Олег Чувакин - Мёртвый хватает живого

Баранов кивнул. Голая баба. Откусившая Сашке Фролову голову. А прежде сиганувшая с пятого этажа.

— С вашим эРВэКа уже нет связи, — продолжал областной. — Думаю, там все инфицированы. В ближайшее время предполагается направить туда наряд ОМОН для зачистки, но пока у омоновцев все заняты. И связи с ними уже нет. Твой военком докладывал, что будет вести самооборону. А потом замолчал. Я и на сотовые звонил. И в дежурке не отвечают. Дозвонился только в твой моботдел: там мне начали вешать лапшу на уши о любви… Эта, как её, Тамара Петровна: я, говорит, вас люблю, и всех люблю… Тоже вчера на стакане посидела, наверное. Бабы быстрее мужиков спиваются… А потом и этот телефон перестал отвечать. И с Калининским, и с Центральным эРВэКа нет связи. Мне и послать-то туда некого. У меня никого и нет, кроме водителя и капитана с ефрейтором. И меня самого. И вот тебя. Да и нельзя посылать-то.

Баранов подумал, что областной пытается выставить дело так, будто он, областной, есть спаситель Баранова.

«Вот ты скажи, в чём дело, и я решу, кем тебя считать, толстый дружок».

— У вас вирус пошёл от той бабы, что выпала из окошка, — сказал Лысов. — И ваши там начали заражаться, пока ты добирался до меня. Баба ведь белая была? Ну вот, всё совпадает. Здесь тоже все побелели. Я вот не побелел, потому что опоздал. И мой водила со мной. Эти, у входа, почему не побелели, не знаю. Вовремя, может, натянули противогазы?… Есть сведения, что заражение пошло от воды. Потому её и перекрыли. Но на «Водоканале» отрицают. Говорят, у них плановая профилактика. Какая, говорю, у вас плановая, если вы не предупредили заранее? Граждане обязаны сами узнавать. Ты понял, подполковник? Мы обязаны… Я вот обяжу их детишек в стройбате Родине послужить, в ЗабВО где-нибудь… С кем разговаривают-то?… В общем, я себе спасибо сказал за то, что водочки натрескался и проспал. И мэру с губернатором спасибо сказал. Не они бы, так я бы не натрескался и не проспал.

— Что с моей женой, товарищ полковник?

— Говорю же тебе, давай неофициально… Жена твоя, Раиса Александровна Баранова, начальник ВэВэКа, была, к сожалению, инфицирована.

Областной помолчал.

— Я-то не видел, Руслан Евгеньевич. Я же опоздал. Но омоновцы видели. Один, помоложе, рассказал мне. А я видел уже, когда всё увозили. То есть всех. Ну, и Раису, значит, Александровну, Баранову…

Баранов отодвинулся со стулом, потом снова придвинулся к столу.

— Тут, Руслан Евгеньевич, нельзя было действовать иначе. Вот у вас та голая женщина съела дежурного, а твоя жена съела двух начальников отделений. Сангинов пришёл спасать Филатова — она и Сангинову плечо перекусила. Кость пополам. Зубами. Силищи в челюстях, менты мне сказали, у неё было как у бультерьера. Тут вирус, Руслан Евгеньевич. И ещё было четверо заражённых. Тут началась такая свалка… Но твоя жена была первой. Была вроде нормальной, когда приехала — так сказал мой Лупаев ментам, — а у дверей как давай признаваться ему в любви, он аж оторопел, — и потеряла сознание, а из врачей, кроме неё, никого, и Лупаев у крыльца давай делать ей массаж сердечной мышцы, понимаешь, как вдруг она как давай лопать Лупаева, он едва вырвался, а она за ним, а навстречу ему Петряев, и она тяпнула и Петряева… Это всё на улице было, перед ОВэКа… Дежурный мой не пустил никого. Потом подъехали ещё четверо из моих, все «готовенькие», и устроили перед военкоматом пир горой, без водки… Дежурный вызвал «скорую», «скорая» приехала. И санитаров, и врача тоже съели. Словно еда приехала! И тут — омоновцы. Милиция открыла огонь. Из АКаэС. Лупаева и Петряева тоже убили; сначала-то они вроде ничего были, а потом тоже… обратились. Побелели, понимаешь?… Что было делать? В общем, твоя жена и ещё ряд сотрудников, тоже с белыми лицами… из тех, что ели человеческую плоть… были уничтожены. Мне очень жаль, Руслан Евгеньевич. Но милиция не могла допустить, чтобы белолицые съели кого-нибудь ещё. Например, её, милицию. Я приехал, и омоновцы рассказали мне всё, что могли. Кроме того, что утаили. Общее число жертв инфекции у нас составило двадцать три человека. В городе, подполковник, происходит что-то жуткое. Я отправил кодограмму в округ — вон у меня ефрейтор старший кодировщик, — но ответа пока нет. Как действовать, не знаю. С вашим эРВэКа связи нет. Думаю, там уж нет никого… из красных. Телефоны молчат. И кодоточка не отзывается. Мои соболезнования, Руслан Евгеньевич.

Того, что погибла Рая, Баранов не осознал ещё. Не почувствовал ещё, что её нет. Что её тело прострелили какие-то омоновцы, не думавшие, в кого стреляют. Чьи семьи разбивают. Людоедство? Его жена — такая же, как та баба из окна?

Нет, он не принял ещё смерти Раи. Или не верит в это. Он не видел убитую Раю. Дадут ли ему увидеть?… Что он будет чувствовать, когда увидит?… А потом пойдёт день за днём, и он будет видеть в комнатах её вещи, а её в комнатах не будет. Лучше ему пока об этом не думать. У него есть Тоня. Он должен держаться — и помогать держаться дочери. Вдвоём им будет легче.

Чёртовы милицейские стреляки. Убийцы. Чёртово оружие. «Прощай, оружие!» — вспомнил он Хемингуэя. Даже вот Хемингуэй, столько провоевавший, и любивший охоту, сафари всякие, написал: прощай, оружие…

И чёртов вирус.

Ему, Баранову, прежде чем сложить оружие, надо разобраться. Не то со стреляками засекреченными, не то с теми, кто распространяет в городе вирус.

Хорошо бы, Лысов отдал ему приказ. Он же позвал его… Но Лысов не отдавал ему приказа. Позвал из-за своего жуткого хобби?… Лысов переключал каналы телевизора.

— Почему, Руслан, ничего не передают? Может, позвонить на телецентр? Или мэру? Нет, мэру звонить глупо. Вчера, когда я уже отключился, мэр ещё отдыхал душой и телом. Наверное, не спал всю ночь. Правду говорят: понедельник у Египетского — законный четвёртый выходной.

— А третий какой? — спокойно спросил Баранов.

— Пятница.

А потом говорят, подумал Баранов, что анархизм — беда современной молодёжи. А вот сидит похмельный толстяк в противогазе с подпотевшими стёклами и рассказывает о четырёх выходных мэра.

И статью-то в УКа — о неуважении к власти — придумали, чтобы защитить четыре законных выходных.

Он бы нашёл сейчас общий язык с Тоней. Только бы с ней было всё в порядке. Он сумеет уберечь её от новой заразы.

Хорошо, что у него заряженный «ПМ».

А Лысов пересказывал ему всё с начала:

— ОМОН вызвал дежурный. Он же решил и не пускать никого. В смысле, наших… До прибытия военкома. Так он решил. Молодец капитан. А как иначе?… И до меня парень дозвонился, предупредил, чтоб я взял противогаз. Он и кодировщик — единственные люди, которые были тут ночью и утром. Ты на них, подполковник, не вали!.. Они не стреляли и не участвовали. Они бы твою жену не защитили. И других тоже. Их и нельзя было защитить… Это других от них надо было защищать… Ну, и соответствующие действия были предприняты… Был ещё помдеж, но он вышел на улицу по приказу дежурного — и заразился… Ты не ищи тут виновных в смерти жены. И в милиции не ищи. Не надо, подполковник. Иногда думаешь, что лучше быть пьяным, чем трезвым. Не поедь я вчера… на рыбалку, и не встань поздно, я бы тоже «побелел». Может, болезнь не сразу, а через час или два проявляется. У ОМОНа тайны вот завелись… У меня есть приятель в эФэСБэ, но трубку, зараза, не берёт… Оно и точно: зараза. Ты вот, кажется, здоров — и хорошо. Думай о том, что никого не заразил. И я здоров. Мы не «белые», а «красные». Ты на чём приехал, на «УАЗике»? Лицо шофёра видел? Не белое? Нос тебе откусить не пытался? В селе живёт, в Перевалово? Вода из колодца?… Счастливый деревенщина!.. И откуда эта дрянь к нам пришла? Из Туры? Водоканальщики говорят, что нет. Врут. Зачем перекрыли водозаборы? И почему молчит телевидение? И радио? А если из Туры, от откуда в Туру? От кого ?