Тим Каррэн - Монстры повсюду

- Почему бы вам не рассказать, в чём проблема на самом деле?

Но Дагон словно не слышал.

- Господи, я чувствую себя развалиной. Спина болит, колени ломит. Не могу справиться с вечными головными болями. Вам здесь не жарко?

- Нет.

- Значит, я заболел. У меня жар. И сердце колотится... Господи, у меня сердечный приступ!

Он резко сел и схватился за грудь, тяжело дыша.

- Я не могу дышать... Не могу дышать...

Психотерапевт протянул ему бумажный пакет.

- У вас обычный приступ паники. Дышите глубоко и медленно. Вот так, глубоко и медленно...

Ктулху сидел на кожаном диване и смотрел по телевизору фильм по мотивам книги Лавкрафта. Он потягивал из бокала мартини "Асти Спуманте", в то время как какая-то белобрысая шлюха трудилась над его членом. Он пялился в экран и с каждой минутой бесился всё сильнее.

- Только глянь на это дерьмо, - сплюнул он.

Девица подняла глаза, чтобы посмотреть в телевизор, но Ктулху резко вернул её голову на место.

- Тебе кто разрешал останавливаться? - нехорошо прищурился он.

Он сделал ещё глоток мартини, вспоминая все те годы, когда он мечтал об этом погрязшем на дне городе. Думал, какой же это был идиотский шаг. На экране появилась какая-то мерзкая фигура, плюхнувшаяся на холм. Очевидно, это должен был быть Йог-Сотот, но похож он был больше на грязную половую швабру. Люди бегали и кричали. Ктулху начал по-настоящему возбуждаться. Шлюха быстрее задвигала головой.

- Эх, было же время, - вздохнул он. - И какого хрена с нами случилось?

Он достал из-под подушки револьвер калибра .357 Магнум и разнёс к чертям экран телевизора. Господи, как же всё изменилось! Он скучал по своему культу. Он скучал по убийствам и членовредительству. Он скучал по власти.

- И вот я стою, прислонился к барной стойке, весь такой расстроенный и взбешённый, - рассказывает Ктулху. - Проглатываю виски залпом, так, что у стоящего рядом бармена глаза чуть не вылезают из орбит. И тут мимо меня проходит этот кретин из СБ. Он знает меня. И я намеренно в него врезаюсь. «Прошу прощения», - говорит он мне. «Засунь свои извинения себе в задницу», - отвечаю я. А он, как грёбаный праведник, просто подставляет для удара вторую щеку. «Простите, это моя ошибка». Я, не моргая, смотрю ему прямо в глаза. «Это твоей мамаше следовало извиняться, что родила на свет такого ублюдка, как ты. Эй, ты только не обижайся, ладно? Я бы купил тебе выпить, но отдал последние пять баксов твоей сестре, чтобы она у меня отсосала». И вот тут он съезжает с катушек. Не прошло и пары секунд, как мы оба катаемся по полу, нанося друг другу удары. В конце концов, мне удалось отбросить от себя этого кретина. «Ладно, ладно, - говорю я. – Я перешёл черту, да? Я не должен был говорить такое о твоей сестре. Это было чертовски грубо. Прими мои извинения. Ведь мне отсосала не твоя сестра, а твоя мамаша». И мы снова начали друг друга пинать, кусать и кататься по полу.

Все присутствующие, как и всегда, хохотали над историями Ктулху. Там были почти все, кроме Старца и Ньярлатотепа. Они, как всегда, продумывали некую схему. Пытались разобраться, как дальше поступать этими «Мифами». Старец установил новое правило: они больше не буду называться «Мифы Ктулху». Это название – проявление неуважения к нему самому. Теперь все должны называть это не иначе, как «Йог-Сототия». Парни сидели в комнате, ели пасту и потягивали вино. Всё, как всегда.

Чагнар Фагн зашёлся в очередном приступе смеха.

- А ты забавный парень, Ктулху. Такой забавный!

Ктулху смахнул несуществующую пылинку с костюма от Армани за три тысячи баксов и повернулся к Фагну. Окинул взглядом всех присутствующих. Его глаза горели, как угли в камине.

- Забавный? Что значит «забавный»?

Фагн пожал плечами.

- Ну, ты травишь всякие байки и всё такое. Я чуть со смеху не сдох. Ты забавный.

Ктулху выпрямился.

- Так, давай-ка уточним, что ты хочешь сказать. Может, я всё неправильно понял, а? Я сделал что-то забавное? Что? Что забавное? Разве я похож на грёбаного клоуна? Думаешь, я пришёл, чтобы тебя, мать твою, забавлять?! Тебе смешно? Тебе смешно оттого, что я тебя тут развлекаю? Говоришь, я забавный? Я мать твою, забавный? И какого хрена ты мне говоришь, что я забавный?!

Отец Йиг вскинул руки в жесте примирения.

- Расслабься, Ктулху, он просто хотел сказать…

- А ты заткни пасть, спагетти-головый! У этого мудака есть собственный рот, значит, он и сам может мне ответить. Он понимает, что произнёс. А значит, понимает, что назвал меня чёртовым клоуном.

- Нет-нет, я лишь хотел сказать, что ты… смешной, - пошёл на попятный Чагнар Фагн, но поздно осознал, что только подлил масла в огонь.

- Смешной? Я – смешной? – прищурился Ктулху, вытаскивая револьвер калибра .38. – А хочешь, разыграем комедию прямо здесь, кретин? Хочешь, посмеёмся вместе, мудак?

И прежде, чем кто-то успел его остановить, Ктулху нажал на спусковой крючок. Шесть раз. Шесть путь пробили огромную голову Фагна, и он замертво упал на пол.

- Господь милосердный! – воскликнула Шуб-Ниггурат, выхватывая револьвер из руки Ктулху. – Да что с тобой?! Кто ты, чёрт возьми? Грёбаный психопат? Да? Вот, значит, кто ты?

Ктулху оттолкнул её.

- К чёрту его. Меня достал этот мерзкий кретин с головой слона. Размахивал своим хоботом, как девственник – членом.

- Ага, - кивнул Чёрный Цатоггуа.

- А тебя кто-нибудь просил вставлять свои пять копеек? – огрызнулся Ктулху. – Избавься от этого мусора. Вынеси куда-нибудь.

- Ага, - снова кивнул Цатоггуа и потащил тело.

Дагон упал на четвереньки, тяжело дыша.

- Ой, как колет в животе… Наверно, это аппендикс… О Боже…

- Заткнись, - бросил Ктулху. – У тебя нет аппендикса. Ни аппендикса, ни яиц.

В комнате наступила полнейшая тишина. Такая плотная, что, казалось, её можно резать ножом. Никто не двигался. Никто не произносил ни слова. Ктулху окинул взглядом помещение. Никто не рисковал встречаться с ним взглядом.

- Ой, да ради всего святого! Что вы такие поникшие? Этот кретин был не нашего поля ягода. Чёрт, да даже те писаки не упомянули его ни в одном рассказе! Парень явно не принадлежал к нашей компании.

Шуб-Ниггурат была недовольна. Она изо всех сил старалась удержать свою человеческую форму, но та стиралась, как старый ковер — Шуб-Ниггурат клубилась чёрным туманом; если прислушаться, можно было услышать стук её копыт и увидеть рога.

- Ты не можешь стрелять в людей, когда тебе вздумается, - произнесла она, наконец, с трудом сдерживая ярость.

- Каких людей? – хмыкнул Ктулху. – Ты про этого идиота с головой слона? Да кто ты вообще такая, чтобы указывать мне, что делать? Ты, вонючая куча козьего дерьма?

- Хватит, - произнёс Отец Йиг.