Сесилия Ахерн - Люблю твои воспоминания [litres]

– О чем речь? – спрашивает вернувшаяся Кейт.

– О том, что Джойс умудрилась попасть в голову американца и приобрела его воспоминания, навыки и знания, – отвечает Фрэнки.

– Что? – визжит Кейт.

– Я выяснила, что его зовут Джастин Хичкок, – радостно говорю я.

– Как? – спрашивает Кейт.

– Его фамилию я прочитала в программке вчерашнего балета, где танцевала его дочь, а имя… ну, я услышала его во сне.

Пауза. Я пытаюсь представить, какими взглядами они сейчас обмениваются.

– Что, черт возьми, происходит? – в замешательстве спрашивает Кейт.

– Поищи его в Интернете, Кейт, – командует Фрэнки. – Посмотрим, существует ли он.

– Поверьте мне, он существует, – уверяю я.

– Нет, дорогая, понимаешь, нам бы не хотелось думать, что ты спятила. Так что давай мы его поищем, а потом продолжим.

Я опираюсь подбородком на руки и жду.

– Пока Кейт там возится, я расскажу: я изучила проблему восприятия чужих воспоминаний…

– Что?! – пронзительно вскрикивает Кейт. – Восприятие чужих воспоминаний? Вы обе сошли с ума?

– Нет, только я, – устало говорю я, кладя голову на стол.

– Как это ни удивительно, оказалось, что тебя нельзя считать клинической сумасшедшей. По крайней мере не из-за этого. Я пошарила в Интернете и выяснила: не у тебя одной это бывает.

Насторожившись, я резко выпрямляюсь.

– Я нашла сайты, на которых есть интервью с людьми, признавшимися, что они видят воспоминания других людей, и приобретшими их способности или вкусы.

– Ох, вы обе меня просто обманываете, вы сговорились меня дурачить! Так я и знала, что просто так ты бы ни за что ко мне не заехала, Фрэнки.

– Мы ни о чем не сговаривались, – уверяю я Кейт.

– То есть ты на полном серьезе пытаешься меня убедить, что неким волшебным образом получила способности другого человека?

– Она говорит на латыни, французском и итальянском, – объясняет Фрэнки. – Но при чем тут волшебство? Думать так – действительно безумие.

– У Джойс что, и вкусы изменились? – Кейт еще не убеждена.

– Она теперь ест мясо, – как бы между делом говорит Фрэнки.

– Но почему вы считаете, что ей передались чьи-то способности? Почему она не могла сама выучить латынь, французский и итальянский и решить, что ей нравится мясо, как любому нормальному человеку? Если я неожиданно начну любить оливки и испытывать отвращение к сыру, это что, будет означать, что моим телом завладело оливковое дерево?

– Кейт, по-моему, ты не врубаешься. Почему ты считаешь, что оливковые деревья не любят сыр?

Пауза.

– Слушай, Кейт, я согласна, что смена вкусовых пристрастий – это совершенно естественная вещь, но пойми же наконец: Джойс за ночь овладела тремя языками и при этом никогда их не учила!

– О!

– И мне снятся сны о личных детских переживаниях Джастина Хичкока.

– А где, черт возьми, была я, когда все это происходило?

– Заставляла меня танцевать хоки-поки в прямом эфире «Скай ньюс», – огрызаюсь я.

Я включаю громкую связь и несколько следующих минут терпеливо хожу по комнате, глядя на часы внизу телевизора, пока на другом конце Фрэнки и Кейт от всей души смеются.

Папа замирает с очередным чипсом во рту, а его глаза следят за моими перемещениями.

– Что это за шум? – спрашивает он.

– Кейт и Фрэнки веселятся, – отвечаю я.

Он закатывает глаза и продолжает жевать чипсы, снова повернувшись к экрану, на котором среднего возраста телеведущий зажигательно исполняет румбу.

Минуты через три смех прекращается, и я выключаю громкую связь.

– Короче говоря, – продолжает Фрэнки, как будто и не прерывалась, – то, что с тобой происходит, совершенно нормально, то есть не совсем нормально, но есть и другие э-э…

– Ненормальные? – предлагает Кейт.

– …случаи, когда с людьми бывало то же самое. Только все это люди, которые перенесли пересадку сердца. Поскольку это не твой случай, то моя теория, видимо, не годится.

Тук-тук, тук-тук. Сердце выскакивает из груди.

– Подожди, – вмешивается Кейт, – здесь написано, что одна женщина утверждает, будто приобрела необычные способности после того, как ее похитили инопланетяне.

– Кейт, перестань читать мои записи, – шипит Фрэнки. – Я не собиралась ее упоминать.

– Девочки, – прерываю я их. – Он сдал кровь в тот же самый месяц, когда я попала в больницу.

– И что? – спрашивает Кейт.

– Ей делали переливание крови, – объясняет Фрэнки. – А это не сильно отличается от теории про пересадку сердца, о которой я только что говорила.

Мы все умолкаем.

Тишину нарушает Кейт:

– Ну и что? Я все равно не понимаю. Кто-нибудь объясните мне.

– Переливание крови и пересадка сердца – в этом есть что-то общее, правда? – говорю я. – Кровь идет от сердца.

Кейт ахает.

– Кровь пришла прямо от его сердца, – мечтательно говорит она.

– Да, Кейт, что может быть романтичнее переливания крови? – комментирует Фрэнки. – Давайте я расскажу о том, что нашла в Сети, хорошо? Четвертый канал снял документальный фильм о людях, которым пересадили сердце, заявлявших о неожиданных побочных эффектах после операции. Речь в фильме идет вот о чем: возможно ли, что вместе с трансплантированным органом пациент может получить также часть воспоминаний, вкусов, желаний и привычек донора? Там, в фильме, показано, как эти люди связываются с семьями доноров, пытаясь понять, что за новая жизнь появилась в них. Фильм подвергает сомнению научное понимание того, как работает память, представив мнения ученых, которые первыми начали исследовать интеллект сердца и биохимическую основу памяти на клеточном уровне.

– Ага! То есть, если в сердце больше интеллекта, чем мы привыкли считать, значит, кровь, которая течет от чьего-то сердца, может быть носителем этого интеллекта. Таким образом, переливая Джойс кровь, они перелили и воспоминания этого парня? – спрашивает Кейт.

Никто не хочет ответить на этот вопрос «да». Все хотят сказать «нет». Кроме меня, уже свыкшейся за ночь с этой идеей.

– Но это же можно запросто узнать! – осеняет Кейт. – Нужно только выяснить, кто был твоим донором, Джойс.

– Не получится. – Фрэнки, как обычно, сбрасывает Кейт с небес на землю. – Такого рода информация конфиденциальна. Кроме того, не забывайте: за один раз Джастин мог сдать не больше пинты крови, да еще потом ее разделили на лейкоциты, эритроциты, плазму и тромбоциты. Так что Джойс досталась совсем небольшая часть его крови, вероятно смешанной с чьей-нибудь еще.

– Его кровь все еще течет в моем теле, – не соглашаюсь я. – Не важно, сколько ее там. И я помню, что чувствовала себя весьма необычно, когда пришла в себя в больнице.

Подруги молчат: они уверены, что мои «весьма необычные» ощущения не имели ничего общего с переливанием крови, а были связаны только с трагедией, о которой у нас не принято упоминать, – потерей ребенка.