Антон Вильгоцкий - Пастырь мертвецов

– Как же ты их спугнул? – спросил Андрей, когда Грушницкий вернулся за стол.

– Нож показал, – усмехнулся Ян. И в подтверждение своих слов показал нож. Обычную выкидуху, которую за смешные деньги можно приобрести в любом подземном переходе. Такой игрушки вряд ли испугались бы четверо перебравших пива с димедролом здоровенных жлобов.

– Ну, лохи, а, – рассмеялся Андрей, который именно так и подумал.

«Вот каким ты был когда-то, Ян, – грустно подумал Киреев. – В одиночку против четверых шел отстаивать христианские символы – это при нашем-то к ним отношении! Сделал бы ты то же самое сейчас? Я очень сильно в этом сомневаюсь».

– Нет, Егор, – глаза сидевшего напротив человека загорелись огнем азарта, – не сказки это.

– Да ладно.

– Не сказки, – повторил Ян. – Я знаю это наверняка. Я был там. Я раскопал могилу и забрал тело колдуна. Представляешь – тление даже одежду его не тронуло.

– Да что с тобой, Ян?! – Киреев мигом посерьезнел. – Ты не рассудком ли, часом, повредился? Зачем ты это сделал?

– Старый чернокнижник нужен мне для исполнения моих планов. – Теперь Грушницкий выглядел отрешенным, а голос его был лишен каких-либо эмоций. – Я сделал его своим слугой. Он будет убивать для меня – и даст мне знания, которыми владеет сам. Когда я все узнаю, то отпущу его. Душа старика и так уже настрадалась.

Брови Егора поползли вверх:

– Ты воскресил его?!

– Не далее как вчерашней ночью, – кивнул Грушницкий. – Время пришло, Егор. Я просто не мог больше ждать.

– Слушай, Ян. – Егор автоматически сунул в рот ломтик ветчины – исключительно от волнения, есть ему уже совершенно не хотелось, как и выпивать. – А мне ты зачем обо всем этом рассказываешь?

– Как это – зачем? – искренне удивился Ян. – Ты же мой друг, Егор, самый мой близкий друг. Мы вместе должны сделать это. Я очень рассчитываю на твою поддержку. У нас все получится – ведь в Ростове концентрация мертвецов выше, чем в любом другом городе Европы. Это будет прекрасное войско. С ним мы быстро прижмем людишек, прихлопнем Хнарта и будем править городом, поделив его на две части.

«Людишек. Вот ты и выдал себя, Грушницкий. Твоя гордыня возобладала над здравым смыслом. Ты больше не Темный маг. Ты – самый настоящий Черный».

– Ага, и сотрем в порошок всю репутацию Темного дела, – хмыкнул Киреев. – Ты не подумал о том, что скажут Высшие?

– Не сомневайся, я все предусмотрел. – Глаза Грушницкого вновь заблестели, как у исследователя, приблизившегося к разгадке сокровенной тайны мироздания. – Сначала, конечно, кое-кто из них возмутится нашим самоуправством – но не все, далеко не все. А по некотором размышлении они поймут, что я был прав, – и полностью одобрят наши действия. Ведь это нужно не только нам с тобой, Егор. Это нужно Тьме…

– А я вот склонен думать, что это нужно только тебе , – покачал головой Егор. – Извини, дружище, но я – пас. И тебе не советую с этим связываться.

– Что значит – пас? – вскинулся Ян. – Ты отказываешься мне помогать?

– Если ты так ставишь вопрос, то да – отказываюсь. Ты же фактически суешь голову в петлю.

– Да как ты можешь?! – Ян вскочил, едва не опрокинув стул. – Я пришел к тебе специально для того, чтоб поделиться своими планами. Я так рассчитывал на тебя, так надеялся. А ты… Да ты же просто плюнул мне в душу!

– Странно мне такие речи слышать, – сказал Егор. – Смотри – ты с чего этот разговор начал? С того, что меня за уманского торгаша корил. А теперь сам такие вещи предлагаешь, что на пятьсот Умансков потянут. Где логика, Ян?

– Так потому и корил, что очень уж несвоевременно ты это сделал, – отбросив наползшую на глаза прядь, молвил Грушницкий. – Считай, в тот самый день, когда я начал действовать. Я беспокоился просто – вдруг теперь шухер какой поднимется. Что ж, Егор, раз ты свой выбор сделал, то я, пожалуй, пойду. Но я не отказываюсь от нашей дружбы. Для тебя всегда найдется место в моей команде. – Ян поднял с пола сумку, развернулся и шагнул к выходу.

– Думаешь, я смогу так просто отпустить тебя после того, что ты мне поведал? – сказал ему вслед Егор.

– Гадес Великий! – вырвалось у Грушницкого. В устах Темного мага это означало примерно то же самое, что «О Господи!» для человека христианской традиции. Мгновенно сбросив мешавшую правой руке сумку, Ян развернулся к Кирееву: – Я же все тебе рассказал! – Молниеносным движением кисти некромант послал в не оправдавшего доверия друга магический заряд. – И о том, что уже сделал, и о том, что еще предстоит! – Еще одна серебряная молния слетела с пальцев его левой руки.

– Прости, Егор, – сказал Ян, стоя над распростертым на полу телом Киреева. – Так было нужно. Я не мог допустить утечки.

Гопник-алкаш Толян Подселенов сидел в засаде. То есть стоял, конечно, – торчал столбом на углу двух околоцентральных улиц, одну за другой куря дешевые папиросы. Но именно что в засаде – Толян поджидал прохожего потщедушней, который не смог бы оказать ему сопротивления.

Последние десять лет – с момента возвращения из армии – жизнь Подселенова была тесно связана с крепкими напитками. Поиск денег на выпивку, сам процесс употребления спиртного, жесточайший отходняк, а после – поиск денег на опохмелку – и она, родимая, когда плавно, когда – не очень перетекающая в новую пьянку. Эти компоненты и составляли круговорот существования тридцатилетнего ростовчанина Анатолия Подселенова.

Да, ему было тридцать. Но выглядел Толян на пятьдесят – причем пятьдесят не самых удачных лет. Но самого Подселенова собственный внешний вид нисколько не заботил. Заботило его лишь то, удастся ли хорошо выпить (в понимании Толяна «хорошо» означало количественный, а не качественный аспект) сегодня, завтра и послезавтра.

Первые пять лет после армии Подселенов был алкоголиком тихим и безобидным – законов он не нарушал, и даже время от времени устраивался на работу, откуда, впрочем, вылетал после первой же получки и неизбежно следовавшего за ней запоя. Но с течением времени Анатолий опускался все ниже и постепенно дошел до нынешнего своего состояния – человека-бурдюка, который ради лишнего стакана самогона или портвейна не побрезговал бы даже убийством. Правда, чтобы осуществить такое, у Подселенова, что называется, кишка была тонка. Но мысли подобного толка посещали его неоднократно.

Менее тяжкими видами криминала Толик давно не гнушался. Не раз и не два опустошал он карманы случайных ночных собутыльников, тянул алюминиевые ведра и тазы из соседских дворов, а также отбирал телефоны и деньги у одиноких школьников. Несмотря на свой достаточно грозный вид – набранная в молодые годы комплекция каким-то чудом сохранилась за десять лет беспробудного пьянства, – в душе Подселенов был донельзя труслив. Он никогда не пристал бы к тому, в ком чувствовал хотя бы равного по силам.