Саша Мар - Интересно и легко

В первый раз в комнате свиданий женщину поразили чистота и свет. Белые стены потолок, белая мебель — прикрученные к полу железные стулья и столы. Она зажмурилась. Двое охранников, вооруженные дубинками и перцовыми баллончиками, следили за ней с возвышения в центре комнаты, пока она выбирала среди дюжины пустых столов и усаживалась за него, теребя угол блузки. Где-то за стеной в комнате с надзирательницей была её грудная малышка. С ребёнком на свидание не пустили.

Прошло несколько долгих минут, женщина всё время думала о девочке, с которой сейчас сюсюкает толстая тётка в униформе. Встреча с самым знаменитым на земле убийцей её уже не заботила. Она не подумала, что придется оставить ребёнка. А если малышка начнет плакать, а эта мерзкая баба не сможет её успокоить и обидит? Женщина бросила руки на стол, сцепила пальцы в замок так, что они побелели, и просидела еще пять минут, зажмуривая глаза под длинной челкой и уговаривая себя не ринуться прочь из белой комнаты, к дочке.

В конце концов силы бороться иссякли, она вскочила с места, ругая себя за самый глупый и опасный поступок в своей жизни. Охранники дёрнулись от резкого движения, и в этот момент в центре стены открылась белая незаметная до этого дверь, и в комнату ввели заключенного. Наручники были пристегнуты к цепям на ногах, двое конвоиров вели его, поддерживая под руки. Увидев, что женщина встала, один из них выставил вперёд ладонь: «нельзя». Приближаясь к столу, бородатый мужчина в цепях пристально смотрел на неё, а его губы немного кривились то ли в улыбке, то ли в ухмылке. Она попятилась и уселась на место. Конвоиры сняли с него цепи, задвинули стул, и встали по обеим сторонам в двух метрах позади.

Она не могла отвести взгляд. Он здесь больше сорока лет, почему он до сих пор не сошёл с ума? Колючие глаза смотрели на неё неотрывно, а губы всё кривились и как будто пожевывали. Прежде чем женщина успела опомниться, мужчина быстро наклонился через стол, вытянул руку и молниеносно, как жаба хватает языком муху, прикоснулся пальцами к кончику её носа.

— Не бойся. Я всех трогал за нос, — тихо сказал он, и теперь явно с ухмылкой, — нет ни одного человека в этом мире, кого я не мог бы потрогать за нос. Ни единого.

«Нет, похоже, он все-таки свихнулся», — её ладони были влажные и холодные, а сердце скакало где-то у подбородка. Она машинально провела пальцами по кончику своего носа, как будто смахивая грязь.

— Я знаю, о чем ты думаешь, расслабься. Я не сумасшедший.

Усатый охранник перестал писать, замер с карандашом, занесённым над мятой бумагой, и пристально смотрел на девушку. Мгновение прошло в молчании.

— И зачем ему это нужно было, зачем он всех трогал за нос? — он моргнул и поерзал на стуле.

Девушка в удивлении подняла на него воспалённые глаза.

— А разве не ясно? «Если я могу прикоснуться к тебе, я могу тебя убить». Это его слова.

«Не бойся, я всех трогал за нос».

— Вот зверь, а, — охранник крякнул от удовольствия и обратил взгляд на стоящих тут же помощников, которые, подражая ему, радостно замычали и уронили слюну. Усатый с досадой махнул на них рукой.

— Животные. И что он ещё рассказывал?

— Ну, еще сколько раз в день он мастурбирует в свои шестьдесят лет, хотя нет, это он рассказывал тупицам-журналистам, а с моей матерью всё было серьезно. Только философия, звери, вода, воздух и деревья.

Каждую неделю месяц за месяцем худая женщина приходила в белую комнату за солнечным светом и откровением. Она ловила себя на мысли, что раньше с такой же радостью и надеждой шла в церковь. Сначала она пугалась этой радости, потом стыдилась её, но неизменно спешила туда, к убийце, оставляя ребёнка с толстой надзирательницей, которая была рада повозиться с малышкой, но не одобряла дружбы с маньяком.

«Пойми, люди неизбежно повернутся лицом к природе, обретут истинные ценности, когда искусственные исчезнут. Так уже происходило раньше после лютых мировых войн, случится и сейчас и уже навсегда».

Его чёрные, из одних зрачков глаза горгоны действовали как обезболивающее со снотворным эффектом, гипнотизировали впечатлительную женщину и приводили в каталептическое оцепенение.

«Мы избавим людей от ложных ценностей, мы сделаем это с помощью простой программы, кода. Он опутает всю планету, проникнет в каждый компьютер. Он будет питаться исключительно доверием людей друг к другу, болезненной, отчаянной надеждой, что они сами смогут наконец-то построить систему, независимую от прогнившего государства с его вшивой демократией. Стремление к независимости. Они будут верить, что обретут её, послав к чертям государство? Нет. Настоящая независимость — это независимость от самих себя».

Всё сбылось. Созданная людьми в едином прекраснодушном порыве титаническая база данных, опутала земной шар, и достигнув критической массы, запустила Ластик, который снёс к чертям весь лишенный истинной ценности виртуальный мир.

Несчастная женщина, отчаянно ищущая смысл жизни, накарябала на клочке бумаги под диктовку сумасшедшего маньяка коротенький кусочек кода. Она шла по узкой мощеной улочке Гаваны под обжигающим солнцем, под звуки клаве и запах сигар, неся на болтающихся слингах и прижимая к животу грудного ребенка. Рука, опущенная в плетёную сумку, сжимала листок бумаги с кодом и инструкцией по установке. Личинка, из которой через сто лет вырастет чудовищный Годзилла, была посеяна в хилый компьютер из интернет салона в центре Кубинской столицы, и стала доступной через невзрачный сайт, рекламирующий лекарство для похудения, машинку для увеличения пениса и какую-то непонятную криптовалюту. Так был совершён первый и последний в старой истории человечества акт кибер-терроризма с эффектом, отсроченным на сто лет.

— Но это был обман, чудовищный обман, мама, бедная моя мама…

Солнце клонится к горизонту и медленно краснеет. Его лучи проскальзывают сквозь листья пальм и слепят глаза, а пальмы раскачиваются под порывами прибрежного тёплого ветра. Охранники жизни людей свободного Каира скучают, щурятся через узкую бойницу в стене бетонной камеры, безучастно глядя на блики убегающей в океан блестящей солнечной дорожки. Арестованная датчанка рыдает. Она сжимает кулаки от отчаяния и обиды. Потом грязными пальцами она будет размазывать слёзы по опухшему лицу. Она скажет, что чувствует жестоко обманутой и себя, и свою несчастную мать, поскольку предсказания тюремного гуру не сбылись, ведь люди, утратив электричество, не переехали в лес к воде, нюхать воздух и ласкать зверюшек, а начали остервенело восстанавливать свои дебильные компьютеры. Вдохновитель первой кибер-террористки, мало того что маньяк, оказался на поверку ещё и недальновидным идиотом.