Кулак Петрович И Ада - Время Вьюги. Трилогия [СИ]

— Так значит — нет?

— Нет, Витольд. Берегите себя. И никогда никого не жалейте: шмели и аэропланы летают по-разному. Тогда, может быть, дойдете до будущего.

Прежде чем очевидно недовольный таким оборотом событий Маэрлинг успел что-то возразить, Ингрейна запечатлела на его виске вполне сестринский поцелуй, улыбнулась и пошла к дверям, аккуратно смазывая помаду. Ее впервые за долгое время посетила мысль, что все шпики любого звания могут дружно провалиться в ледяной ад — другое дело, что норны всякую шваль не приговаривали даже к такой участи — и что, если так много людей нагнали, чтобы застращать ее одну, значит, они боялись ее не меньше, чем она их. Их, конечно, больше. Они, конечно, сильнее. Они, по всей вероятности, ее убьют. А вот кто из них победит — это еще большой вопрос.

Правда, в отличие от лжи, могла позволить себе многое — могла даже умереть в бою — и все равно победить. Ее живые носители имели не такое уж большое значение и были вполне взаимозаменяемы. На этом сходилась и жизнеутверждающая — то есть с новым солнцем — и грустная версия нордэнского катехизиса.

Магрит сама не могла сказать, почему она пошла кормить кошку, чей ор так мешал Наклзу жить, не захватив с собой еды. Наверное, она просто хорошо помнила пустые письма и белые астры. Кошачьего крика девушка за день не слышала ни разу, но маг морщился и, как ни странно, изредка чихал.

В чем-то Наклз не обманул. Кошка на заднем дворе действительно отыскалась и, наверное, день назад она еще имела шансы принести котят, но для усатой мурлыки все закончилось очень плохо. Магрит, прижав ладонь ко рту, смотрела, как по всклокоченной полосатой шерстке ползают мухи. Кошка была, скорее всего, совсем молоденькая, мелкая, раза в полтора меньше Матильды, и, видимо, так и не смогла разрешиться своим первым котенком. А теперь лежала неподалеку от двери черного хода, в густых кустах.

При мысли, что Наклз до сих пор отлично слышит, как кричит мертвая кошка и ее нерожденный котенок, несколько месяцев назад Магрит стало бы жутко. Теперь она с удивившим ее самим спокойствием вернулась в дом, взяла из комода простыню — маг был беспредельно выше того, чтобы считать количество подушек и наволочек в своем доме — надела перчатки, вернулась во двор и довольно быстро упаковала свою находку, а потом отнесла в дальний конец заросшего сада и положила под дерево, между кривых корней. Набросала сверху листьев, подумала, что, когда маг уйдет на лекции, вернется с лопатой. А весной, конечно, посадит здесь жимолость.

— Они больше не будут тебе мешать, я отнесла их знакомой с рынка, котят разберут. Кошку накормила, — объявила Магрит по возвращении, и маг то ли поверил, то ли сделал вид, что поверил, то ли вовсе не интересовался этим вопросом. Он поблагодарил в своей обычной манере — то есть немногословно и предельно отстраненно — и продолжил читать газету.

Рэдка знала, какие вести он там хотел найти, и надеялась, что они не придут. Ждать для Ингрейны Дэмонры чего-то хорошего казалось глупым, а плохое Наклза бы добило. Не то чтобы за прошедшее лето он постарел — человеку с таким худым, практически белым и лишенным всякой мимики лицом можно было дать и тридцать, и сорок пять, и больше — но он явно «сдал», никакого другого слова Магрит на ум не приходило. Раньше маг никогда не сутулился — как и всякий приличный калладец, хоть и не по рождению, он мог похвастаться почти военной выправкой — а теперь ходил и сидел, втянув голову в плечи, словно ему холодно или некомфортно. В довершение всего, он практически перестал умничать и огрызаться — последнее пугало Магрит больше всех мертвых орущих кошек разом. А еще ей казалось, что Наклз, почти переставший говорить с ней, начал говорить с кем-то другим. Магрит не покидало ощущение, что маг видит кого-то за кухонным столом. Во всяком случае, один из стульев он обходил старательнее, чем другие. Впрочем, рэдка бы не удивилась, обнаружив, что это всего лишь игра ее воображения.

После ее маленькой проделки с похоронами кошки неделя прошла спокойно. Наклз дважды ходил читать лекции, с которых возвращался усталым, но чуть более живым, чем обычно. Магрит приводила в порядок дом. Приходящая служанка, спору нет, оказалась умницей, если уж Наклз за лето не сдох с голоду и не узнал, где расположена прачечная или чем травят моль, но явно была слишком стара, чтобы снимать паутину с высоких люстр. Рэдка с удовольствием выпустила всех собранных пауков в чулан, поболтала с Гнидой, не утратившей ни живости характера, ни хищных повадок, и самостоятельно ощипала и зажарила приобретенную на рынке курицу, есть которую не смог даже предельно дипломатичный, когда речь шла о ее кулинарных талантах, Наклз. В целом, если сделать скидку на то, что маг иногда по нескольку минут совершенно осмысленным взглядом смотрел на пустые углы и стул у окна — Магрит не сомневалась, что, выйди она из комнаты, он бы с ними заговорил — все шло если не хорошо, то во всяком случае нормально. Ей даже пришли два письма от Миклоша. Судя по письмам, все шло не так уж и плохо. О самом конфликте между Виарэ и внезапно осмелевшей Эссой, почти открыто поддержавшей еще более осмелевших горцев, Миклош не писал ничего. Правда, он был не тем человеком, чтобы писать о звездах и цветущих садах, разбавляя эту муть стихами собственного сочинения. Послания Миклош составлял по-военному четко: жив-здоров сам и Бублик — вообще коня Миклоша звали Буцефал, но Магрит драгун позволил некоторую вольность — тоже жив-здоров, дяде Миклош передает поклон, Магрит целует, будет — как сможет. Второе письмо, по большому счету, отличалось только датой и мимолетным упоминанием, что Миклош получил свой первый крест на грудь. Не понравилось рэдке то, что письма пришли с разницей в две недели, а последнее было написано больше двух месяцев назад. То ли почта не справлялась — чего в идеальном Каллад не могло быть — то ли при перлюстрации там нашли нечто такое, что помешало отправить письмо дальше, то ли ее бравый кавалерист перестал писать.

В конце концов, она не придумала ничего лучше, как показать эти письма Наклзу. Если там что-то и удалось бы прочесть между строк, то сделать это мог только он. В принципе, с той же просьбой Магрит могла бы обратиться и к Зондэр, но она почти нюхом почуяла, что ее дядюшка и синеглазая нордэна в большой ссоре. Наклз бы, конечно, и слова не сказал, но Магрит как-то перехотелось идти к Зондэр в гости. К тому же, она ей писала, что возвращается, а приглашения зайти на чай по прибытии так и не получила. Возможно, все смешала смерть Кейси, в которую до сих пор верилось с трудом. Как ни подло это выглядело, но Магрит радовалась, что находилась на другом краю мира, когда Кейси хоронили. Так рэдке было проще думать, что ее золотоволосую подругу не зарыли в холодную черную землю, а живую и здоровую отправили в какую-нибудь длительную поездку по прекрасным местам, из которых она просто не сможет вернуться и откуда не придет писем. Магрит отличалась большим любопытством, но после первого же разговора с Наклзом ей как-то расхотелось выяснять, что именно произошло с Кейси.