Амброз Бирс - Летать или бояться

Все в салоне были мертвы.

В наши дни кабины экипажа защищены, как банковские сейфы. Райан бросался на дверь, кричал, чтобы ему открыли, пока он еще жив, орал, что нечто убило всех, кто был в самолете, но сам он невиновен и не заслуживает смерти…

«Дамы и господа, мы благодарим вас за то, что вы выбрали компанию «Пура вида», и просим всех оставаться на своих местах, не включать свои электронные устройства и не доставать багаж до полной остановки самолета…»

Это был спокойный, почти сонный голос, умиротворяющий… и записанный на пленку. В Лос-Анджелес они должны были прилететь еще только через час.

Дверь оставалась герметически закрытой. Вероятно, экипаж по ту ее сторону был мертв или совершенно равнодушен к тому, что происходит в салоне. Райан стал искать телефон.

Тьма выпрыгнула из рядов кресел, заполонила проход и потекла к нему, как колония муравьев. Он замолотил в дверь, нечленораздельно вопя, но они приближались к нему не для того, чтобы убить.

Они хотели, чтобы он взял маску. Они принесли и положили ее перед ним на пол.

Они хотели, чтобы он надел ее.

Самолет содрогнулся, когда выпущенное шасси встретило напор ревущего ветра. Салон по-прежнему представлял собой неосвещенную пещеру, но предвещающее бурю янтарное свечение Тихуаны [49] Город на северо-западе Мексики. уже вливалось внутрь через иллюминаторы, как поток, прорвавшийся из засоренного общественного туалета.

До Райана, скорчившегося на полу перед дверью, наконец медленно дошло, что он не умрет. В оцепенении он поднял маску, слишком поздно увидев ее новым взглядом. Она не была ни безделушкой, ни сокровищем, ни даже маской.

Она была дверью. Пролитая им кровь отворила ее. Чтобы они смогли покинуть это место, дверь должна была снова открыться. Все было просто, раз не имелось другого выбора, кроме как принять это как должное.

Райан надел маску. Твердая внутренняя поверхность ее ласкала лицо занозами, которые росли и проникали ему под кожу.

А они взбирались друг на друга, чтобы добраться до его губ. Узкий клыкастый рот мог пропускать только по одному, притом что им не было числа. Они торопливо ползли по его дрожащему телу и исчезали в воротах зубов, но он ощущал, как они, беспокойные, жаждущие неприятностей, скапливаются у него в животе, и чувствовал внутри себя целый новый мир, холодный, черный и бесконечный.

Прежде чем последний из них скрылся у него во рту, «Боинг-727» грубо стукнулся о землю колесами и поскакал по бетонной полосе, словно она была усеяна разбросанными булыжниками.

Когда же самолет, совершив последний пируэт, подкатил к стоянке и в салоне загорелся свет, ни один из пассажиров не пошевелился, чтобы включить мобильник или достать багаж с верхней полки. Райан заставил себя встать и снова постучал в дверь кабины пилотов, но, что бы ни находилось по ту ее сторону, оно предпочло там и остаться.

Райан откинул затвор на двери салона и повернул колесо. Два грузчика прижали любопытные лица к иллюминаторам снаружи и постучали по стеклу. Райан улыбнулся им, забыв, что он в маске, и распахнул дверь.

Он попытался им что-то объяснить, но они его не видели. Упав на колени, они харкали кровью. Он прошел мимо них, сбежал по трапу, преклонил колено и лизнул асфальт черным раздвоенным языком.

Как же хорошо было после всех скитаний вернуться домой…

Джон Варли родился в Техасе и, получив Национальную стипендию за заслуги, поступил в Мичиганский государственный университет – вероятно потому, что из всех доступных ему университетов этот находился дальше всего от Техаса. Есть авторы, работающие в жанре научной фантастики, которые генерируют блестящие идеи, есть такие, которых отличает прекрасный прозаический стиль. Варли – один из немногих счастливчиков, сочетающих в себе и то и другое. «Воздушный налет» был опубликован в 1977 году под псевдонимом Герб Боэм (являющимся сочетанием его среднего имени и девичьей фамилии матери), который он взял потому, что в том же номере «Азимова» [50] Имеется в виду американский журнал «Научная фантастика Азимова». печатался еще один его рассказ. «Воздушный налет» был номинирован как на премию «Хьюго», так и на премию «Небьюла», потом, в 1983 году, автор расширил его до романа («Тысячелетие»), а в 1989-м по нему был снят фильм. Начав читать этот рассказ, вы не сможете от него оторваться. Поэтому добро пожаловать на борт рейса 128 компании «Сан-Белт эйрлайнз», вылетающего из Майами в Нью-Йорк. Впрочем, возможно, его пассажиры попадут в совершенно другой пункт назначения.

Я очнулся, разбуженный сигналом тревоги, неслышно вибрировавшим у меня в голове. Обычно он не смолкает, пока не сядешь, поэтому я сел. Повсюду в неосвещенной комнате по одному и по двое спали члены группы захвата. Я зевнул, почесал ребра и похлопал Джина по волосатому боку. Он повернулся. Хватит романтического забытья.

Протерев глаза, чтобы окончательно проснуться, я вытянул руку и поднял с пола протез, пристегнул его и закрепил, потом побежал вдоль коек к оперативному пункту.

В темноте светился информационный монитор: «“Сан-Белт эйрлайнз”, рейс 128, Майами – Нью-Йорк, 15 сентября 1979 года». Мы ждали этого в течение трех лет. Я должен был бы чувствовать себя счастливым, но кто может так себя чувствовать, будучи разбуженным посреди глубокого сна?

Лайза Бостон, что-то пробормотав, прошла мимо меня, направляясь в комнату предстартовой подготовки. Я пробормотал что-то в ответ и последовал за ней. Вокруг зеркал зажглись лампочки, и я на ощупь пробрался к одному из них. Позади нас топталось еще три человека. Я сел и подключился к системе. Наконец-то можно было откинуться назад и закрыть глаза.

Но ненадолго. Шевелись! Я выпрямился, как только бурда, которую я использовал в качестве крови, была замещена высокозаряженным топливом. Оглядевшись, увидел идиотские ухмылки. Вокруг стояли Лайза, Пинки и Дэйв. У дальней стены Кристабел уже медленно вращалась перед аэрографом, принимая окраску человека европеоидной расы. Мы с ней составляли отличную команду.

Открыв ящик стола, я принялся за предварительную работу над своим лицом. Каждый раз этой работы становилось все больше. Переливание – не переливание, но похож я был на смерть. Правого уха теперь не было совсем. Губы больше не смыкались, десны оставались постоянно обнаженными. Неделю тому назад у меня во сне отвалился один палец. Ну и что из того?

Пока я работал, один из экранов над зеркалом засветился. Улыбающаяся молодая женщина, блондинка, высокий лоб, округлое лицо. Крупный план. Бегущая внизу строка гласила: «Мэри Катрина Сондергард, родилась в Трентоне, Нью-Джерси, возраст в 1979 году – 25 лет». Детка, это твой счастливый день.