Бентли Литтл - Университет [litres]

– А я и не знала, что библиотека может быть таким коварным местом. – Фэйт улыбнулась.

– И не говорите.

Двери лифта открылись, и они спустились на первый этаж. Во время спуска Фэйт не отрываясь следила за загорающимися цифрами. Психи ее мало волновали – с ними она вполне может разобраться. Отец научил ее нескольким приемам самозащиты, когда она была еще совсем ребенком, и Фэйт была уверена, что с физической точки зрения может дать отпор любому человеку ее роста или меньшего. Или большего. Главное, чему научил ее отец, было бить первой, а уже потом начинать задавать вопросы. И Фэйт прекрасно знала, что точный удар в пах способен остановить даже самого крутого мужика.

Так что если уж волноваться о чем-то, так это о возможности землетрясения, пожара и о самом здании.

Шестой этаж .

Нет, это глупо.

Но это правда.

Шестой этаж .

Она не хотела себе в этом признаваться, но что-то в последнем этаже библиотеки заставило ее покрыться мурашками.

– Сегодня вы начнете с расстановки книг по полкам в абонементном отделе, – сказал Ланг. – Там я смогу приглядывать за вами. Ренни и Сью приносят книги, а Гленна ставит их на временные полки, так что сегодня вы будете помогать ей…

Фэйт кивнула, хотя уже не слушала его. В действительности ее мало интересовало, с кем она будет работать и что будет делать. Но почему-то она почувствовала облегчение, узнав, что не будет работать на шестом этаже.

Библиотека закрывалась в половине одиннадцатого вечера, но смена Фэйт закончилась в восемь. На следующий день лекций у нее не намечалось, так что она будет работать с семи утра до часа пополудни.

В этом состояла прелесть работы в кампусе. Расписание было очень гибким. Фэйт даже могла менять его, если надо будет готовиться к тесту.

Домой она ехала по шоссе. И хотя час пик уже практически закончился, транспорт двигался еле-еле, так что до съезда на Семнадцатую улицу она добралась лишь через час.

Возле светофора в конце съезда банда подростков окружила цветочницу, так что Фэйт, прежде чем проехать мимо, проверила, закрыты ли у нее все двери.

Через несколько минут она проехала мимо колледжа Санта-Ана, своей альма-матер. И хотя выпустилась только в июне, здание уже казалось ей очень маленьким, так что она подумала, что возвращение в него будет напоминать возвращение в начальную школу – крохотные парты, двери и питьевые фонтанчики.

У нее было прекрасное настроение, она была счастлива от того, что учится в университете, во взрослом учебном заведении. Теперь Фэйт уже не сомневалась, что справится с учебным планом, и, хотя закончился лишь первый день ее учебы, она чувствовала себя очень хорошо. Университет ей понравился.

То есть понравилось почти все.

Шестой этаж .

Фэйт отбросила эту мысль.

С правой стороны, через улицу, показалось место, где раньше стоял старый кинотеатр братьев Митчелл. Она посмотрела на пустующую площадку и вспомнила, как Кит, будучи ребенком, громко читал названия фильмов, когда они проезжали мимо: «Откровенная Тата», «Дебби – основательница династии», «Богиня любви»…

Фэйт знала, что если б этот порнотеатр не снесли, Кит был бы в нем постоянным посетителем.

Когда она вспомнила о брате, ей стало немного грустно. Что же произошло? И когда это произошло? Они были так близки, когда были детьми… Даже после смерти папы, а может быть, после нее даже больше, они держались вместе и рассказывали друг другу всё-всё.

А сейчас Фэйт даже не могла вспомнить, когда они последний раз нормально разговаривали.

И что будет, когда она станет жить отдельно? Неужели порвутся все связи? Неужели они окончательно разойдутся и никогда больше не увидят друг друга? Фэйт мало волновало то, что она никогда не увидит свою мать, но связь с братом ей терять не хотелось.

Но что она может с этим поделать?

Фэйт свернула на свою улицу. Ребенок в трусиках, стоявший на лужайке, запустил в нее комком грязи и что-то прокричал. В ответ она посигналила, и он отскочил от неожиданности.

Боже, хоть бы мамочки не было дома…

Но она увидела, что окна их дома горят, а перед ним стоит машина матери и чей-то чужой мотоцикл.

Значит, она притащила кого-то в дом…

Фэйт притормозила, подумала несколько мгновений, а потом, нажав на газ, проехала мимо дома.

Она купит какую-нибудь еду в «Эль Полло Локо», а потом пойдет в городскую библиотеку. Та открыта до девяти. Там она сможет почитать и, может быть, к тому времени, когда вернется, новый «друг» ее мамаши успеет исчезнуть.

Может быть…

Фэйт развернулась в темном переулке и поехала в сторону Семнадцатой улицы.

Ричард Джеймсон не торопясь шел в редакцию газеты. Именно это он больше всего любил в своей работе. Свободу. Он мог прийти поздно, мог уйти рано, мог выйти, чтобы съесть бургер. До тех пор, пока он выполнял свою работу, ему многое прощалось.

А свою работу Ричард выполнял.

Насчет себя, любимого, у него не было никаких иллюзий. Он не был ни отличным студентом, ни великим ученым. Большинство предметов давалось ему с большим трудом. Но он хороший фотограф. Все его мысли и усилия направлены на фотографию, и это видно. Он может не знать, кем был эрцгерцог Фердинанд или как вычислить косинус от целого числа, но знает, как надо обращаться с «Кэноном», а многочисленные награды служат лучшим тому доказательством.

У него хорошая техника: художественный подход, способность к редактированию и большой опыт в печати. Но бóльшая часть успеха связана с тем, что он умеет оказаться в нужном месте в нужное время. Можно до умопомрачения трудиться в фотолаборатории, но если предмет фотографии неинтересен, то никакая техника не спасет фото.

Именно поэтому Ричард везде таскал с собой свою камеру. Чтобы быть готовым, на случай, если что-то произойдет и он столкнется с событием, достойным того, чтобы запечатлеть его на пленке.

И именно поэтому у него получались хорошие фотографии.

Именно поэтому он получал награды.

Лекции, которые начались в два тридцать, были в самом разгаре, но на улице кое-где попадались идущие по своим делам студенты, а впереди Ричард увидел сногсшибательную блондинку, скорее всего первокурсницу, которая только что вышла из здания факультета общественных наук. Он поправил камеру на плече и провел рукой по волосам. Ему было хорошо известно впечатление, которое камера производит на женщин. Ее наличие в какой-то степени повышало его статус и придавало ему некий налет оригинальности, которого без камеры он был лишен. Она автоматически ассоциировала его со словом «художник», а это, как он уже выяснил, давало определенное преимущество при съеме куколок. Сейчас же перед ним была настоящая куколка.