Амброз Бирс - Летать или бояться

Стюард вернулся в хвостовую часть, чтобы губами под фонограмму произнести заключительную часть инструкций по безопасности полета.

Возможно, не только слепая, но и глухая – а может, не говорящая по-испански – девочка опустилась в кресло 11D, крепко держа на сдвинутых коленях сумку ручной вязки с местным орнаментом.

Самолет по ошибке дернулся назад, потом как-то ошалело, неуверенно зарулил ко взлетной полосе. «Интересно, кто управляет этим самолетом? – подумал Райан. – Может, этой слепой девочке пойти помочь им?»

Турбины взревели, и тут Райан заметил, что девочка не пристегнута в кресле.

– Сеньорита, ремень должен быть застегнут…

Она слегка качнулась, но ничего не ответила. В руке она держала нитку светящихся в темноте пластмассовых четок с крохотным крестиком на конце, который часто целовала, поднося к потрескавшимся губам.

Стюардесса сидела впереди, пристегнувшись к своему откидному сиденью. Очевидно, позаботиться о девочке должен был он. «Из чувства долга и гуманности», – подумал он и протянул руки, чтобы застегнуть ремень.

– Позвольте мне вам помочь…

Она схватила его руки потными дрожащими ладонями. И закричала так, словно внезапно очнулась посреди глубокого здорового сна оттого, что ее кто-то щупал; пустые глаза уставились на него, будто она могла видеть его лицо, плавающее в ее вечной тьме.

Вырвав руки из ее крепкой хватки, Райан попытался успокоить девочку, не касаясь ее, но это оказалось бесполезно. Похоже, она его не слышала или не понимала, к тому же ее уже охватила предполетная паника, лишь усугубившаяся тем, что к ней притронулся незнакомый мужчина. Слегка смущенный, он огляделся в поисках помощи, но, судя по всему, никто ничего не заметил. Крики девочки потонули в нарастающем реве двигателей, а потом какое-то нетрезвое, с креном то в одну, то в другую сторону ускорение прижало всех к спинкам кресел.

Когда шасси было убрано и самолет оторвался от земли, девочка вернулась к своим беззвучным молитвам. Отвернувшись к стенке, Райан соорудил себе подушку из сложенного свитера. Снаружи, на крыле, перечеркнутый дождевыми струями, моргал, истекая кровью, красный аэронавигационный огонек. Маленький прибрежный город, постепенно поглощаемый клочьями тумана, напоминал воздушного змея, запутавшегося в кроне дерева. Только несколько затерянных огней – вероятно, горевших на кораблях – свидетельствовали о том, что город, из которого он только что вырвался, все еще там, внизу.

Райан был закаленным путешественником. Он мог спать где угодно и при любых обстоятельствах. Крепко сжав коленями рюкзак, стоявший на полу у его ног, он попытался выбросить все из головы. Это потребовало времени, поскольку каждый раз, когда он чувствовал, что сползает в дремоту, слепая девочка громко кашляла в кулак.

Мысли его вращались вокруг маски. Увидев ее, таможенник начал кашлять кровью, но отпустил его. Было ли это каким-то безумным совпадением? Зорокуа стерла с лица земли болезнь, неудивительно, что в их фольклоре появились некие волшебные ду́хи – для защиты или отмщения, – но черта с два они смогли принести им пользу… Все племя давно вымерло, а их чудна́я невеселая религия осталась лишь антропологической сноской к тексту, так очаровавшему миллионеров, которым нужны были кровожадные языческие божки для партнеров по покеру. Может быть, эти маски – своего рода переносчики вируса? Это бы кое-что объяснило, если бы Райан заболел, но, кроме обычных тропических инфекций и кожной сыпи, у него ничего не было, он чувствовал себя отлично. Райан не верил в проклятья, если не считать проклятья бедности.

Они летели уже на высоте девять тысяч метров, когда Райан решил, что не будет спать, а лучше напьется. Он долго тер глаза основанием ладоней. Может, ему попробовать извиниться перед девочкой, а еще лучше – пересесть на другое место? Он повернулся, чтобы прикинуть возможности, и оказался лицом к лицу с маской зорокуа.

Она была на девочке. Белки́ ее незрячих глаз поблескивали в прорезях под нависающим лбом ягуара. Каждый участок угловатого лица был раскрашен, изображая шерсть различных животных, как бы соединяя всю жизнь джунглей в одном мстительном лике. Но сейчас, на этой слепой девочке, маска ожила.

Стилизованные ветвистые рога, продолжавшие линию подбородка и выступавшие из висков, мерцали кобальтовой синевой, как огненные струи газовой горелки. Переплетенные клыки в оскаленном рту разошлись, как створки замка́, и фонтан черной зловонной крови вырвался из вывороченных губ, забрызгав спереди всю его рубашку.

Он вскочил, стукнувшись головой о дно багажной полки, и рухнул обратно в кресло. Кровь, которой он был залит, холодная и липкая, казалась живой из-за крохотных извивающихся и копошащихся существ, которые исчезали под его одеждой, прежде чем он успевал их стряхивать. Костлявые руки слепой девочки преградили ему путь. Она придвинулась ближе к нему, продолжая выкашливать на него сгустки зараженной крови, которой он и так был уже пропитан насквозь. Райан выкинул вперед руки, чтобы сорвать с нее маску.

Маска отошла от лица со звуком, похожим на звук ржавых гвоздей, выдираемых из гнилого дерева. Лицо отстало от черепа вместе с маской, и она впечатала его в стенку, больно вдавив ему в грудь холодную липкую скулу.

Наверное, он закричал, перед тем как проснуться. Его лицо прислонялось к холодному стеклу иллюминатора. По всему телу сползали капли пота. Голова была мутной, словно он принял пару таблеток амбиена [48] Снотворное средство. , запив несколькими рюмками текилы.

Медленно, осторожно Райан повернулся и посмотрел на слепую девочку. Она сидела в своем кресле, выпрямив спину, прислонив затылок к не откинутому подголовнику, ее ровное дыхание напоминало бульканье воды в засоренной канализационной трубе.

Столик перед ней был опущен, на нем стоял полупустой пластиковый стаканчик, рядом лежали пакет из фольги с какими-то высыпавшимися из него сухофруктами и четки, светящиеся, как плутоний, в синеватом полумраке. Значит, пока он спал, разносили напитки.

Платье девочки из домотканого хлопка было богато расшито яркими бабочками и птицами. Когда он разглядывал ее, подавляя желание ущипнуть себя, она закашлялась удушающим кашлем, отхаркивая красную мокроту. Да пошло оно все к чертям собачьим, подумал Райан и схватил рюкзак. Осторожно убрав мусор с ее столика, он поднял его, защелкнув в спинке кресла 10 C, и расстегнул ремень безопасности.

В салоне было жарче, чем на проклятом Юкатане. Как обычно во время полетов, он слышал пульсацию во внутреннем ухе, но сейчас у него было еще и ощущение, будто он находится глубоко под водой, а не летит над верхним слоем атмосферы. Единственный свет исходил от оптоволоконных полос, тянувшихся вдоль прохода, да нескольких индивидуальных лампочек над креслами пассажиров, клевавших носами над ноутбуками или читавших электронные книги, воткнув в уши наушники своих айподов.