Амброз Бирс - Летать или бояться

– Идем, – ответил вице-президент Билл Монтгомери.

– Идем, – ответил вице-президент Лари Миллер.

– Идем, – ответил вице-президент Стив Кахилл.

– Идем, – ответил руководитель проекта Том Уискотт.

– Идем, – ответил руководитель проекта Роджер Колвин.

– Прекрасно, – произнес голос из КЦК. – Я ознакомлю вас с рекомендацией. Жаль, джентльмены, что вы не будете присутствовать при завтрашнем старте.

Колвин повернул голову к Биллу Монтгомери, окликнувшему его со своего края салона:

– Эй, мне кажется, это Лонг-Айленд.

– Билл, – спросил Колвин, – сколько компания заработала в этом году на модернизации С-12В?

Взяв в руку стакан и вытянув ноги, благо просторный интерьер «Гольфстрима» позволял это сделать, Монтгомери ответил:

– Думаю, около четырехсот миллионов, Род. А что?

– А агентство когда-нибудь всерьез рассматривало возможность обратиться к кому-нибудь другому после… после…

– Чушь собачья, – отрезал Том Уискотт, – к кому еще они могут обратиться? Да они же у нас в кулаке. Несколько месяцев они и впрямь раздумывали, а потом приползли обратно на пузе. Ты – лучший специалист по защитным устройствам кумулятивных зарядов и твердому ракетному топливу в стране, Род.

Колвин кивнул, еще с минуту посчитал на калькуляторе и закрыл глаза.

Стальная перекладина защелкнулась поперек его коленей, и каретка, в которой он сидел, с лязгом поползла вверх все выше и выше. Воздух становился разреженным и холодным, скрежет колес по рельсам перешел в тонкий визг, когда каретки миновали отметку девять километров.

В случае падения давления в салоне с потолка спустятся кислородные маски. Пожалуйста, наденьте их так, чтобы они закрывали рот и нос, и дышите нормально.

Колвин смотрел вперед на ужасающий подъем «американских горок», чувствуя приближение вершины и пустоту за ней.

Маленький аппарат, состоящий из емкости, соединенной с маской, называется персональным спасательным воздушным пакетом – ПСВП. ПСВП четырех из пяти членов команды были подняты со дна океана. Все они оказались активированы. В каждом было использовано воздуха на две минуты сорок пять секунд из пятиминутного запаса.

Колвин видел, как приближается вершина первого пика «американских горок».

Резкий металлический скрежет, толчок – и каретки, перевалив через вершину, сорвались с рельсов. Люди позади Колвина истошно закричали. Колвин наклонился вперед и ухватился за перекладину каретки, отвесно летевшей через четырнадцать километров пустоты. Он открыл глаза. Короткого взгляда в иллюминатор «Гольфстрима» оказалось достаточно, чтобы понять, что тонкие полоски кумулятивных зарядов, которые он там разместил, хирургически чисто срезали левую консоль крыла. Судя по скорости падения, от правого крыла остался обломок, достаточный для того, чтобы обеспечить площадь поверхности, необходимую для конечной скорости, которая лишь чуть-чуть недотягивала до максимальной. Две минуты сорок пять секунд, плюс-минус четыре секунды. Колвин потянулся за калькулятором, но тот свободно плавал по салону, сталкиваясь с проносящимися мимо бутылками, стаканами, подушками и телами, которые оказались не пристегнуты ремнями безопасности. Крики были очень громкими.

Две минуты сорок пять секунд. Достаточно, чтобы подумать о многом. И возможно – всего лишь возможно, – что после двух с половиной лет, когда ни одна ночь не обходилась без сновидений, этого времени окажется достаточно, чтобы коротко вздремнуть безо всяких снов. Колвин закрыл глаза.

Что может быть хуже, чем попасться на таможне латиноамериканской страны, когда пытаешься вывезти контрабанду? Как насчет того, чтобы оказаться в «Боинге-727» на высоте девять тысяч метров, имея при себе в ручной клади дьявольски живучий украденный артефакт? В этом рассказе Райан Рейберн III оказывается лицом к лицу и с тем, и с другим. Коди Гудфеллоу – в некотором роде тайна. Действительно ли он учился писательскому мастерству в Калифорнийском университете Лос-Анджелеса? Действительно ли живет в Бербанке? Действительно ли когда-то зарабатывал на жизнь в качестве «непримечательного композитора – автора музыки к порнографическим видео»? Может, что-то из перечисленного правда, может, все правда, а может, и ничего. Но две вещи можно сказать наверняка: он знает, как сделать так, чтобы кровь застыла у вас в жилах и вы возблагодарили Бога за то, что Райан Рейберн не оказался вашим соседом в самолете.

Невидимый и неукротимый, Райан Рейберн III не выказывал ни малейших признаков волнения, проходя досмотр службой безопасности и паспортный контроль в аэропорту Гуанакасте в Никое, – самый обыкновенный невозмутимый американский турист, – пока его не вызвали из очереди на посадку, не завели за ширму и не приказали открыть рюкзак.

Простодушно улыбаясь, он предъявил посадочный талон, таможенную декларацию и паспорт виноватого вида сотруднику таможни. Ничего страшного, вы всего лишь выполняете свою работу. Никто из пассажиров даже не смотрел в его сторону, двигаясь в очереди мимо. Должно быть, выборочная проверка, но он был белым и путешествовал один. Маловероятно, чтобы он собирался взорвать самолет, однако вероятность того, что он вез контрабанду, была, напротив, велика – он мог даже оказаться «мулом» для перевозки las drogas [43] Наркотики ( исп. ). …

Это не была какая-нибудь банановая республика, где пропадают туристы. Коста-Рика – почти цивилизация. Черт, даже лучше, поскольку у них не было армии, а вместо государственной полиции имелся только «патруль безопасности». Но la mordida [44] Здесь : взятка ( исп. ). все равно оставалась здесь королевой. Райан оглянулся – нет ли поблизости какого-нибудь контролера или камеры, – беспечно улыбнулся и выудил из пояса для хранения денег пять двадцатидолларовых бумажек. Прежде чем начать аутопсию рюкзака Райана, сотрудник таможни натянул голубые резиновые перчатки детского размера.

Гуанакасте был немного затейливее большинства современных латиноамериканских аэропортов, тем не менее и в нем царила та же атмосфера футуристической тюрьмы из научно-фантастического фильма 1970-х. Развешанные повсюду предупреждающие знаки пугали пассажиров изображениями арестованных в наручниках и капюшонах, надвинутых на лицо, с вырывающимися изо рта облачками, внутри которых были написаны мысли, якобы терзающие правонарушителя, вроде: «И зачем только я попытался провезти контрабанду?!»

Плотно сжатые губы. Не пытайтесь вызвать у него улыбку или разговорить его. Не делайте за них их работу. Идиоты, которых они ловят, всегда выдают себя исходящими от них волнами противного ядовитого страха, способного убить канарейку. А Райан не делал ничего противозаконного. На контрольно-пропускном пункте понятия не имели, на что они смотрят, но даже если бы и догадались, это едва ли стоило бы того, чтобы задерживать рейс. Райан не провозил ни наркотиков, ни оружия. Он был просто очередным туристом, везущим домой обычные сувениры.