Владислав Тихонов - Наследство одержимого

…А ведь с другой стороны — пьянчужка в бейсболке не менее жалок… И вообще — все может оказаться чушью! Все эти сельские аборигены так любят сочинять всякие байки, дабы привлечь внимание к своей глухомани… Скорее всего, никто в Осинах просто так не исчезал. Пить меньше надо. И «мерси, чуть не помер» — из той же серии. Пить надо меньше, и желательно — не тормозуху.

А до дедушкина наследства, — если оно еще есть, — добраться надо во что бы то ни стало. Конечно, судя по всему, задерживаться там Сергей не будет — так только, глянет на дом. Вдруг там осталось что-нибудь ценное… Хотя навряд ли. Такие, как вот этот вот, всё уже, небось, порастащили.

Учитель покосился на своего попутчика. Эдик уже давно разобрался с портвейном и теперь свистливо похрапывал, запрокинув покачивающуюся голову. Сальная бейсболка с надписью «USA CALIFORNIA» соскочила с нее, обнажив тусклую проплешину в окружении жиденьких рыжеватых косиц, и каталась по полу… Сергей почувствовал, что его тоже тянет в сон. «Ладно, там разберемся», — подумал он смыкая веки и тотчас начиная неумолимо крениться и сползать набок.

— Эй, вставай, приехали!

Сергей открыл глаза. Эдик, уже выворотивший из-под сидения свой коричневый рюкзак и вернувший на место «калифорнийскую» бейсболку, теребил его за рукав. Сергей машинально взглянул на часы: было начало восьмого. Дорога до Больших Холмов заняла почти два часа.

Площадка, на которой остановился «ПАЗ», была заасфальтирована. Прямо от нее под горку убегала улица, застроенная однотипными шлакоблочными коттеджиками. В конце улицы среди зелени поблескивала цинковая луковка сельской церквушки. Чуть правее, за рощицей серебристых тополей, виднелись какие-то агропромышленные постройки и кусок поля, засеянного подсолнухами. Вечерело, подступали приятные, теплые июльские сумерки. Опускающееся за спиной у Сергея солнце отбрасывало на дома и деревья абрикосовые отблески, в воздухе потягивало дымом и перепревшим навозом, слышался отдаленный лай собак и репродукторная музыка. Большие Холмы казались довольно приятным и ухоженным местом — «поселком средней степени цивилизованности», как определил его про себя Сергей.

Подошел Эдик, стрельнул сигаретку. Сергей незамедлительно протянул ему пачку «Космоса». Потом замялся и вдруг неожиданно для себя выдал нудящим голосом:

— Слушай, Эдуард, а ты не мог бы показать мне дорогу до той деревни?

— Какой деревни?

— Ну, до Осин…

Пауза. За время этой паузы Эдик успел наполовину скурить сигаретку и нагнать на себя неуютную серьезность, многозначительно морща красноватую кожу вокруг слезящихся глаз, кривя сизые губы и с шумом выпуская дым из ноздрей. Сергей покорно-терпеливо ждал. Наконец, Эдик забычковал «космач», заботливо поплевав на него; осторожно схоронил бычок в пиджачном кармане и пробурчал:

— Знаешь что, Серёг, — тебя ведь Серёга звать, да?… Конечно, в Осины эти можно было б съездить — так, для интересу… Но, понимаешь… — Эдик заворочал кожей уже на лбу, словно пытаясь выдавить из него какую-то не совсем обычную мысль, — короче, Серёг, на хуй тебе все это сдалось? Я, конечно, ничо, тебя не отговариваю, ты мине никто… Просто у меня случай тогда тот был, и я, Серёг, заррёкся туда ездить, заррёкся…

— А если, это… ну, не задаром… — Сергей еле удерживался от того, чтобы не залезть в сумку, где у него лежали две бутылки — «Монастырская изба», намеченная в оприходование в день вступления в право владения дедовым наследством, и бутылка «Столичной», захваченная просто так, на всякий случай — который, похоже, и наступал.

— Ну… не задаром? Эт как? — неестественно подхихикнул Эдик.

Сергей облегченно завозился в своем багаже, извлекая жертвенную «Столичную» (и попутно зарывая поглубже вино).

— О-о, ну-у, эт дело… — умиротворенно замычал было Эдик, быстро, впрочем, спохватываясь:

— Ох, а дорога-то какая туда хреновая… Не, я ничо, конечно, ничо… Мог бы проводить, даже довезти бы мог… Но только, вот, эт-самое, ну-у… Понимаешь… Место такое…

Последовало еще пять минут рассуждений в подобном роде, завершившихся вручением пятисотрублевой бумажки — с одной стороны и обещанием подкинуть до загадочной деревни на мотороллере — с другой. Выпросив у учителя еще одну сигарету, Эдик как будто успокоился и вернулся в свое обычное расположение духа:

— Ладно, Серёг, договорились. Пошли щас ко мне — переночуем, а завтра прям с утра и поедем. Скоро все равно стемнеет. Ночью-то там делать нечего. А чо? Сёдни посидим, поужинаем, тудым-сюдым, флакончик раздавим, а завтра с утрячка-с бодрячка в Осины, а?

Сергей понял, что ненавязчивое предложение «раздавить флакончик» касается обещанной им пол-литровки. И нельзя сказать, что Сергей пришел от этого в восторг: он-то планировал вручить Эдику данный гонорар после поездки… Упрекая себя за поспешность и незнание жизни, Сергей в конце концов согласился.

— Ладно, пошли к тебе. Только давай не засиживаться, чтоб завтра встать пораньше…

— Да кто будет засиживаться?! Посидим-поужинаем — и бай-бай, а завтра с утрячка-с бодрячка…

Пока они шли через село, Сергей, — правда, не придав этому должного значения, — обратил внимание на примечательный факт: с Эдиком никто из односельчан не здоровался. Более того, встречные смотрели на него почти с неприязнью, а некоторые даже оглядывались и что-то вслед бормотали. Лишь однажды в ответ на Эдиково приветствие прозвучало:

— О-о, Фы-ырган! Скока лет, скока зим!! — сутулый, мокро-грязный тип, чем-то похожий на щетинистого дворового барбоса, весело, но цепко поймал Эдика за рукав. — Ты, Фырган, када мне стольник-то вернешь, а?

Эдик кое-как отмотался от приставучего типа, тыкая желтым пальцем в Сергея и комкано оправдываясь какими-то жутко важными и несвоими делами. Сергей хотел было спросить, почему у Эдика такое неблагозвучное и непонятное прозвище, да постеснялся: краткий диалог с барбосом-кредитором Эдика-Фыргана явно не взбодрил, и Сергей подумал, как бы тот под горячую руку не переиграл насчет Осин и мотороллера.

Обиталище Фыргана располагалось на самой окраине села, неподалеку от церквушки. То был маленький, вросший в землю домик с полусгнившим штакетником и огородом, на котором давно никто ничего не выращивал. Пройдя через примотанную проволокой калитку, Сергей оказался в метровых зарослях бурьяна, в которых с трудом угадывалась узенькая тропинка. Вильнув пару раз мимо облупленного бака для дождевой воды и полуразложившихся останков брошенного «запорожца», тропинка привела к двери — такой низкой, словно она предназначалась для лилипута. Входя в нее, Сергей подумал, что он проникает в поставленный на попа гроб. А еще ему показалось, что этот дом, наверняка имевший когда-то вполне нормальные размеры, со временем просто усох и сморщился — вместе со своим хозяином.