Сергей Пономаренко - Вурдалак

– А как быть с достоверными сведениями о том, что в том году примерно тридцать человек пропали, а двадцать скончались вследствие анемии? Как вы это объясните?

– И сейчас люди пропадают. Предполагаю, что в нашем городе, население которого с тех пор во много раз увеличилось, теперь пропадает гораздо больше людей – кто-то уезжает в поисках лучшей доли, а кто-то – вследствие психических отклонений, кто-то сбегает от кредиторов или назойливых родителей, – продолжил доктор Нестеренко. – Случается, человека убивают, а тело не находят. Что уж говорить о том неспокойном времени! Ну а анемия может возникнуть из-за голодания, недоедания, а не потому, что из человека высасывают кровь.

– Выходит, Дунину-Борковскому после смерти не пробивали сердце осиновым колом и легенда возникла значительно позже?

– Я высказал свое мнение. Косвенно это подтверждает доска со славословием Василию Дунину-Борковскому над его могилой в Успенском соборе Елецкого монастыря, где хоронят лишь за выдающиеся заслуги перед Церковью. Никогда церковники не согласились бы на это, если было бы хоть малейшее сомнение в его религиозности и вере.

– А как объяснить то, что доска с перечнем славных дел Дунина-Борковского была установлена через тринадцать лет после его смерти?

– Генеральный обозный Дунин-Борковский был очень близок к тогдашнему гетману Ивану Мазепе. Я думаю, что на установленной сразу после захоронения доске упоминался Мазепа, а после известных событий, когда по приказу Петра I были уничтожены даже все прижизненные портреты этого гетмана, наверное, уничтожалось и все, где значилось его имя.

– Все-таки непонятно. Вторую доску установили только через шесть лет после смерти Мазепы и через тринадцать – после смерти Дунина-Борковского!

– Это наша ментальность – все делать не спеша.

– Хотя я совсем немного проработал в психиатрическом отделении, но как-то привык к этой работе и больным, – здесь Владимир не покривил душой, – хотелось бы пообщаться с ними. Возможно, в последний раз, если меня не восстановят на работе. А то как-то не по-людски получается. Вы разрешите, Илья Никодимович, в последний раз заглянуть в ваши палаты?

Нестеренко с удивлением посмотрел на Владимира – такого он от него не ожидал. Минуту поразмышляв, он кивнул:

– Хорошо, хотя уверен, что вы вскоре вернетесь к исполнению своих обязанностей. Составить вам компанию?

– Благодарю, Илья Никодимович, но мне хотелось бы одному пообщаться с больными – вы меня понимаете? – Владимир и сам не знал, что хотел этим сказать. – Лишь попрошу вас сказать санитару Прохору, что вы мне это разрешили, а то он никуда меня не допускает, как Цербер.

– Скажите ему, чтобы он ко мне зашел.

Когда санитар скрылся за дверью кабинета Нестеренко, Владимир поспешил в палату Ташко. Тот лежал на кровати и читал книгу, вытянув ноги в носках, один из которых был дырявый. Увидев Владимира, он выпучил глаза от удивления.

– Лежите, лежите! – Владимир присел к нему на койку. – Как вы себя чувствуете?

Краем глаза он заметил, что реакция у большинства больных в палате такая же, как и у Ташко. Их любопытные взгляды были прикованы к Владимиру, и, естественно, они будут ловить каждое его слово. Однако Владимир был к этому готов.

– Как вы спали этой ночью? Не было ли головных болей? – Владимир громко задавал вопросы, не прислушиваясь к бессвязным ответам ошалевшего от происходящего Ташко, а тем временем незаметно сунул ему в руку листок с завернутыми в него несколькими ассигнациями.

В этом тайном послании Владимир сообщал Ташко, где он теперь живет, и просил немедленно сообщить ему, если художник отправится в очередной ночной поход. Деньги предназначались для подкупа дежурного санитара – чтобы тот выпустил Ташко из отделения.

Ташко, ощутив в руке свернутый листок, вначале еще больше округлил глаза и даже попытался задать вопрос, но Владимир взглядом приказал ему молчать. Ташко, поразмышляв, понимающе кивнул. Убедившись в том, что он все правильно понял, Владимир встал и перешел к другому больному. Когда санитар Прохор зашел в палату, Владимир задавал вопросы очередному больному, кровать которого стояла далеко от кровати Ташко. Прохор явно не собирался оставлять Владимира наедине с пациентами, но тот, словно его не замечал, обошел всех больных. После этого он снова зашел к Илье Никодимовичу, чтобы попрощаться.

– Остались удовлетворены осмотром? – улыбаясь, поинтересовался тот.

– Вполне. – Владимир приготовился к вопросам Нестеренко о состоянии больных, но тот поднялся из-за стола:

– Я тоже ухожу. Меня ожидает извозчик, могу вас подвезти, Владимир Иванович.

– Благодарю, я недавно снял комнату поблизости, чтобы было проще добираться на работу, не думал, что так все обернется, рассчитывал значительно дольше тут поработать.

– Даже так… Владимир Иванович, не будьте пессимистом, пока никто вас не увольнял.

– Вы правильно подметили, Илья Никодимович, – пока!

– Как ваши успехи в поисках убийцы?

– Шутите, Илья Никодимович? Этим занимается следователь, полиция, а я всего лишь лекарь, к тому же отстраненный от работы.

– Владимир Иванович, зачем нам играть в прятки? Ведь прошлой ночью вы следили за мной, подозревали, что я и есть таинственный убийца. Не спорьте, вам не дают покоя лавры литературных детективов-любителей из произведений Эдгара По, Конан Дойла, Эмиля Габорио, и в этом нет ничего зазорного. Пути Господни неисповедимы, и не исключено, что вы в поисках убийцы преуспеете больше, чем полиция.

– Вы надо мной насмехаетесь! – Владимир обиделся.

– Помилуй Бог, и в мыслях этого не было! – заявил Нестеренко. – Я тоже люблю читать книги, где действуют сыщики-любители и добиваются успеха там, где полицейские ищейки терпят фиаско. Все дело в том, что сыщики-любители совершенно по-иному подходят к решению головоломки, и порой это им помогает. А почему бы и вам не попробовать?

– Я чувствую, что вы хотите меня подтолкнуть к чему-то. Не хотите говорить прямо?

– В математике часто принимается принцип contradictio in contrarium – доказательства от противного. Почему бы вам его не применить?

– Вы хотите сказать…

– А что, если принять за исходное суждение, что к убийствам, происходящим в нашем городе, причастен восставший из могилы мертвец?

Утром, прогуливаясь недалеко от больницы, Владимир вдруг подумал, что тесно связан невидимыми нитями с ней, и даже сейчас, будучи отстраненным от работы, он кружит вокруг нее, словно привязанный. Ведь как здорово было бы в этот жаркий день сходить в купальни на Десне, а еще лучше побывать в знаменитых Антониевых пещерах, ведь он в Чернигове уже сколько времени, а еще не посетил эту древнюю святыню. Да и возле кургана, где, по преданию, похоронен князь Черный, основатель Чернигова, он тоже еще не был.