Алексей Баев - Тики Ту [СИ]

— И это тоже.

Конверт с письмом от Макферерли перекочевал из рук в руки.

— Спасибо, — произнёс Терпилов.

К коробке он не притронулся, но письмо быстренько пробежал взглядом. Оторвав голову от бумаги, включил кофе-машину, стоявшую справа от него на стойке. И улыбнулся девушке уже гораздо приветливее.

— Похозяйничаю, пока Фил пялится в ящик. Через минуту, Дария, будет вам эспрессо, — проговорил Вадим, снимая с табурета посылку. — Вы присаживайтесь. Открою?

— Конечно, — сказала Дария, устраиваясь рядом. — Коллекционируете корабельные колокола?

— Нет, что вы, — отозвался русский, вынимая рынду с «Гермеса». — Просто господин Макферерли действительно знает, какой подарок от него будет мне приятен. Извинения тоже приняты, можете так и передать. Нда… Водопроводчика из него не вышло, решил переквалифицироваться в продюсера? Что ж, наверное, это более безопасно для окружающих. И, безусловно, полезнее. Современную музыку давным-давно пора начать изничтожать, а он в подобных операциях — непревзойдённый мастер. Можно сказать, эксперт.

Терпилов вновь улыбнулся и легонько щёлкнул ногтем по колоколу. Тот загудел.

Дарька насупилась.

— Это ещё почему? — возмущённо спросила она. — Если вам не нравятся современные стили, совсем не значит, что вся планета должна слушать ваш допотопный джаз.

— Не обижайтесь, Дария. Вовсе не хотел вас задеть, — извинился Терпилов. — Но вот вам непрошенный и бесплатный совет: если хотите серьёзно заниматься музыкой — немедленно смените продюсера. Этот обязательно втравит вас в какую-нибудь авантюру.

— Зря вы так. Перестаньте, — попросила Дария. — Между прочим, я с музыкой завязала.

— Великолепно! — от души рассмеялся Терпилов. — Вы даже не представляете, как вы меня обрадовали этим известием. Чего ж вы от меня-то хотите?

— Великолепно? — совсем рассердилась Дарька, беря со стойку чашечку, подвинутую ей Вадимом. — Нет, вы это серьёзно?

— Более чем, — кивнул Терпилов. — Вы ждёте от меня каких-то объяснений?

— Вообще-то я ехала сюда за другим. За вашей историей. Фергюс сказал мне, что по ней можно… Впрочем, не важно. И теперь — да. Я жду от вас объяснений, — потребовала девушка, чувствуя, что еле сдерживается, чтобы не вылить кофе на голову этому самодовольному хаму.

— Мою историю мог бы вам поведать и сам Макферерли, — совершенно спокойно ответил Вадим. — Он в курсе абсолютно всех деталей. Я всё-таки думаю, что вы, Дария, оказались здесь совсем по другому поводу… Этот… эээ… Фергюс, которого вы натурально боготворите, ничего не делает просто так.

— Допустим, — ухмыльнулась Дарька. — И для чего ж я тогда тащилась через полстраны? Чтобы услышать, как вам не нравится моя музыка? Прекрасно! Вот честное слово, ушла б сейчас и на прощанье хлопнула дверью. Но мне ещё как минимум пару часов надо торчать в вашем городишке. Да и устала… Так что наслаждайтесь обществом. Одиночество ж невыносимо, правда?

Терпилов с интересом посмотрел на собеседницу. А девчонка-то с характером. Может, зря он с ней так?

— Простите меня, Дария, — произнёс Вадим совершенно серьёзно. — С хорошими манерами у меня и правда напряг. Кстати, насчёт вашей музыки. Не то, чтобы она мне не нравится… Но чего-то в ней не хватает. Вопрос — чего?

— Наверное, энергетики? — предположила чуть успоковшаяся Дарька.

— Что-что? — рассмеялся Вадим. — Энергетика необходима тяжёлой и лёгкой промышленности. Людям важнее совсем другое.

— И что, например?

— Например, душа, — пожал плечами Терпилов. — Безусловно, ваши цифровые эксперименты далеко небезынтересны, но если б вы решили продолжать в том же духе, то второй диск не собрал бы десятой части тех поклонников, что нашёл первый. Как-то всё у вас там не слишком естественно. Механически… Простите… А хотите наглядный пример?

— Пожалуйста, — попросила Дарька, она совсем перестала обижаться.

Слушала не без интереса. И понимала, что Терпилов был почти прав. Почему «почти»? Ну, уж нельзя, наверное, говорить, что, записывая музыку, она не вложила в неё ни капельки души. Хотя, Макферерли тоже о чём-то таком говорил…

— Подождите пару минут, — попросил Вадим и, спрыгнув с высокого с табурета, пошёл к выходу.

Как и обещал, вернулся через две минуты с громоздким чемоданом. Положив его на стол, открыл. Достал сверкающий полировкой чёрно-белый аккордеон. Накинув на плечо ремень, уселся на стул. Кашльнув, спросил:

— Готовы?

— Вполне, — ответила девушка, повернувшись к стойке спиной. — Что вы собираетесь мне сыграть?

— Давайте так, — попросил Вадим. — Сначала исполню одну вещицу, а потом вы скажете мне название. Или хотя бы имя композитора. Условия принимаются?

— Принимаются, — насторожённо улыбнулась Дарька.

— Тогда поехали.

Терпилов играл минут пять. Дария, чтобы не отвлекаться на зрительные образы, прикрыла веки и совершенно искренне попыталась всем своим существом прочувствовать музыку. Подходя к эксперименту скептически, она собиралась разнести Вадима в пух и прах, но уже через несколько секунд волны экспрессии, выдуваемой мощными мехами под быстрыми пальцами виртуоза, лёгкий свист верхних нот и густые трубы басов захлестнули её в водовороте ощущений. Мелодия, выдаваемая Терпиловым то как бы порционно, то накатами, казалась смутно знакомой, но назвать имя композитора…

Нет, даже гадать не стоит. Просто слушай!

— Ну и что это? — голос Вадима, закончившего играть, донёсся словно из другого измерения. — Узнали?

— Что? — переспросила девушка, открыв глаза. — Вы что-то сказали?

— Я спросил — вы узнали мелодию? Кто композитор?

— Что-то знакомое… — пробормотала Дарька. — Но… Нет, я точно её слышала, однако сказать с полной уверенностью, кто сочинил… Франсис Лей? Ошиблась, да?

Терпилов оглушительно расхохотался. Но через минуту опомнился. Выдохнул. Отхлебнув сока, произнёс.

— Нет, Дария, это вовсе не Лей. Это вы. Композиция № 4 с вашего собственного альбома. «Яблоко раздора», кажется?

У Дарьки потемнело в глазах.

Какой позор! Не узнать собственную вещь… Она чувствовала, что от обиды на этого провокатора и, что гораздо более чудовищно — на саму себя, сейчас потеряет сознание. Видать, почувствовал это и Вадим. Девушка ощутила на своих плечах чужие руки.

— Что с вами? — голос Вадима звучал встревожено. — Вам плохо?

— Ннн… нет… — промямлила девушка. — Мне… мне стыдно…

— Что ж… Уже нечто, — кивнул Терпилов, разжал руки и подал ей чашечку с так и не выпитым кофе. — Теперь, надеюсь, вы понимаете, что слова о душе — не пустой звук.

— Понимаю, — вздохнула Дарька, отхлебнув из чашки. — Да, уж. Умеете вы вернуть человека на землю… Спасибо.

— Да не за что, — пожал плечами Терпилов. — Если понадоблюсь, обращайтесь… Историю-то рассказывать? Или как-нибудь потом?