Александр Ледащёв - Город, который ты любишь [СИ]

Вышло так себе. Старший стал терять терпение. Том выбежал за прилавок и запер дверь, спустил шторы. Прижал ладони к лицу тем особым жестом, который шел из поколения в поколение. Заговорить он так и не смог.

Маронге понял, что это — почти что правильный человек, сбитый злыми духами с пути. Он, как уже было сказано, не был шаманом, а потому вернуть тому облик истинный не мог. Но пообщаться? Глупо упустить такую возможность!

— Иирр? — Спросил он, что значило: «Настоящий?»

— Старший? — По-английски почтительно спросил Том.

— Почти настоящий, — сказал на своем родном Маронге.

— Откуда ты взялся, Старший? Тебе что-то нужно от меня? Только скажи!

— Как же тебе объяснить, что я из настоящих людей и попал в совершенно ужасное положение?

— Но неужели ты можешь в чем-то нуждаться? Хочешь есть или пить? Покурить? Выпить? Бабу? — Тараторил Том на дикой смеси всех языков.

— Белые сожгли мою деревню, я близок к завершению работы, — показал Маронге последнюю половину последней его палочки, — но мне нужно что-то теплое. С едой и питьем тут раздолье, но вот с одеждой для людей настоящих — нет. Ты меня понимаешь, я вижу.

— Черт, ни х… не понимаю, но что-то же я могу сделать? Пить? Есть? Несу! — Том исчез в доме. Маронге, как воспитанный человек, плюнул в угол, на достаток и сел на пол, на последнем шаге — то есть там, где увидел его Том. Воспитанные люди не ходят по дому хозяина, если их не приглашают. Жаль, что черный совсем тур. Не позвать воина в дом? Тур. Гур, а не тур!

— Иди же сюда, наконец, Старший, — голосил Том из глубины дома, — давай скорее!

— И долго ты будешь держать гостя у дверей, дурак?! — Сердито закричал Маронге.

— Да что же ты не идешь-то? Я тебя чем-то обидел? — Том выбежал, продолжая кланяться, схватил Маронге за руку и вежливо повел вглубь.

— Ну, тур ты редкий, да. Но пока еще не совсем тур, чтобы тур, — кивнул Маронге.

— Тур?

— Тур.

— Да ты меня хоть «дурак» зови, я не понимаю! — В отчаянии кричал Том.

— Ты поймешь, что мне нужна одежда, тур, или нет? — Строго спросил Маронге.

Наступило молчание. Что-то шло совсем не так, как ожидали оба. Маронге сел на пол, игнорируя жест Тома, приглашавший к столу. Том тоже сел на пол.

— Еды я тебе сам могу дать, — Маронге вынул полоску сушеного мяса и радушно предложил его Тому. Это был остаток того великого вождя, Маронге берег ее на тот день, когда сожжет последнюю палочку, но ради такого случая…

— Так. Мясо у меня есть. Что он хочет? Еще? Или пить? Или спать? Может, проводить его в рабочую комнату? — Он снова повел Маронге по комнатам. Маронге шел величаво, степенно, спрятав мясо обратно в сумку. В ту комнату, куда привел его Том, Маронге вбежал с радостным криком — много, много всего тут было такого, что хотя бы отдаленно напоминало ему дом. Он чуть не прослезился, но сдержался, сел перед свечами и запел. Том очарованно слушал, но подпевать стал по-французски, а точнее, на диалекте. Совпадение вышло не ахти, но Маронге оценил старание, встал, отцепил одну тсантсу и сказал: «Ты бери эту. А мне дай, что одеть!»

Том благоговейно взял тсантсу и впился в нее глазами. Только спустя время заметил он, что Маронге так и держит руку ладонью вверх.

Что только Том туда не вкладывал! И еду. И воду. И сигареты. И кукол вуду. И спицы. И…

Тщетно. Старший отрицательно качал головой, сердито крича: «Тур!»

Осатанев, Том сунул тому в руку первое, что попало под руку в комнате. Солдатское шерстяное одеяло. И приготовился умереть, если ошибся. Старший явно гневался.

Такого выгодного обмена Маронге не ожидал никак! Он сложил оделяло вдвое, отрезал лишнее, скатал, убрал в сумку, в оставшемся куске прорезал дырку и получил теплое пончо. Лучше и не придумать. Руки и ноги были свободны, а свернувшись, можно было и укрыться им, и положить кусок под голову. Маронге обрадовался, вытащил из сумки небольшй камешек, из тех, чем царапал окно в самолете и протянул Тому. Потрясенный Том понял, что ему суют и отрицательно затряс головой.

— Тур! — Почти ласково сказал Маронге и всунул алмаз в руку черному гаитянину.

— Шеф, это прозвучит бредом, но мы, кажется, нашли того, кто так исправно режет головы. Это не человек. Точнее, не человек нашей расы, а, пожалуй, и вида, — измученной гонкой последних месяцев, инспектор стоял перед шефом. Его некогда флегматичный подчиненный стоял рядом, пожирая глазами начальство.

— И что ты предлагаешь? — Брюзгливо спросил шеф.

— После бойни на реке он словно пропал. Вы помните, тогда еще дело забрало ФБР, но потом вернуло, якобы как закрытое.

— Да, тогда они здорово облажались, помню, — улыбнулся шеф.

— Но это не было финалом, шеф. Убивать он не перестал. Хуже другое, город наводняют тсантсы, грубо говоря, сушеные головы. Причем ладно бы, их везли полоумные туристы. Нет. Такого качества в своей практике я еще не видел. Они идут из черных кварталов, там их и скупают, и пускают дальше в город, и используют сами для своих диких обрядов, но факт прост — источник этих голов там. Я прошу об одном. Снимите нас официально с дела. Дайте нам неделю повозиться с ненужными бумажками. Нас пасут, плотно, умело пасут. Может, ФБР, может, нет. Но не бандиты. И уж точно, не колдуны, простите. Назначьте на наше место, а лучше, попросите помощи от ФБР, пусть пришлют свою группу. Повод я дам — только что нашли труп белого без головы и без печени. И без сердца. Каннибал снова тут. В городе. Да он и не уходил.

— И?

— Я не вел файлов в компьютере, шеф. Осторожности ради. Весь материал у меня тут, в смартфоне. И записи, и выводы, и журналы, и фотографии, и фоторобот, и все, что душе угодно. Все, что мы наскребли. Через неделю-две мы вам или принесем голову этого каннибала, или его в наручниках. А еще лучше, шеф, выгоните нас обоих официально, со скандалом и шумом, из полиции.

— Я знаю тебя двадцать лет. Ты точно не сошел с ума со своим каннибалом? В городе убивают людей сотнями, они пропадают, сбегают из дома, гниют на дне реки, в каналах, в земле, у каннибала были и подражатели, помните, резню в двенадцати домах?

— Да. Это была топорная имитация. Каннибал никогда не трогал аудио или видеоаппаратуру. Эти разбивали все. Он не знал, что это. Он дикарь. Животное. Те, кто его имитировал, преследовал другие цели.

— Дело забрали тогда у нас, как раз, и отдали ФБР. Толку вышло ноль. Хорошо. Вы уволены, два маньяка. Приказом оповещу сегодня же. Валите отсюда. Сроку у вас — две недели. Если меня самого не выгонят за это время, а вы ничего не сделаете — я обещаю, несмотря на нашу дружбу, увольнение останется официальным. Свободны.

Две недели прошли, оставив ощущение тягостного и длинного, дважды високосного года. За это время инспектор Реджинальд, обретающий, наконец, имя, подвел итоги. Но, увы, ни с кем не поделился ни выводами, ни наблюдениями. Напарник его знал столько же, почти столько же, но на нем была другая часть работы. И он записей не вел вообще. Под строжайшим запретом.