Дэн Симмонс - Лето ночи

Майк застыл на верхней ступеньке, сердце забилось с такой бешеной силой, что он опасался потерять равновесие. Не хватало ему еще скатиться по ступенькам. За исключением похорон его дедушки, которые были несколько лет назад, он никогда не видел мертвого человека… если, конечно, не считать Солдата. И сейчас Майк смотрел на представшее перед ним зрелище со смесью ужаса, горя и любопытства.

Видимо, она была мертва уже довольно давно. Конечности одеревенели, левая рука сжимала перила, как будто старушка, падая, пыталась за что-то ухватиться, а правая торчала вертикально вверх, и пальцы были скрючены так сильно, будто она хватала воздух… или будто бы она отталкивала от себя что-то ужасное.

Глаза миссис Мун были открыты. Майк подумал, что у тех сотен мертвецов, которых он видел в бесконечных фильмах по телевизору, глаза всегда были закрыты… но здесь, у миссис Мун, они были так широко распахнуты, что, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Но тем не менее это были глаза мертвого человека, Майк это ясно видел по тому, как остекленели и помутились их зрачки.

Старческие пятна у нее на лице казались почти выпуклыми, потому что вся кровь от него отхлынула. Шея была так отчаянно напряжена даже после смерти, что каждая мышца и сухожилие выделялись подобно веревкам. На ней было надето что-то вроде стеганого халата, под ним виднелась розовая ночная сорочка, и костлявые ноги торчали из-под нее прямыми палками, будто старуха падала навзничь, как падает клоун в цирке. Один из розовых пушистых домашних шлепанцев слетел с ноги, и обнажившаяся ступня, вся сморщенная и шишковатая, но с выкрашенными в розовый цвет ногтями, казалась чем-то нереальным.

Майк наклонился вперед, осторожно прикоснулся к левой руке миссис Мун и тут же отдернул руку обратно. Тело было очень холодным, несмотря на то что в помещении было тепло. Он заставил себя взглянуть на ее лицо. Это было самое ужасное.

Рот миссис Мун был широко распахнут, очень, очень широко распахнут, будто она продолжала кричать и после смерти. Зубной протез торчал в темном провале рта как нечто неестественное и потому отталкивающее в этой своей искусственности. Казалось, он только что свалился ей прямо в рот откуда-то сверху. Все линии лица исказились и образовали маску непреодолимого ужаса.

Майк отвернулся и, не разгибая спины, стал спускаться по ступенькам, не в силах выпрямиться. В воздухе уже чувствовался легкий запах гниения, так иногда пахнет забытый в вазе букет цветов. Ничего похожего на зловоние, царившее в доме священника.

Кто бы ни убил ее, он, возможно, еще в доме. Вдруг он поджидает Майка за дверью?

Майк не мог заставить себя ни поднять глаза, ни побежать. Он должен минуту посидеть. В ушах так громко стучало, словно там поселился целый хор цикад, и перед глазами прыгали, метались черные точки. Он опустил между колен голову и принялся растирать щеки.

Через несколько минут сюда войдет мисс Мун. И увидит свою мать.

Майк не был в особенном восторге от библиотекарши. Однажды эта противная старая дева спросила его, зачем он, собственно, пришел в библиотеку, раз так плохо учится, что даже остался на второй год. Усмехнувшись, Майк ответил, что пришел заодно с друзьями, в тот раз так оно и было, но по каким-то причинам ее слова больно задели мальчика, и несколько дней они неотступно звучали у него в ушах.

Тем не менее ни один человек на свете не заслуживает того, чтоб увидеть свою мать в таком виде.

Майк знал, что если б на его месте был Дуэйн или, по крайней мере, Дейл, то они наверняка бы придумали что-нибудь очень детективно-умное, отыскали б какой-нибудь след или еще что… Он ни минуты не сомневался, что те… те силы, которые расправились и с Дуэйном и с его дядей, убили и миссис Мун. Но все, на что оказался способен Майк, – это прочистить горло и позвать: кис-кис-кис.

Никакого движения наверху: ни в спальне, ни в ванной комнате. Двери обоих помещений были чуть приоткрыты. Никакого движения в сумраке кухни и в небольшом холле.

С трудом поднявшись на ноги, Майк заставил себя подойти к лестнице, подняться на второй этаж и еще раз взглянуть на миссис Мун. Если смотреть на нее сверху, она казалась еще старше и еще миниатюрней. Мальчиком овладело сильное желание вынуть наполовину вывалившийся из распахнутого рта протез, чтобы она не подавилась. Но он тут же вообразил, что если он это сделает, то челюсти сразу захлопнутся и его пальцы останутся зажатыми между этими мертвыми губами, а мертвые глаза будут смотреть и смотреть на него…

«Прекрати сейчас же, трус».

Когда Майк ругался, он всегда мысленно слышал голос Джима Харлена, пользующегося тем же словарем. В эту минуту голос Джима велел ему поскорее сваливать из этого долбаного места.

Майк поднял правую руку тем движением, которое он тысячи раз видел у отца Кавано, и осенил крестным знамением тело миссис Мун. Он прекрасно знал, что старушка не была католичкой, но если б он знал положенные слова, то в эту секунду он бы выполнил для нее обряд соборования.

Вместо этого Майк произнес короткую немую молитву и шагнул к дверям спальни. Дверь была открыта достаточно широко, чтобы он смог протиснуться внутрь, даже не прикоснувшись ни к филенке двери, ни к косяку.

Все коты были здесь. Несколько размозженных и изуродованных трупиков лежали на аккуратно застеленной кровати. Несколько других были насажены на прикроватные столбики, как на колья. Головы примерно пяти котов кто-то разложил на туалетном столике миссис Мун, между ее щеткой для волос и флакончиком духов. Один кот, рыжевато-коричневый – насколько Майк помнил, ее любимец, – был подвешен на бисерной цепочке люстры посередине комнаты. Глаза кота остановились на Майке, когда оказавшееся на удивление длинным кошачье туловище, медленно и безмолвно раскачиваясь, повернулось в его сторону.

Со сжавшимся в позыве рвоты горлом Майк скатился по лестнице и уже был почти у двери, когда вдруг остановился.

«Я не могу позволить мисс Мун увидеть все это!»

В его распоряжении было всего несколько минут, а возможно, даже меньше.

Старинный предмет, стоявший у дальней стены гостиной, оказался чем-то вроде письменного стола. В самом его центре располагался чернильный прибор. Схватив допотопную перьевую ручку, Майк макнул ее в чернильницу и вывел крупными заглавными буквами: «НЕ ВХОДИТЕ! ВЫЗОВИТЕ ПОЛИЦИЮ!»

На секунду задумавшись, не нужно ли стереть с ручки и крышки чернильницы отпечатки пальцев, он решил на всякий случай сунуть и крышку, и ручку в карман. Поместив лист бумаги за сетку входной двери, откуда его будет видно каждому, кто подойдет, он, обернув руку футболкой, распахнул дверь и, выскользнув наружу, прикрыл ее за собой. Затем, перемахнув через клумбу азалий и ирисов, чуть не споткнувшись о две ванночки с водой для птиц, Майк перепрыгнул через забор и очутился в саду позади дома Сомерсетов. На полной скорости он понесся к своему дому, благодаря небо за то, что густая листва превратила аллею в своего рода туннель, скрытый от посторонних глаз.