все повернулись к сцене, когда Таркентон поднялся по ступенькам. На нем был морского цвета смокинг с приколотой к лацкану красной розой. Он подергал усы и нервно прочистил горло, подходя к микрофону.

– Все участники сегодняшней Битвы групп должны теперь отправиться за сцену, – сказал он, осматривая гостей выпускного. – Это последний призыв для всех участников Битвы групп. Пожалуйста, воспользуйтесь дверью слева от сцены.

– Мы рискуем, – сказала Лилит, хватая Кэма за руку и таща его через толпу учеников ближе к сцене.

– А то я не знаю, – пробормотал Кэм себе под нос.

Они ушли влево, обходя парня с девушкой, целующихся так, словно они были одни в комнате, а потом обнаружили черный вход слева от сцены, где все участники должны были зарегистрироваться.

Кэм открыл дверь для Лилит. На другой стороне находился слабо освещенный узкий коридор.

– Сюда. – Лилит взяла его за руку, указывая на постер со стрелой. Они повернули налево, потом направо, а затем нашли ряд гримерок с подписанными дверьми: «Любовь и праздность», «Смерть автора», «Придуманные обиды», «Четыре всадника» и в конце коридора – «Месть». Лилит повернула ручку.

Внутри Луис сидел в кресле режиссера, запихивая арахисовые M&M’s в рот, его ноги лежали на туалетном столике. Он переоделся в черную ковбойскую рубашку и белые свободные брюки. Черная фетровая шляпа была низко надвинута на его лоб. Глаза были закрыты, и он напевал фоновые гармонии «Блюза кого-то другого» себе под нос.