Наталья Калинина - Призрачный остров [litres]

– Ок. Проскочим на максимальной скорости.

– Я не знала, что ты умеешь водить катер, – восхитилась Анфиса, забыв о том, что рыжий еще недавно не хотел брать ее на борт.

– Я тоже не знал.

Разговоры оборвались, едва начавшись, потому что Стефания вытащила ящик с вонючими и полусгнившими противогазами и раздала всем по одному.

– Это какой-то сюр! – причитала Марина, пытаясь напялить на себя маску. – Сюр! Ужас! Макс, отвернись!

– Мариш, ты и в противогазе прекрасна! – искренне ответил он. Анфиса фыркнула, еле сдерживая смех, и Стефания тоже улыбнулась. Представив себе картину, как они вылетят из тумана в противогазах и наткнутся на какой-нибудь прогулочный катер, она рассмеялась. Ну и лица будут у встретившихся им туристов!

Катер нырнул в кисельную дымку, и минута хорошего настроения сменилась всеобщей нервозностью. Туман был живым, он дышал и всхлипывал, в нем мелькали тени. Кто-то царапал дно катера, и скрежет раздавался такой, будто в проржавевшее железо врезалась ножовка. Что-то сильно ударилось о борт, так, что содрогнулось все судно. Какое-то существо выпрыгнуло высоко из воды, и на Анфису полетели брызги. Марина вцепилась в руку Макса и прикрыла глаза. Пусть скорее этот кошмар закончится!

И он закончился. Катер вынырнул из тумана, и их взорам открылась бескрайняя гладь чистой воды, сливающейся в одно полотно с таким же безупречным небом. Как по команде, путники сдернули душные противогазы и обрадованно закричали. Получилось! Опасный остров остался позади. Впереди их ждала привычная жизнь. В общем ликовании они даже не обеспокоились вопросом, знает ли Данила, куда вести катер и как долго продлится остаток пути. Анфиса запела – сначала тихо, а потом в полный голос. Песня о вырвавшейся на свободу птице взметнулась к небу стремительной ласточкой. Стефания подхватила мелодию. Испанские слова были схожи с итальянскими. За нею запела, фальшивя, но от души, и Марина. Макс счастливо улыбался и кричал «ура!». Даже Данила, оглянувшись через плечо на них, крикнул что-то радостное, но неразличимое в общем хоре.

– Я первым делом залягу в ванную! – мечтала вслух Марина, когда песня оборвалась. Анфиса решила поберечь простуженное горло, и они предались приятным грезам о том, что сделают в первую очередь после возвращения в гостиницу.

– Наполню ее пеной! Аж весь бутыль шампуня вылью!

– Мне немного оставь, а? – встрял Макс. Марина засмеялась и шутливо шлепнула его по руке:

– Ты ж остановился в другом номере! Неужели не взял с собой шампунь?

– Я тоже приму душ и залезу в кровать – отсыпаться, – поделилась Анфиса, – нет, наверное, перед этим попрошу принести в номер зажаренного слона! Есть так хочется, что съем его целиком!

Стефания не успела выказать свое желание, потому что катер вдруг дернулся, будто наткнулся на мягкое невидимое препятствие, и медленно сбавил скорость.

– Что случилось? – воскликнул Макс, подходя к Даниле. Остальные проводили его встревоженными взглядами.

– Не знаю, – честно ответил рыжий.

– Закончилось топливо?

Судя по тому, что Данила промолчал, дело могло быть в этом.

– Но как же так… – запаниковала Марина, – мы же почти добрались!

– Здесь могут ходить суда, – постаралась успокоить ее Стефания и тоже подошла к мужчинам. Данила дергал какие-то рычаги, пытаясь завести катер, но тот не двигался. И только когда он повернул руль, судно изменило направление и поплыло перпендикулярно траектории прежнего движения.

– Это не топливо, – сказал Данила. – Катер двигается.

Но когда он попытался развернуть судно, то снова уперлось в некое препятствие. Несколько подобных попыток привели лишь к тому, что катер окончательно встал.

– Ты его сломал? – подскочила Анфиса. Данила не ответил. Он опустился на скамью и потер ладонью наморщенный лоб.

– Дело не в катере, – осторожно начал Макс, – это… потерянный остров.

– Что ты хочешь этим сказать? – насторожилась Стефания. Он вопросительно посмотрел на Марину и, ободренный ее кивком, продолжил:

– Остров пропал двадцать лет назад. В девяносто восьмом. Когда все на нем и случилось.

Макс рассказал обо всем, что они нашли. Слушали его в полной тишине.

– Какой-то выход должен же быть! – воскликнула Анфиса, когда он закончил. – Сюда-то мы как-то попали! Кто-то нас привез! Или провел! Где вошли, там и выйдем!

– Боюсь, простого выхода отсюда нет, – возразил Макс и нервно почесал переносицу. – Это какая-то интеллектуальная загадка! Нужно собрать все пазлы в единую картину. И понять, где может скрываться отгадка.

– Я не люблю ребусы и всякие головоломки! – фыркнула Анфиса. Судя по тому, как она вскинула голову, девушка собиралась разразиться возмущенной тирадой, но ее перебила Стефания:

– Мы тоже кое-что обнаружили, пока искали Анфису. И, боюсь, наши открытия только подтвердят слова Макса.

Она сама рассказала обо всем, что они увидели с Данилой, включая происшествие на кладбище. Данила за все это время не вставил ни слова, и это встревожило Марину еще больше. Он сидел все на той же скамье, чуть поодаль от остальных, прислонившись спиной к бортику и полуприкрыв глаза. Переживал из-за того, что так и не вывел катер к городу? Или плохо себя чувствовал? Лоб его блестел от испарины, в какой-то момент Данила поежился, будто от холода. От воды тянуло прохладой, но температура воздуха оставалась комфортной. И то, что закаленный Данила мерз и казался безучастным к разговору, пугало Марину. Замечает ли его состояние Стефания? Нарочито ли его игнорирует или, повернувшись к нему спиной, просто не увидела?

– Подведем итоги, – произнес Макс. Ему никогда не нравилось выступать перед публикой, но сейчас он неожиданно взял на себя роль ведущего. Видимо, систематизируя информацию, почувствовал себя в своей тарелке, и это придало ему уверенности.

– Вот как мне все видится. Если ошибаюсь, поправьте. Когда-то существовал остров, который прозвали островом Бездушников. На нем жил народ, у которого были свои обычаи. Например, верить в то, что души похороненных в этих землях вернутся в свой род с рождением ребенка, если принести мелкую кровавую жертву. Заметьте, мелкую! Мне кажется это важным, – поднял вверх палец Макс. – Иногда рождалось больше детей, чем было похоронено членов общины. Их называли бездушниками и старались от них избавиться, чтобы бездушник не забрал душу другого члена общины. Их не убивали, но оставляли на другой части острова. А чтобы они не возвращались, воздвигли длинную стену. Теперь перенесемся в современность. Девяностые годы. На острове, который уже называется Петровским, выстроили больницу. Исходя из найденного там письма, далеко не все пациенты были настоящими больными. Кого-то «убрали» в психушку, кто-то косил под душевнобольного, чтобы не сесть в тюрьму, кто-то – от армии. Помимо гражданского персонала на острове есть несколько военных. Молодые люди несут срочную службу, подчиняются старшим по званию. Возможно, в больнице и правда находился кто-то важный, за кем нужен был тщательный присмотр. Но это в нашей истории не имеет особого значения. Некто С., видимо, местный олигарх, покупает земли острова с целью построить на них гостиничный комплекс. Потенциальная стройка вызывает в народе протесты. Эти земли считались особенными. Но что олигарху народное возмущение? Строительство началось. В качестве рабочей силы привлекли тех самых пациентов, которые были более-менее вменяемыми. Достроили новую стену и воздвигли вышки. Остров, таким образом, превратился в тюрьму. Но строительство оборвалось на начальной стадии, потому что стали происходить страшные вещи. Возможно, все дело было в ужасных условиях, в каких работали заключенные. Но поползли слухи о проклятии острова. Даже вызывали батюшку, который наказал похоронить умерших как должно. Как должно – не вышло. Хоронили на скорую руку, так, что даже не озаботились написать на крестах имена. Да и те сколотили больше для проформы. Что произошло дальше? Земля, которой раньше приносили небольшую жертву, пропиталась кровью. Мне сложно в это верить, но, возможно, так и было, что мертвые возродились. На острове началась паника, оставшиеся следы которой вы наблюдали в госпитале, а я – в казарме. Люди спешно покидали помещения. Кто-то пытался спрятаться в туннелях. Кто-то устроил в госпитале поджог, надеясь, что огонь сожжет живых мертвецов.