Джо Хилл - Носферату, или Страна Рождества [litres]

Она ничего не весила. Легче было вытолкать коробку спичек. Она выпала из машины, ударилась об асфальт с сухим стуком и рассыпалась, огласив пространство музыкальными бьющимися звуками. Вейн дернулся во сне и пробудился в другом штате…

Он повернул голову и посмотрел в заднее окно. Бутылка ударилась о дорогу. Стекло разбилось об асфальт. Осколки звякнули и покатились. Это Мэнкс бросил бутылку на шоссе. Вейн уже пару раз наблюдал за подобным действием. Похоже, его попутчика не интересовала переработка отходов.

Когда мальчик сел прямо, протирая кулаками глаза, снеговики исчезли. Как и горы, спящая луна и горящая гемма Страны Рождества.

Перед ним виднелись высокие зеленые початки кукурузы, а чуть в стороне располагался дешевый бар с яркой вывеской, изображавшей блондинку высотой в трицать футов. На ней были ковбойские ботинки и короткая юбка. Когда вывеска мигала, девушка взбрыкивала ногой, откидывала голову назад, закрывала глаза и целовала темноту.

Мэнкс посмотрел на него в зеркало заднего вида. Вейн покраснел и почувствовал глупое смущение. Возможно, поэтому его не испугал здоровый и юный вид спутника.

Снятая шляпа демонстрировала лысый череп, но его скальп был гладким и розовым, а не белым и пятнистым. Еще вчера он напоминал собой глобус, изображавший карту затерянных континентов, которые ни один человек в здравом уме не захотел бы посещать: Остров саркомы, Пятно Северной почки. Глаза Мэнкса выглядывали из-под острых изогнутых бровей цвета инея. Вейн не видел, чтобы он мигал хотя бы раз за все время, которое они были вместе. Насколько он знал, эта особь не имела век.

Вчерашним утром он выглядел, как ходячий труп. Теперь же Мэнкс казался мужчиной шестидесяти лет, подвижным и здоровым. В его глазах застыла алчная глупость – жадность птицы, увидевшей падаль на дороге и прикидывающей, сможет ли она добыть себе кусок-другой, не будучи раздавленной.

– Вы меня едите? – спросил Вейн.

Мэнкс рассмеялся. Смех походил на грубое карканье. Он даже выглядел, как ворона.

– Я не откусил от тебя ни кусочка, – ответил старик. – Разве я напоминаю такого человека? Вряд ли в тебе много мяса. А то, что имеется, уже начинает попахивать. Кроме того, я храню место для фри из сладкого картофеля.

С Вейном творилось что-то неладное. Он чувствовал это. Мальчик не мог сказать, что именно. Но он чувствовал боль, и его лихорадило. Это могло быть следствием сна в автомобиле или чего-то большего. Однако он считал своим достижением преодоление негативных реакций на Чарли Мэнкса. Вейн даже был удивлен веселым смехом в ответ на то, что мужчина произнес слово «попахивать». Он никогда не слышал, чтобы такие слова применяли в беседе. Оно вызвало у него шквал хохота. Нормальный человек не стал бы смеяться над репликами похитителя.

– Но вы вампир, – сказал Вейн. – Вы берете что-то от меня и присваиваете себе.

Мэнкс посмотрел на него в зеркало заднего обзора.

– Машина делает нас некоторым образом лучше. Это одно из тех средств, которые теперь называют гибридами. Ты что-нибудь знаешь о гибридах? Они частично работают на бензине и частично – на хороших намерениях. Но у нас с тобой оригинальный гибрид! Машина работает на бензине и плохих намерениях. Мысли и чувства являются другим видом энергии. Они заменяют собой масло. Этот винтажный «Роллс-Ройс» питается твоими плохими мыслями и всеми вещами, которые пугают тебя. Кстати, это не просто слова. У тебя есть какие-нибудь шрамы?

– Я порезался шпаклевочным ножом, – ответил Вейн. – И у меня на руке остался шрам.

Он поднял правую ладонь, но когда посмотрел на нее, то не смог найти даже крохотного шрама на большом пальце. Это озадачило его.

– Дорога в Страну Рождества удаляет все печали, облегчает боль и устраняет шрамы. Она забирает у тебя все плохое и отдает хорошее и чистое. К тому времени, когда мы доберемся до места назначения, ты забудешь не только о боли, но и о воспоминаниях о ней. Все твои несчастья будут напоминать грязь на оконном стекле. Когда машина поработает с тобой, все прояснится. Ты будешь блестяще чистым. И таким же буду я.

– Хм, – возразил Вейн. – А если бы меня не было в машине? Если бы вы ехали в Страну Рождества в одиночестве? Машина сделала бы вас… моложе? Она сделала бы вас блестяще чистым?

– Боже мой, как много вопросов! Готов поспорить, ты круглый отличник! Но нет, мой друг, я не могу поехать в Страну Рождества один. Я не найду дорогу. Без пассажира машина является просто машиной. Вот в чем лучшая часть события! Я могу лишь сделать счастливым другого человека. Исцеляющая раны дорога, ведущая в Страну Рождества, предназначена только для невинных детей. Машина не даст мне ничего для самого себя. Я должен делать добро для других, чтобы толика его досталась мне. Если бы остальной мир работал таким же образом!

– А это уже исцеляющая дорога? – спросил Вейн, глядя в окно. – Она ведет в Страну Рождества? Разве она похожа на I-80?

– Это и есть I-80… Теперь, когда ты проснулся. Но минутой раньше ты видел сладкий сон, в котором мы ехали по шоссе Святого Ника. Под древним мистером Луной. Ты не помнишь? Снеговики и горы вдалеке?

Вейн был потрясен – с такой силой, как будто они налетели на глубокую выбоину. Ему не нравилось, что Мэнкс перемещался с ним в его снах. Он вспомнил сюжет сновидения, вспомнил ненормальное небо, полное мельтешащей статики. Небо ложное это. Вейн знал, что бабушка Линда пыталась сказать ему что-то – пыталась дать способ, чтобы защитить себя от того, что Мэнкс и его машина делали с ним. Но он не понимал ее. Похоже, слишком много усилий требовалось для разъяснений. И было слишком поздно для нее начинать давать ему советы. Она точно не напрягала себя, рассказывая что-то полезное, когда была живой. Он подозревал, что ей не нравился его отец из-за того, что тот был жирным.

– Когда ты уснешь, мы снова найдем ее, – сказал Мэнкс. – Чем раньше мы будем там, тем быстрее ты сможешь поездить по снежным американским горкам и поиграть в посох слепого с моими дочерьми и их друзьями.

Они ехали по просеке, разделявшей лес кукурузы. Между рядами сновали машины – черные колоссы, которые возвышались, как дуги авансцены. Вейн подумал, что они могли распылять яд. Они обрабатывали кукурузу особым составом, который предохранял ее от инвазивных видов. В его мозгу прозвучали именно эти слова – «инвазивные виды». Позже кукуруза промывалась химическим раствором, и люди могли есть ее.

– Кто-то хотя бы раз покидал Страну Рождества? – спросил Вейн.

– Когда человек попадает туда, он уже не хочет уходить. Все твои желания исполняются прямо там. В Стране Рождества лучшие игры. Все лучшие аттракционы. Там больше сахарной ваты, чем ты сможешь съесть за сотню лет.