Игорь Безрук - Убить вампира (По ту сторону отчаяния) [СИ]

— Мне вас ждать, Николай Николаевич? — спросил Горюнов. — Я так понял, что буду в нашем скромном городишке вашим гидом.

— Не беспокойтесь, Женя, оставьте мне только ключи от квартиры Кравченко, а сами займитесь, пожалуйста, его окружением. Встретимся, если не возражаете, часа в четыре.

— Хорошо, — сказал Горюнов. — Иду в окружение.

Подполковник Силаев, начальник Карского горотдела, беседовал в кабинете со своим заместителем. Увидев вошедшего Михайлова, жестом показал ему на стул неподалеку от себя и сказал:

— Сейчас, минуточку, Николай Николаевич, я скоро отпущу своего зама. Кстати, познакомьтесь. Тарасов Андрей Самойлович.

— Очень приятно, — сказал Михайлов.

Силаев с заместителем углубились в лежащие перед ними бумаги.

А Михайлов стал думать о своем.

Лжет или не лжет Ракитина? Если она убила Кравченко, то каков мотив? Как она утверждает, виделись они изредка — может, раз, может, два в месяц. Ольга была подругой его покойной жены. Встречались исключительно втроем. Ракитина иногда приходила к ним, они ужинали, болтали о пустяках, потом расставались. Никаких интимных отношений у Ракитиной с Кравченко, по её словам, никогда не было. Любовный треугольник, выходит, не вырисовывается. Тогда кто мог желать его смерти?

«Как мало я знаю», — подумал Михайлов, пожалев еще раз о недостатке информации.

— Ну с этим всё ясно, — закончил наконец Силаев и обратился к Михайлову:

— Вы меня извините, Николай Николаевич, что я вас не встретил. Мы с вами разминулись. Меня тогда срочно вызвал на провод Еремин. Вы же знаете, как у нас: еще и голову не просушишь, уже результатов требуют. Да, кстати. Кольцов принес мне рапорт по рейду. Думаю, дергать его не стоит. Он отличный сыщик, дело свое знает. Значит, так…

Силаев надел на кончик носа очки и стал зачитывать, бубня:

— Обследовано 4 подвала, 3 чердака… Выявлено 7 лиц без определенного места жительства… 5 мусорных баков…

Остальное пробежал глазами.

— В общем, голова Кравченко не найдена.

Михайлов, собственно, так и думал. Силаев спросил:

— Николай Николаевич, если не секрет, дело действительно настолько туманное, что мы сами справиться не в состоянии?

— Еще ничего определенного сказать не могу, — уклончиво ответил ему Михайлов. — Неясностей в деле хватает, и я сам еще не совсем разобрался, с какой стороны к нему подойти.

— Ну ладно, — неожиданно сказал Силаев, — а то я уж грешным делом подумал, не с проверкой ли вас к нам направили?

— Да нет, смею вас уверить, Виктор Григорьевич, я здесь не с проверкой. Просто случай, сами понимаете, выходящий за рамки обыденного.

— Это точно. Нечасто в нашей области, да, думаю, и во всей республике отгрызают людям головы. Разве только по телефону начальство, — засмеялся Силаев. — Бытовые вопросы ваши мы решили, остановитесь в гостинице, а обед, ужин — это по плану. Правда, компанию сейчас вам, к сожалению, составить не смогу — дела, а вечером, скажем, часиков в пять, я вас жду.

— Спасибо, Виктор Григорьевич, — сказал Михайлов. — Еще вопрос. Вчера вечером двое постовых… Вы бы не могли меня тоже ввести в курс дела?

Силаев посмотрел на Михайлова с некоторой долей удивления, но вслух ничего не произнес. Не привык, видно, перечить начальству.

— Здесь тоже много неясностей, — сказал он. — Скрывать от области мы ничего не будем, разберемся, какого хрена поздно вечером на служебной машине эти двое оказались за городом. Но факт нарушения установлен. Они действительно преследовали какие-то «Жигули», преследовали километров двадцать. И тут начинается какая-то чертовщина. Оставшийся в живых прапорщик Скачко утверждает, что, когда они, наконец, остановили машину нарушителя, тот с легкостью схватил его напарника Бутенкова за горло и играючи задушил. Не знаю, какой силищей надо обладать, чтобы сделать такое, тем более что, как утверждает Скачко, нарушителем оказалась женщина.

— Женщина? — переспросил Михайлов.

— То-то и любопытно, что женщина. И знаете, как описывает её Скачко? Серое, землистое, высохшее лицо, череп с редкими седыми волосами.

— Может, на ней была маска? Или нарушитель вовсе не женщина, а переодетый мужчина?

— Может быть. Сейчас Скачко в таком шоковом состоянии, что чего-то разумного от него добиться трудно. Хорошо, хоть запомнил номер машины. Может, когда разыщем её, всё проясниться.

— Вы уже передали информацию о ней по области?

— Сразу же, как нам сообщил её Скачко.

— А где он сам сейчас?

— В больнице. Видно, отходить ему придется долго.

— Раз так, с вашего позволения я продолжу расследование, — стал подниматься Михайлов.

— В вашем полном распоряжении Горюнов и Семенов. А сейчас спускайтесь вниз, я позвоню дежурному, вам подадут машину и отвезут в столовую пообедать. Извините еще раз, что не могу составить вам компанию.

Михайлов в свою очередь поблагодарил за всё начальника горотдела и поехал на обед, захватив с собой ключи от квартиры Кравченко. Нужно теперь хорошенько там осмотреться.

В квартире Кравченко после сытного обеда Михайлов неожиданно почувствовал слабость. Ранний приезд, долгая дорога, вся эта кутерьма вокруг трупа несколько утомили его. Михайлов тяжело плюхнулся в кресло в гостиной и, расслабившись, закрыл глаза. Надо было как-то прогнать усталость. Несколько минут в деле ничего не решают, но за пять минут иногда можно выспаться продуктивнее, чем за пять часов.

Когда Михайлов открыл глаза и огляделся, то увидел слева на стене портрет молодой привлекательной женщины. Лайма? Скорее всего. Полные, свидетельствующие о повышенной чувственности губы, длинный узкий нос, чуть раскосые глаза. Подбородок, как будто подтверждая болезненную силу её страстей, был несколько тяжеловат. Высокий открытый лоб венчала корона блестящих каштановых волос. То ли глубокая грусть, то ли знание чего-то мало кому доступного таились в её темно-карих глазах.

Сколько ей было тогда? Семнадцать, девятнадцать? Кравченко двадцать с хвостиком. Сколько тогда ей?

Михайлов поднялся.

Чем занимался Кравченко? Книг явно не читал. Во всей квартире едва ли штук пять наберется. Зато аудиокассет Михайлов насчитал порядка пятидесяти. Попса конечно же для Лаймы. Рэп, рок, металл — для него. Стандартный молодежный набор.

Михайлов стал осматривать кровать.

Вряд ли Кравченко в эту ночь был один: уж слишком беспорядочно, как заметил Горюнов, смята простыня. Но почему нет ни одного следа его партнерши?

И почему никто не видел никого выходящего или входящего в квартиру? Сколько опрошено народу, и ни один не сказал, чем и как эти последние дни жил Кравченко. Может, боялся чего?

И снова Михайлов уловил необычный запах. Как будто что-то сгнило. Несвежие продукты?