Вера Шматова - Паучьи сети [СИ]

— Ты больной ублюдок, — прошептала я тихо.

— Гений всегда вызывает отторжение у простых обывателей, — просто ответил Ганс, вновь приближаясь ко мне. В его руках поблескивало что-то металлическое, похожее на ошейник. — Я не в обиде. А теперь, Кристи, мне уже не терпится приступить к работе.

Мужчина обошел меня сзади.

— Будь хорошей девочкой и посиди спокойно. Начнешь делать глупости, вкачу дозу транквилизатора, — предупредил он.

Я ничего не ответила, замерев в напряженном ожидании. Одеяло, все еще согревавшее плечи, полетело на пол, а к горлу прикоснулась холодная сталь. Ганс защелкнул ошейник и отпустил цепь, легко скользнувшую вдоль спины.

— Что ты делаешь?

— Сейчас пойдем купаться, — ответил Ганс. — Сначала тебя надо отчистить.

Теперь теплые пальцы что-то делали с широкими браслетами на запястьях. Мужчина завел мои руки за спину и соединил цепь с ошейника с наручниками. В последнюю очередь он соединил оковы на ногах таким образом, чтобы длины цепи хватало на один шаг, но не на активные передвижения. Мелькнули ключи, щелкнули замки в бетоне — и я поняла, что теперь могу подняться. Вот только время, долго проведенное на холодном полу и дополнительный вес железа не благоприятствовали равновесию. Ганс пришел на помощь, поддержав под руки и буквально поставив меня на ноги. Несмотря на близкий контакт, мужчина старался сохранять дистанцию, словно опасаясь, что я выверну руку под невероятным углом и попытаюсь его достать.

— Пойдем, — мучитель потянул за цепь, принуждая следовать за ним.

За дверью оказалось так светло, что я прищурилась и на минуту потеряла ориентацию, в то время как ноги автоматически шагали в заданном направлении. Обуви не было, так что босые ступни чувствовали каждую песчинку на полу. Когда же глаза, наконец, адаптировались, то я смогла рассмотреть помещение, в котором оказалась.

Новая комната отличалась от предыдущей как размерами, так и обстановкой. Окон здесь не было, но свет обеспечивали яркие галогенные лампы под потолком. Серые стены в некоторых местах покрыты дешевым белым кафелем. В ближайшем к двери углу располагался большой поддон, над которым крепился покрытый известковым налетом душ. Следы ржавчины виднелись кое-где на стене и эмали. Неплотно прикрытый вентиль пропускал капельки воды, с характерным звуком срывавшимся в полет и опускавшихся на поддон. Одну из длинных стен закрывали огромные закрытые шкафы из некрашеного дерева. Вдоль другой на уровне пояса располагалась длинная металлическая полка, на которой в безукоризненном порядке выстроились блестящие инструменты и ванночки. Однако мой взгляд приковал к себе огромный операционный стол, разместившийся посреди комнаты. Он блистал в свете ламп словно артефакт из фильмов ужасов. В некоторых местах к нему крепились ремни, сейчас свободно висящие по сторонам и чуть зашевелившиеся от нашего приближения. Об их предназначении было легко догадаться.

В воздухе повис противный запах хлорки и чего-то еще, что нос определить затруднялся. Ганс запер за мной дверь и опустил ключ в карман джинсов. Здесь было так тихо, что слышно было даже дыхание. Казалось, еще немного и начнет отдаваться эхо от лихорадочно бьющегося сердца.

— Иди сюда, — мужчина потянул меня к душевому поддону.

Внезапно пришло осознание, что дальше он потребует снять одежду. Ощущения смущения и негодования даже на фоне реальной опасности нисколько не померкли. Можете резать, бить, убивать, но не заставляйте раздеваться перед незнакомцами! Но что я могу сделать? В ситуации, когда сила не на твоей стороне, можно лишь притвориться покорной и выждать подходящего момента, чтобы что-то изменить. Вот только предоставится ли оный?

— Я могу раздеться сама, — тихо предложила я, отчасти в попытке избежать окончательного унижения и отчасти в крошечной надежде воспользоваться ситуацией.

— Для этого мне бы пришлось освободить тебе руки, — проговорил Ганс, возящийся с молнией платья на спине. Та в конце концов поддалась и ткань соскользнула вниз, к ногам. — Прости, но я достаточно почерпнул из дневника, чтобы понять — ты не сдашься просто так. Так что придется потерпеть, — голос маньяка звучал почти мирно. Если бы не ситуация, можно было бы подумать, что мы сидим в кафе за чашкой кофе.

Я промолчала, понимая, что спорить бессмысленно. Лифчик без бретелек так же беспрепятственно отправился на пол. Кожи груди коснулся прохладный воздух. Ладонь Ганса легко огладила мое обнаженное плечо, спустившись ниже. Пальцы легко пощекотали сосок, а к ягодицам на секунду прижалась горячая выпуклость, все еще скованная тканью. От этих касаний меня передернуло и ужас нахлынул новой волной. Ганс издал тихий смешок, очень мужской и интимный, отчего стало еще хуже.

На мне все еще оставались колготки и трусики. Если учесть, что ноги скованы цепью, то есть только один способ снять их, не возясь с замками. Холодное лезвие на миг прижалось к коже и ткань трусиков поддалась под напором. То же самое случилось с другой стороны, так что белье превратилось в тряпку. Колготки разорвались по всей длине ног с легким треском и невесомой вуалью опустились к ступням, оставив полностью обнаженной.

— Вставай в поддон, — скомандовал Ганс. На миг мне захотелось взбунтоваться, но воспоминание об угрозе укола транквилизатора заглушило вспышку неповиновения.

Я послушно выполняла все указания и пыталась абстрагироваться от происходящего. Выходило плохо. Теплая вода лилась по телу, хотя бы немного согревая, но вот руки Ганса, скользящие по коже, то и дело задевающие груди и неуклонно стремящиеся к низу живота спокойствия не добавляли. Неужели еще вчера мужчина казался мне привлекательным? О чем я только думала? Уж точно не о том, что он может оказаться маньяком.

Пытка мытьем окончилась довольно быстро. Ганс на скорую руку меня вытер и даже накинул на плечи халат, висевший тут же на крючке. Халат был медицинским, из белого плотного хлопка и почти не грел.

— Ганс, пожалуйста, не надо, — тихо попросила я, глядя прямо в глаза своему мучителю. — Что я тебе сделала, чтобы заслужить такую смерть?

— Ты не понимаешь, — на секунду на его лице проявилась нежность. — Это не смерть, но вечность. Что значит простая человеческая жизнь на фоне неувядающей веками славы? Твое тело никогда не сгниет в могиле и останется навеки прекрасным. Обещаю, больно не будет.

Маньяк вновь потянул меня за собой, прямо к сверкающему столу. В этот момент нервы не выдержали. Я рванулась в сторону, забыв о цепи на ногах и тут же рухнула на пол. По щекам текли слезы, паника застилала глаза.

— Еще одна выходка и я погружаю тебя в сон, — предупредил Ганс, рывком поднимая на ноги. — Удачно упала, ни царапины.