Сергей Марьяшин - Дневник мертвеца [СИ]

В моем случае рана была небольшой и сама по себе не опасной для жизни. Следовательно, мое перевоплощение может растянуться надолго ― оно займет дни, может быть, недели или даже месяц.

Про возможность иммунитета я подробно писал ранее. Полагаю, мне не следует надеяться, что я стану вторым или третьим счастливым обладателем этого дара ― после Валентина Ивановича и Холеры.

Вот, пожалуй, и все, что мы знаем о феномене зомби на сегодняшний день. Самое печальное, что все, о чем я только что написал, было известно уже спустя месяц после начала пандемии. С того времени прошел без малого год, а наши знания об этом зловещем явлении остались прежними, нисколько не увеличившись. Чтобы исследовать его глубже, нужны специалисты, медицинское оборудование и безопасное место для проведения опытов. Без вышеперечисленного наши познавательные возможности немногим отличаются от таковых пещерного человека. Конечно, мы обладаем способностями к обобщению и анализу, чего не было у наших далеких предков; но, по правде говоря, они пока не очень-то помогают нам преуспеть в деле выживания.

Итак, что я имею после прошествия условных тринадцати дней? Правильнее было бы написать ― тринадцати черточек в блокноте, потому что действительное количество дней, как я уже отмечал, увы, неизвестно.

Глухота так и не прошла, а даже напротив, усугубилась. Сначала это сильно беспокоило меня; я привык полагаться на слух, доверяя ему жизнь. Очень важно, особенно в многоэтажных домах или в лесу, где нет прямой видимости, заранее услышать возможную опасность. Но я почти не выходил из квартиры, поэтому со временем привык к новому положению вещей. Сейчас мои уши словно заложены ватой. Самое неприятное, что я не слышу своих собственных действий и вызываемого ими шума. Тот, кто не лишен слуха, подобно мне, может легко вычислить мое местонахождение. Теперь я стараюсь действовать бесшумно, насколько это возможно при отсутствии обратной связи. Еще мне жаль, что я лишился возможности слушать пение птиц. Я любил эти звуки; особенно радовали меня соловьи, начинавшие свои песни незадолго до рассвета. Они напоминали мне о том, что я все еще жив.

Зрение тоже изменилось; в моих глазах словно сбилась настройка. Все стало размытым, как бывает, когда смотришь в бинокль с ненаведенной резкостью. Вещи, на которые я смотрю, лишились резкости. Их силуэты двоятся и троятся, отчего границы предметов выглядят нечеткими. В местах размытости я вижу цвета, которых, как я знаю, на самом деле нет ― нечто вроде туманной радуги. Иногда в воздухе прямо передо мной возникают цветные пятна. Они маленького размера, иногда едва видимые, но чаще это точки ослепительно яркого света, как искры или молния. Я четко воспринимаю их, но не могу назвать цвет ― слова для его обозначения не существует, потому что такого цвета нет в доступном человеческому зрению спектре. Они появляются внезапно, по две-три штуки сразу и некоторое время висят неподвижно, после чего исчезают без следа. Они производят странное впечатление. Не знаю, как точнее выразить его; но мне кажется, эти сияющие точки не относятся к реальности нашего мира. Они иные, словно вдавлены в ткань пространства из другого измерения. Это прозвучит странно, но я скажу так: они реальнее, чем фон, на который они наложены ― реальнее, чем наш материальный мир. Я затрудняюсь выразить это яснее. Еще одна странность: я написал «маленького размера» и «некоторое время», однако понимаю, что эти понятия к ним не применимы, как и слово «точка». Я не знаю, что они такое, но сияющие точки словно лишены атрибутов времени и пространства. Это невозможно выразить словами, однако ощущается именно так.

Заметив произошедшие изменения, я решил проверить остальные органы чувств и с неприятным удивлением обнаружил, что лишился обоняния. Даже не знаю, как это произошло. Насморка у меня нет, и все же я не могу различить запах вещей, которые по определению должны иметь его, даже если я засуну их себе в нос. Я проводил опыт со свежими листьями и травой, ― ради этого мне пришлось покинуть квартиру и выйти наружу, ― но ничего не почувствовал.

Вкусовые ощущения также исчезли. Хотя сухие пайки, сколько я их помню, всегда отличались безвкусием, а другой еды, чтобы проверить, у меня нет. Но, когда я ем, то ощущаю, что во рту что-то находится.

С осязанием все непросто. Самые заметные изменения произошли как раз с тем, как я ощущаю свое тело. Если абберации зрения и проблемы со слухом и вкусом еще можно объяснить крайней усталостью и измотанностью, то в отношении тела такие объяснения не работают. Кажется, что возникшее в месте укуса онемение постепенно распространяется. Я впервые заметил это, когда понял, что не чувствую боль от ушиба в лодыжке левой ноги ― той, в которую был укушен. Сначала я решил, что ушиб прошел, но визуальный осмотр показал, что это не так: лодыжка была глубокого лилового цвета. Когда видишь подобный ушиб, то боишься даже прикоснуться к нему, настолько сильную боль он должен вызывать. Я же постукивал по лодыжке ручкой, но ничего не ощутил.

С этого момента я внимательно слежу за тем, что происходит с моим телом. Через пару дней-черточек я с ужасом обнаружил, что почти перестал ощущать всю левую ногу от бедра до стопы. Я даже пробовал осторожно колоть ее в разных местах кончиком ножа, но боли не было. Продолжаю наблюдать.

В моем блокноте уже семнадцать черточек. Изменения происходят стремительно. Я полностью оглох. В течение последних нескольких дней я не слышал ни единого звука. Чтобы убедиться в перемене, я нашел несколько тарелок на кухне и с размаху разбил их об раковину. Вместо ожидаемого звона ответом была тишина. Ощущение, должен отметить, странное. Я никогда не нырял с аквалангом, но если попытаться выразить тишину, затопившую окружающий мир, то я сказал бы так: чувствую себя как на дне океана ― словно я и все вокруг меня находится под огромным давлением, и это давление вызывает эффект безмолвия. Да, будто я нахожусь на самом дне океана безмолвия.

Однако, когда я проваливаюсь в сон или бессознательное состояние ― что, по моим ощущениям, происходит все чаще ― то по-прежнему слышу звуки. Обычно это голоса ― я разговариваю там с кем-то. Иногда это нежный мелодичный звон, похожий на музыку. Он очень тихий, порой его едва слышно.

Вкусовые ощущения и обоняние я, похоже, окончательно утратил.

Зрение, к счастью, почти не пострадало. Правда, эффект расфокусировки усилился. Я чувствую себя близоруким человеком, потерявшим очки. Помимо сияющих вспышек я теперь иногда вижу большие световые пятна, похожие на широкие полупрозрачные ленты или полосы. Они наложены на реальные объекты и пронизывают их, как какие-нибудь завихрения в воздухе. Про их цвета ничего сказать не могу, за исключением того, что они разные. В русском языке названий для них нет ― и, тем не менее, я отчетливо их воспринимаю, хотя совершенно не в силах описать. По поводу размеров пятен затрудняюсь что-то сказать, но они ощущаются довольно большими: как, например, автомобиль или автобус. Еще я стал лучше видеть в темноте, тогда как солнечный свет мне словно мешает. Он слепит и не дает разглядеть детали предметов.