Юрий Литвин - Stiffen corpses: Жизнь и работа коченеющих трупов [СИ]

— Та ладно! — возмутился Чукки и конкретизировал, — ты, придурок, деньги давай, — а потом еще добавил, — а в Саду мы уже были, кстати.

— Как? — Хэнгмен чуть не потерял свой капюшон, — без меня?!

— Ну а кто знал, что с Магнусом ты справишься быстрее, чем в прошлый раз!

— Кто знал, кто знал… — замешкался Витал, глазки его бегали из стороны в сторону, — в тот раз меня подставили, я же говорил. Это… А памятник там, в смысле в Саду, еще стоит?

— Железная Дева? Стоит, стоит. Что ей сделается? Ты с темы не съезжай. Дистройера ты не получишь, понял?

— Тем более бесплатно, — веско добавил Чукки.

— Да понял, я понял, — Хэнгмен почувствовал себя неуютно, но ему надо было сохранить свое скрытое красной маской лицо, потому он вскинул топор на плечо и сказал:

— Я сейчас.

— Что, Витал, дорожку на дорожку? — предложил Чукки, хитро усмехаясь и поигрывая бумажным пакетиком.

— А ну вас! Дураки! — отмахнулся Блумен.

Мы весело рассмеялись.

Он побежал по направлению к Саду. Через десять минут он вернулся, в глазных прорезях маски читалось глубокое разочарование.

— Чего вы мне сказали, что он стоит, когда она не стоит. Шутите?

Мы по очереди переглянулись и решили вернуться и посмотреть.

… В Городском Саду произошли некоторые перемены: ямок для влюбленных стало побольше, причем, что интересно, кое-где уже торчали поставленные чьей-то заботливой рукой крестики, а кое-где и осиновые колышки. На месте памятника Железной Деве зияла громадная дыра, над которой вился сизый дымок. Когда мы подошли к краю этого котлована, то увидели, что памятник лежит на дне заботливо прикрытый гигантским рекламным плакатом: «Димедрол — лучший завтрак!», на котором был мастерски изображен ослепительно улыбающийся мускулистый мужчина, естественно с голым торсом, крепко сжимающий в рукепачку димедрола. Сама же Железная Дева вид имела плачевный и изрядно поцарапанный, даже ее свирепое личико казалось измятым.

— Статья 114-я Кодекса Дьявольского Города, гуп… — Изнасилование памятников, — безапелляционно констатировало Пробрюшливое Жорло, и пояснило, — шесть месяцев на Свинцовой Цепи.

— Шесть месяцев? — выпучила глаза Сушеная Голова, — всего-то?

— Какая жестокость! — скривил нарисованные губы Чукки.

— Смотрите, какая у меня шапочка есть! — сообщил нам наш непосредственный Хэнгмен, пасшийся неподалеку.

Мы мрачно посмотрели. Витал щеголял в странной черно-белой металлической каске с приделанными к ней развесистыми металлическими рогами, надетой поверх капюшона. Хозяин сего головного убора, когда-то бывший Хулиган валялся неподалеку непривлекательным суповым набором. Руки отдельно, ноги тоже отдельно.

Со дна ямы донесся слабый стон.

— Больно тебе, девочка? — поинтересовался Хэнгмен.

Памятник в ответ застонал еще жалобнее.

— Конечно, больно, еще б не больно было, — кивнул Витал и принялся засыпать яму землей при помощи собственных ног и Большого Топора.

Мужчина с димедролом, почуяв неладное, выпрыгнул из плаката, потом суетливо выбрался из ямы с противоположной от нас стороны, и побежал, стыдливо прикрывая руками низ своего обнаженного торса. Дистройер мгновенно догнал его и через минуту вернулся.

— Все, — коротко доложил он. Я кивнул и почесал его за ухом. Пускай тренируется, не жалко.

Такая вот неказистая философия. Всем нужно мясо. Живое и трепещущее. Или подгнившее. Тут уж дело вкуса и отчасти воспитания. Некоторым правда и этого мало, и тогда они начинают Творить…

Железная Дева кричала в яме и извивалась подобно змеям на ее же голове, но выбраться не могла, не пускала арматура и кабели, потревоженные взрывом. Хэнгмен яростно пыхтел и старался. Спустя некоторое время на месте ямы лишь слегка колыхалась земля.

— И что мы поставим на этом месте? — поинтересовался Чукки.

— Как что? — всерьез изумился Витал и вытащил из-под балахона раздвижной могильный крест с выдвигающейся антенной, — будет здесь телецентр!

Пока он возился со своей аппаратурой, мы переглянулись с Чукки, одновременно пожав плечами, слегка улыбнувшись притом, типа «дебил, он дебил и есть», после чего не спеша двинулись к Восточным Воротам.

Выдумщик он — наш Хэнгмен, все выдумывает и выдумывает. Только фантазия у него больно уж специфическая. Однажды решил механизировать свой труд при пользовании Гильотиной. Вдумайтесь! Там нож самостоятельно падает, нет, Хэнгмену этого было недостаточно, и он приспособил к ножу небольшой моторчик. Хотел, говорит, посмотреть, что получится. Захотел — посмотрел. Моторчик интересный ему попался, неглупый, к тому же радиоуправляемый. Нож почему-то отделился от гильотины и гонялся за истошно орущим Виталом часа полтора, пока бензин не закончился. Приговоренный умер от смеха и судорог за это время. А у кого, спросите вы, был дистанционный пульт? Вот то-то. Не скажу, и вы не говорите. Мало ли…

А еще, когда вышел указ перед казнью приговоренным вводить разные типы наркотиков, чтоб узнать их действие наглядно, он что сделал? Правильно, наркотики вводил себе, а приговоренных накачивал дешевым успокоительным. Ох, что же он вытворял с ними! Хорошо, однажды в Лаборатории что-то перепутали и прислали мощное слабительное. По-моему это был порошок из крылышек какого-то мерзкого насекомого. Из него еще можно растворитель органических красок делать. Мне Печальный Художник говорил. А уж он-то в этих вещах разбирается, как никто. Одно плохо в Желтой Деревне красить теперь уже нечего. Последний забор разобрал на доски старик Мицусито. И построил себе Молитвенный Домик. А остальные порубил, тренируя ладони. Вот интересно, если взять его и Хэнгмена и заставить рубить дрова, кто быстрее справится?

От этих приятных мыслей меня отвлек взрыв, мы как раз миновали Ворота, и теперь остановились, с интересом глядя назад. Нас догонял Хэнгмен, быстро догонял, потому что за ним размахивая раздвижным крестом, двигалась оскаленная Железная Дева. Мы посторонились, пропуская эту более чем живописную парочку, а потом Чукки сказал:

— Не будет в Саду телецентра.

— Угу, — согласился я, а Сушеная Голова высказала общее мнение:

— Доигрался Корявый. Так ему и надо.

И мы пошли дальше.

По дороге нам попалась пара Лиловых Десантников. Как ни странно, они ничего не стали предпринимать, а предусмотрительно скрылись в одном из переулков, благоразумно обогнув стоявший на их пути Сияющий Пьедестал. Не знаю за кого они приняли бедных артистов, но, похоже, что Велосипедисты травили их по всему Городу и они решили переждать. На всякий случай. Чтож, это было разумно со всех точек зрения.

Мы, не скрываясь, вышли на прилегающую к Саду Площадь и услыхали из глубины Сада звуки стрельбы и боевой клич Лиловых. После прозвучало еще два взрыва и все стихло.