Дэн Симмонс - Лето ночи

Небо по-прежнему оставалось ясным, никакого дождя, который бы заставил их вернуться к дяде Генри, не предвиделось. Возможный дождь был единственным непредусмотренным обстоятельством в их планах, в таком случае пришлось бы просто все отменить. Видимость во время бури отвратительная, да и слышимость не лучше.

Они рано поели, сначала расправившись с принесенными с собой бутербродами и печеньем, и только потом принялись поджаривать на костре сосиски. Каждый разыскал прямую палочку, обстругал ее так, чтобы сосиска удержалась во время жарки и не упала в костер. Каждый раз, когда слышалось слово «сосиска», Харлен прыскал со смеху.

– Ты чего? – поинтересовался наконец Лоренс. – Расскажи, чего ты хихикаешь.

Харлен начал было объяснять, в чем дело, упомянул Корди Кук, но потом махнул рукой и сказал:

– Ладно, забудем.

Жара не спадала, и часов в семь Лоренсу захотелось сходить на карьер выкупаться. Остальные, помотав головами, с величайшим терпением и тактом напомнили ему об их плане. Еще через полчаса Харлен выдвинул предложение прямо сейчас испечь в костре зефирки, но и эта мысль не встретила поддержки. Все должно было идти согласно протоколу. Кевин не находил себе места, он был готов уже в восемь часов нырнуть в спальный мешок, но вечерние тени только что протянулись по поляне, и даже в лесу было еще слишком светло.

Однако уже минут через двадцать похолодало и стало постепенно темнеть. Между деревьями замелькали светлячки, похожие на далекие вспышки выстрелов. Скоро завели свой хор лягушки из карьера и древесные лягушки из ближайшего болота, наполнив сумерки оглушительной какофонией звуков. Ничуть не тише стрекотали цикады и кузнечики в лесу, расположенном позади бивуака ребят.

К восьми сорока пяти бледное прежде небо потемнело, на нем появились первые звезды, и темный фон листьев слился с таким же темным фоном небес. В лесу сгустился мрак. Движение по Шестому окружному шоссе, проходившему в полумиле от леса, уже стихло, последние рабочие вернулись домой, а гуляки обосновались в баре «Под черным деревом». Если хорошо прислушаться, можно было расслышать позвякивание металлических крышек автоматической поилки на свиноферме у дяди Генри, но звук был очень далеким и едва различимым, да и он скоро стих.

Наконец окончательно стемнело. Со всей великолепной неторопливостью лета ночь опустилась на землю и накрыла ее легким покрывалом.

Дейл продолжал подбрасывать в костер мелкие сучья. Искры взлетали наверх и маленькими посланцами земли устремлялись к звездам. Мальчики сгрудились поближе друг к другу, теперь их лица освещало только пламя костра. Они попытались затянуть какую-нибудь песню, но не пелось. Харлен предложил было порассказывать страшные истории о привидениях, но ребята рассерженно на него зашикали.

Вниз по холму, тихо журча, стекал ручеек. У ребят появилось ощущение, что как раз в эту минуту обитатели леса выходят на ночную охоту, их ноздри расширяются, принюхиваясь, а узкие зрачки зорко оглядывают лес в поисках добычи.

Сквозь хор насекомых и отдаленное кваканье сотен лягушек ребята пытались разобрать тихую поступь мягких лап хищников, отправлявшихся на охоту за свежим мясом.

Мальчики натянули припасенные старые свитеры, подбросили в костер побольше дров и уселись еще теснее. Их плечи плотно сомкнулись. Пламя фыркало и потрескивало; постепенно угасая, оно превращало мальчишеские лица в демонические маски, и скоро оранжевый свет огня стал единственным цветом, существовавшим в окружавшем ребят мире.

Главной заботой Майка было не заснуть. Почти всю прошлую ночь он не спал, присматривая за Мемо. Он сидел в старом кресле, сжимая в одной руке бутылочку со святой водой, а в другой – освященную гостию, тщательно завернутую в носовой платок. Около трех часов ночи мама Майка спустилась проведать Мемо и отправила его наверх спать, предварительно выругав за глупое дежурство. Майк послушался и ушел, но гостию все-таки оставил, припрятав на подоконнике.

Утром, разнеся газеты, он зашел проведать отца Кавано, но священник исчез, и миссис Маккафферти была вне себя от беспокойства. Накануне доктора решили перевезти его в больницу Святого Франциска в Пеорию, но, когда вечером прибыла карета «скорой помощи», больного уже не было. Миссис Маккафферти клялась, что она весь день провела на кухне на первом этаже и что непременно услышала бы его шаги, если бы священник спускался по лестнице… кроме того, бедный молодой человек был слишком болен, чтобы спускаться… но доктора качали головами, уверяя почтенную экономку, что летать больные тоже не могут. В то время, когда Майк с ребятами, сидя в шалаше на дереве, обсуждали свои планы и пытались расшифровать загадочную книжку, украденную Дейлом у мистера Эшли-Монтегю, в городе проводились интенсивные поиски, организованные миссис Маккафферти и несколькими прихожанами. Никаких следов присутствия отца Кавано обнаружить не удалось.

– Клянусь моими четками, что несчастный не в состоянии был даже поднять голову от подушки, а не то что выйти из дому, – говорила миссис Маккафферти Майку, промокая глаза уголком передника.

– Может, он уехал домой? – выдвинул предположение Майк, сам в него нимало не веря.

– Домой? В Чикаго? – Экономка глубоко задумалась над этой идеей. – Но каким образом? Епархиальный автомобиль стоит в гараже, а поезд Гейлсберг – Чикаго идет только завтра.

Майк пожал плечами, пообещал немедленно сообщить ей и доктору Стеффни, если узнает что-либо о местонахождении отца Кавано, и отправился в церковь. Мессу служил священник из Оук-Хилла, и во время всей службы, которую монотонными голосами вели заместитель отца Кавано и невнимательный служка, Майка сверлила мысль о тех коричневых червях, которые, извиваясь, заползали прямо в плоть отца Кавано. Что, если его друг стал сейчас одним из них ?

От этой мысли внутри у Майка все холодело.

Он заставил маму поклясться, что она будет сидеть с Мемо всю ночь. Но затем на всякий случай обрызгал пол и подоконник святой водой и разложил кусочки разломанной гостии в уголках оконной рамы и в ногах постели Мемо. То обстоятельство, что ему приходилось сегодня оставлять Мемо одну, было самой худшей стороной их плана.

Затем Майк упаковал рюкзак и отбыл, примерно на час с лишним раньше своих друзей. Напряжение от поездки по Шестому окружному немного проветрило ему мозги, но бессонные ночи сказывались тяжестью в голове и шумом в ушах.

Немного не доехав до фермы дяди Генри, Майк свернул с дороги и через запасные ворота покатил по заросшей колее, тянувшейся вдоль кладбища. Затем спрятал велосипед в гуще елей как раз над ущельем, в котором должны были обосноваться его друзья, и, присев, принялся их ждать. Они приехали примерно через полтора часа, и у Майка вырвался вздох облегчения: если б появился грузовик и начал их преследовать, весь план пошел бы насмарку.