Иса - Бал ты мор

Впереди гостей ждал еще один светлый, но все же, облагороженный переход. В конце этого импровизированного фойе находилась очередная преграда, из-за которой доносился невнятный гул. Внезапно дверь распахнулась, и подобно раздражающим человеческое ухо воплям обезьян-ревунов, в холл ворвалась громкая ритмичная музыка своими корнями явно уходящая в индастриал.

Наших визитеров встретил необычный, казалось бы, карлик. Синий фрак с длинными фалдами и завитой высокий пудреный парик говорили о нем, что он явно не из этой эпохи. Показав жестом, «парик» дал понять, что нужно следовать за ним. Они вошли в шумный полумрак зала, который утопал в потной прыгающей массе, разношерстность которой слегка просматривалась под бегающим светом лазерных проекторов. Погрузившаяся в немыслимый тиннитус толпа не замечала, что происходит рядом с ней. С трудом протиснувшись сквозь это месиво, гости оказались на другом конце зала, где сопровождающий открыл очередной барьер и впустил их вовнутрь. Проводив на второй этаж, он оставил их в уютном кабинете.

Там визитеров встретило обволакивающее звучание голоса Алессандро Морески [11] Алессандро Морески один из последних певцов-кастратов. Единственный, чей голос записан. Певческий голос-сопрано. 1858–1922 гг. доносившееся из фонографа. Большое окно, открывающее вид в пройденный ранее зал, закрывал солидный письменный стол из бука. За ним стоял обтянутый свиной кожей крутящийся трон. Высокая спинка его неугодливо приветствовала вновь прибывших. Стены вдоль помещения впитали в себя деревянные шкафы с обилием старинных потрепанных книг, меж ними весела картина. Полотно, как казалось здешнему ценителю искусства, принадлежала непосредственно перу Альфонса Алле, его монументальное произведение «Первое причастие страдающих хлорозом девушек в снежную пору». В воздухе парил слегка уловимый запах сигарет. Посреди комнаты на изящном орнаменте вьющихся соцветий иранского ковра Исфахана стояло два удобных темных кресла бержер.

— Музыкальные критики-современники отмечали его посредственность в искусстве вокала,… собака лает, а слон идет, — раздался горловой скрежет и добавил, — присаживайтесь.

Гости последовали прозвучавшему предложению и сели. Прозвенел колокольчик. В комнату вошла обнаженная карлица с подносом и предложила присутствующим алкогольный напиток, затем выключила фонограф.

— Айяуаска [12] Айяуаска (в переводе с языка кечуа — «лиана мертвых» или «лиана духов») — напиток, оказывающий галлюциногенное действие. Изготовляется коренными жителями Амазонки. , — проскрежетал голос и преступил, — угощайтесь, а для начала скажите,…пресса,…работаете в газете?

Федор вопросительно посмотрел на Тимофея и кивнул на заданный вопрос.

— А ваш спутник?

— Это мой друг… тоже… журналист.

— Мы живем в такую «эпоху окн», где истинные ценности современная «культура» смешивает с грязью, в частности нас активно убеждают, что не существует мужской дружбы, — с насмешкой констатировал баритон и тут же от издёвки резво перешел на другую тему:

— В японском фольклоре есть такой персонаж Уван это бестелесный голос, по сути, он не опасен, но всё же, настораживает. Вы поняли мою метафору?

— Не совсем, — ответил Федор.

— Что ж я спрошу иначе…цель вашего визита? — задав вопрос, хозяин резко развернул свое кресло к гостям.

Это был молодой человек с тяжелым и пронизывающим взглядом. Одетый в черный фрак и белую рубашку с туго накрахмаленным стоячим воротником, который закрывал ему почти пол-лица. Первое что бросилось в глаза при его виде, так это необычная прическа. Волосы с макушки и висков сильно зачесаны вперед на уровне ушей, затылок выбрит. Несмотря на свою вероятную комичность, на этом особе стрижка выглядела весьма эффектно.

— Я… хочу о вас написать, — проявил находчивость журналист и посмотрел в глазницы хозяину заведения.

Тот, молча, взял висящий на его шее лорнет и уставился в ответ, сделав долгую паузу, затем методично стал раскачиваться в кресле.

— Вы не научились врать… — сказал телепат и встал, засим повернулся спиной к гостям и ближе подошел к большому окну, за которым появился яркий свет. Постояв так минуту, продолжил:

— Что ж сведем все до уровня дефиниций. Мы называемся Floribus mortem,…мы почитаем и преклоняемся перед её величеством неминуемым исходом. Сегодня у нас праздник — исполнился год нашего движения. Мы есть во многих городах и с каждым днем становимся крепче и сплочение. Многие здравомыслящие высокопоставленные особы являются нашими почетными членами. Я призываю вступать в наши ряды всех тех, кто ищет пристанище в неизбежном.

— Клуб самоубийц? — прервал его Тимофей.

— Труды Джона Кэлхуна [13] Джон Би Кэлхун — американский этолог и исследователь психологии в связи с проблемами популяционной плотности и её влияние на поведение. 1917–1995 гг. ,- повысил голос идейный вдохновитель движения и вопросительно посмотрел на журналистов, продолжил:

— Я прощаю вам ваше невежество.

— Смотри не обломай язык, — проронил про себя Федор.

Гуру чернокнижник иронично проигнорировал его бахвальство, продолжал:

— Пресыщение и перенаселение… вот две вещи, которые подорвали эксперимент с раем. Жизнь, как это ни парадоксально, нуждается в смерти. Принося себя в жертву, мы очищаемся и очищаем…

— Надеюсь, нас в жертвы не принесете? — с опаской уточнил Федор.

— Вот и пошёл по венам кортизол?… У древних метромов принято в соответствии с обрядом смертной казни,…перед тем как приговор приведут в исполнение, осужденный должен произнести «ДА» в знак его смирения и согласия иначе казнь не состоится. Я ответил на ваш вопрос?

— А кто судья, и по какому закону проводится суд? — поинтересовался Тимофей.

— Судья исключительно один,… если б она не ведала за что судить, то не приходила бы… Все рождается и умирает.

— И кто-то вам верит и… следует за вами?

— Вопрос веры смешон. Десять процентов,… всего десять процентов убежденных будет достаточно, что бы заразить своими взглядами всё общество. Вы только вдумайтесь в эти цифры. Насколько невзрачна ваша жизнь: бесцельная, наполненная раздражающей повседневностью и беспорядочными связями. Кто, в конце концов, принимает за вас решение. Очередной никчемный политик,… который стремится набить себе «пузо». А вы потакаете, расписывая хвалебные оды в его адрес. А куда деваться, морщась от отвращения, говорите вы себе… Федор.

Федор неожиданно растерялся осведомленности хозяина, ему страшно захотелось удалиться отсюда, отчего он вжался в кресло. Испугало его не то, что этот не знакомый человек знает его по имени, и не то, что он его цитирует. А то, зачем он это знает?